— Написать на крыше послание для спасателей, — вывел я первый пункт.
Безумно хотелось верить, что вот-вот мы услышим шум вертолетного винта и на крышу опуститься большая оранжевая птица с розой ветров на борту. Но как реалист я вообще не верил, что нас хватятся и будут искать служащих, вроде нас. Кто мы? Офисные крысы, паразиты на теле человечества не способные творить и производить. Мы не врачи, не ученые, не ремесленники, чтобы вытаскивать нас в первую очередь. Если и доберутся до нас, то сильно погодя, и потому следует распределить припасы, растянув их на как можно больший период времени. Количество еды, заявленное раньше, хоть и впечатлило поначалу, но, прикинув все за и против, я решил, что на долго их вряд ли хватит. Дня два, может три, неделя, если питаться абсолютно скудно. А резать рацион по минимуму — это признавать, что спасать нас не торопятся. Что потом? Паника? Паники мне не надо.
За Леху я был спокоен. Веснусчатый юрист хоть и производил впечатление взбалмошного недотепы, но был матерым профессионалом своего дела, и старался придерживаться упорядоченности и рамок закона во всем, как в работе, так и в жизни. От такого паники не дождешься, разве что шутки дурацкой. Галина, вот ее я абсолютно не знаю. Что, если она асоциальный психопат или еще что похуже? Не получиться этого понять, пока ситуация не схватит за горло и не примется выбивать из тебя весь дух, а это случиться, и случиться гораздо быстрее чем все ожидают. Что наш уважаемый логист? Вот это самое слабое звено. Петр Семенович насквозь гражданский и мирный человек, такому бы подошли садовые грабли и шезлонг под яблоней на шести сотках где-нибудь в области, а не сидячая работа в душном кабинете. Надеяться на него, пожалуй, не стоит, но и мешать он вряд ли будет, кишка тонка. Марк, пожилой охранник и отставной военный, каких бесчисленное множество протирают штаны в огромном количестве расплодившихся за последнее время ЧОПов. Не приспособлены они к гражданской жизни, потому и тянутся опять к форме, к минимальной зоне ответственности и режиму, а только охрана это дать и может. К гражданской жизни они не приспособлены, а вот к военной? За окном же настоящая бойня, даром, что только пули не свистят, а в остальном война войной. Характер у нее конечно массовый, и враг, к тому же, может быть самым неожиданным, но от этого ситуация не меняется.
Улыбнувшись про себя, я опять взял в руку шариковую ручку и вывел еще два пункта.
— Распределить еду.
— Поинтересоваться у Марка его армейским прошлым.
Отлично. Начало положено, впрочем, и организационных вопросов прибавилось. В первую очередь медикаменты. Имеющаяся на посту охраны аптечка, скорее всего, забита под завязку, так что с бинтами и таблетками от головы проблем возникнуть не должно. Надо выяснить, нет ли у кого аллергий, серьезных проблем с сердцем и прочими внутренними органами, или, не дай бог, диабета. Если таковые найдутся, придется поскрипеть мозгами. Вторым вопросом опять же были продукты. Выходить в магазин было решительно нельзя, даже не из-за лени спускаться по бесчисленным ступенькам пожарной лестнице, с риском нарваться на толстяка-сумасшедшего, а в силу здравого смысла. Подойдя к окну кабинета, я распахнул створки и взглянул вниз, туда, где среди брошенных и горящих машин сновали туда и обратно чумные граждане, в поисках кого бы погрызть или что там им еще было надо. Расстояние от центрального входа до ближайшего магазина было метров сто вдоль по улице. Даже если предположить, что кто-то из нас умудриться без потерь спустится, пробравшись через все возможные препятствия, как-то агрессивные бывшие граждане или, скажем, закрытые двери, пусть он даже сможет пробежать по улице и незамеченным проникнуть в магазин. Все, хватит, уже утопия. Перед зданием человек тридцать бешенных, не исключено даже, что кто-то из нашей конторы и вместе с ним мы вчера вечером сидели в баре и горланили песни. Посмотреть бы на их лица поближе, может и вправду, кого из знакомых найду. Жаль, оптики с собой нет.
Задач на первое время было предостаточно и, отложив ручку сторону, я взял лист и аккуратно сложив, убрал в нагрудный карман рубашки. Телефон на столе вдруг завибрировал, подскочив на месте, и пополз в мою сторону.
