Макуэйн включил вакуумный контур, и система всосала пролитую жидкость. Он так ничего и не сказал. Его переполняла неясная, ни на что не направленная злоба; ярость, у которой не было объекта. И он чувствовал, что такова же и ненависть Райбис – эмоция, бьющая в никуда и повсюду сразу. Ненависть, подумал он, похожа на мушиный рой. Господи, как же мне хочется вырваться отсюда. Как я ненавижу эту ненависть, когда пролитый чай и смертельная болезнь вызывают одну и ту же злость. Одномерная вселенная. Дошло же до такого.
В последующие недели Макуэйн стал бывать у нее все реже и реже. Он не вслушивался в ее слова; не следил за тем, что она делает; отводил глаза от окружавшего ее хаоса, от разгрома в куполе. Да это же проекция ее мозга, подумал он, окинув взором мусор, лежавший кучами тут и там; она навалила мешков даже снаружи купола, на поживу вечному холоду. У нее маразм.
У себя в куполе он пытался слушать Линду Фокс, но магия ушла. Теперь он видел и слышал лишь синтетический образ, в котором не было ничего настоящего. Райбис Ромми высосала из Фокс всю жизнь, как вакуумный контур всосал пролитый чай.
Макуэйн слышал слова, но те ничего не значили. Как там сказала Райбис? Подержанная сентиментальность, фуфло. Он включил Вивальди – концерт для фагота. У Вивальди только один такой концерт, подумал он. Компьютер справился бы лучше. И с большим разнообразием.
– Вы настроились на волну Фокс, – проговорила Линда Фокс, и на экране возникло диковатое лицо в свете звезд. – И когда эта волна ударит вас, то ударит всерьез!
В минутном припадке ярости Макуэйн стер четыре часа ее записей – аудио и видео. И сразу пожалел об этом. Он сделал на один из спутников-ретрансляторов запрос на дубликаты и получил ответ, что их дозакажут.
Той же ночью, когда он крепко спал, зазвонил телефон. Макуэйн не стал отвечать – пусть себе надрывается; через десять минут звонок повторился и опять был оставлен без внимания.
На третий раз он взял трубку и произнес «алло».
– Привет, – сказала Райбис.
– Что такое?
– Я выздоровела.
– У вас ремиссия?
– Нет, я выздоровела. Со мной только что связалась медслужба; их компьютер обработал все мои данные, анализы и так далее – бляшек ни следа. Только, конечно, центрального зрения в этом глазу уже не будет. Но в остальном все хорошо. – Она помолчала. – Как вы там? Вы так давно не давали о себе знать – целую вечность. Я все гадала, что там с вами.
Он сказал:
– Я в норме.
– Надо это отметить.
– Да.
– Я приготовлю нам обед, как в тот раз. Не тянет на мексиканскую кухню? У меня получаются очень вкусные тако; в морозилке должен быть фарш, если еще не стух. Вот разморожу его и посмотрим. Лучше мне прийти к вам, или вы…
– Давайте поговорим завтра.
– Простите, что разбудила вас, но я только-только закончила разговор с медслужбой. – Она ненадолго притихла, затем добавила: – Вы мой единственный друг.
А потом, невиданное дело, заплакала.
– Ничего, – сказал Макуэйн. – Теперь вы здоровы.
– В какой же заднице я была, – выговорила она сквозь рыдания. – Сейчас я повешу трубку и перезвоню вам завтра. Вы правы; самой в это не верится, но я выкарабкалась.
– Все благодаря вашему мужеству.
– Все благодаря вам. Без вас я сдалась бы. Я скрывала от вас, но… в общем, я отложила столько снотворного, что могла бы покончить с собой, и…
– Я позвоню вам завтра, – перебил Макуэйн, – обговорим нашу встречу.
Он повесил трубку и снова улегся.
Ему думалось: когда Иов лишился крова и детей, Терпенье его муки утешало. Когда ж невзгоды били бури злей, Надежда его сердце сберегала. Как выразилась бы Фокс.