— Звонок! — Я радостно схватил трубку и, не посмотрев имени абонента, нажал на зеленую клавишу. — Але, Але, кто это?
— Это отец, сынок. — Раздался взволнованный голос моего родителя. — Ты где? С тобой все нормально?
— Лучше не бывает, — хохотнул я. — Сижу в офисе на самой верхотуре. Ты-то сам как, где мама? Я до вас дозвониться не могу.
— С дачи не вылезаем, — поделился родитель, — но ужасов по телевизору уже насмотрелись. У вас там действительно все так, как показывают?
— Хуже, — я сморщился от прогремевшего за окном взрыва. Похоже, рванул бензобак какой то из брошенных машин. — Да пес со мной, как там у вас дела?
— На удивление все спокойно, — хмыкнул папа на том конце линии, — ты же знаешь, от нас до ближайшего магазина двадцать верст, так что сидим за высоким забором как у Христа за пазухой, воздухом дышим, да запасы уничтожаем. Лена хотела в магазин съездить, но я запретил категорически. Сказал, мол, Костику позвоню, узнаю, что к чему и тогда поездку будем планировать.
— Правильно папа, и не выходите, — обрадовано закивал я. — Ситуация, думаю, скоро переменится к лучшему, но чтобы не дразнить судьбу, сидите дома. Да, твое охотничье ружье…
— Тут оно, — поспешил развеять мои опасения отец, — я же его сразу, как дачный сезон пошел, на дачу и перевез. Тут и ружьишко, и пять коробок патронов с картечью.
— Супер, — улыбнулся я. — Но все равно не вылезайте пока, повесьте на трубе белую тряпицу, как спасатели рекомендовали, и ждите. Продуктов-то надолго хватит?
— На год, — отец засмеялся, а потом добавил. — В погребе и соленья, и картошка, консервы, макароны и крупы разные есть. Чего благоверная в магазин рвется, понять не могу.
— Ну и хорошо, — вновь улыбнулся я.
— Ты когда к нам доберешься? — последовал следующий вопрос, поставивший меня в тупик.
— Даже не знаю, па, — я в задумчивости постучал пальцами по столу. — Будем ждать эвакуации с воздуха, а потом как до лагеря спасательного доберусь, так сразу к вам, мимо точно не проеду.
— Сынок, сынок, что у вас там происходит? — это уже моя мама взяла инициативу, конфисковав у отца телефон.
— Ма, — зачастил я, — да все нормально. Сидим наверху, заперлись со всех сторон. Еды и воды навалом, сейчас вот на крышу пойдем знаки для МЧС рисовать. Ты не волнуйся только, сидите с отцом за забором и не выезжайте никуда, а я как спущусь, сразу к вам первым делом.
— Обещай мне не делать глупостей, — потребовала мама менторским тоном.
— Клянусь, — закивал я. — Всем что дорого мне на этом свете. Ноутбуком, сотовым телефоном, немецким автопромом и любимой футбольной командой.
— Клоун, — вздохнула женщина.
— Так точно, — быстро согласился я. — Ладно, дай папу.
Трубку вновь взял отец.
— Слушай, хотел тебя спросить, — я прикинул маршрут выезда из города. — Ответвление от трассы на нашу дачу, ну та грунтовая дорога. Помнится, там местные власти ремонт затеяли, то ли трубы клали, то ли кабель бросали. Закончили они?
— Нет, конечно. Ты же знаешь как у нас, раскопают и забудут.
— То есть, на седане не пройти?
— Да и на внедорожнике-то не особо пройдешь. Я и то круглая давал по проселкам, так лишних два часа и треть бака бензина на ветер. Доехал, но напрыгались по кочкам на всю жизнь.
— Учту. Ладно, береги батарею. Соты не очень долго будут работать, так что если вдруг связь вырубится, не особо волнуйся.
— Понятно, — отец на секунду замялся. — Костик, ты уверен, что все исправится?
— Нет, папа, не уверен, это я тебя успокаиваю.
— Ты? — Ахнул отец. — Ты, сопля зеленая, еще меня успокаиваешь?
— Да, я, — рассмеялся я в трубку. — Кто же кроме меня теперь успокоит. Ты главное маме не говори, пусть не волнуется лишний раз, сердце у нее слабое, если не забыл.
— Не забыл, — подтвердил отец. — Такое попробуй забудь. Правда, мать твоя не дура, и так новости