Подержанная сентиментальность, подумал он. Я был с ней в трудную минуту, а она отплатила мне, подняв на смех то, что я ценил выше всего. Но она жива, осознал вдруг Макуэйн; она и вправду выкарабкалась. Это как пытаться убить крысу. Можно умертвить ее на полдюжины ладов, а она все равно выживет. За такое не судят.
Он подумал: так вот как зовется то, чем мы занимаемся в этой звездной системе, на этих замерзших планетах, в этих крошечных куполах. Райбис Ромми уяснила правила игры, сыграла по ним и победила. К черту Линду Фокс. А потом он подумал: но и все, что я люблю, – тоже к черту.
Справедливый обмен, подумал он: человеческая жизнь торжествует, синтетический образ повержен. Закон вселенной.
Дрожа, он натянул одеяло повыше и попытался заснуть.
Доставщик продовольствия явился еще до прихода Райбис, разбудив Макуэйна; он привез полный паек.
– А воздух с теплом вы все-таки прокачали незаконно, – заметил гость, стянув шлем.
– Я всего лишь пользуюсь техникой, – отозвался Макуэйн. – Сам ничего не собираю.
– Да ладно, не буду я вас сдавать. Кофе есть?
Они уселись друг напротив друга, потягивая эрзац-кофе.
– Я только что был у этой девушки, Ромми, – сказал доставщик. – Она утверждает, что выздоровела.
– Да, она звонила мне поздно ночью, – подтвердил Макуэйн.
– Говорит, это ваша заслуга.
Макуэйн промолчал.
– Вы спасли человеческую жизнь.
– Угу, – кивнул Макуэйн.
– Что с вами?
– Просто устал.
– Наверное, вам нелегко пришлось. Господи, ну там и бардак. Не поможете ей с уборкой? Надо хотя бы выбросить мусор и провести стерилизацию; весь купол кишит заразой. У нее забился утилизатор, шкафы и полки залило жидкими отходами, а там ведь хранятся продукты. Первый раз с таким сталкиваюсь. Конечно, она сильно ослабела…
Макуэйн прервал его:
– Я займусь этим.
Доставщик смущенно проговорил:
– Ну, главное, что лечение оказалось успешным. Знаете, а ведь она сама себе делала уколы.
– Знаю, – сказал Макуэйн. – Видел.
Много раз, добавил он про себя.
– И у нее опять растут волосы. Ох, ну и страшна же она без парика. Правда ведь?
Макуэйн встал из-за стола.
– Пора передавать погодную сводку. Простите, не могу больше разговаривать.
Ближе к обеду в шлюзе его купола возникла Райбис Ромми, нагруженная кастрюлями, тарелками и тщательно упакованными свертками. Когда он открыл ей, девушка молча прошла в кухонный сектор и сбросила всю кучу разом; два свертка соскользнули на пол, и ей пришлось за ними нагибаться.
Сняв шлем, она сказала:
– Рада снова вас видеть.
– Взаимно.
– Тако готовятся примерно час. Потерпите?
– Конечно.
– Я вот тут думала… – начала Райбис, разогревая масло на сковородке. – Нам надо съездить на отдых. У вас еще остался отпуск? Мне должны две недели, но из-за болезни все осложнилось. В смысле, я энную часть истратила на больничный. Боже, они отстригали мне полдня в месяц – лишь за то, что я не могла работать с передатчиком. Представляете?!
– Приятно вас видеть окрепшей.
– Я в порядке, – отозвалась девушка. – Черт, фарш забыла. Дрянь!
И она уставилась на Макуэйна.
– Схожу к вам, принесу, – сказал он в конце концов.
Она присела.
– Он даже не разморожен. Забыла начисто. Только сейчас дошло. Хотела утром его вытащить из морозилки, но мне надо было закончить несколько писем… Можно сейчас пообедать чем-нибудь другим, а тако оставить на завтрашний вечер.
– Ладно.
– И еще я хотела вернуть вам чай.
– Я же принес всего четыре пакетика, – напомнил Макуэйн.
Девушка смутилась.
– Я думала, это вы мне принесли ту пачку «Утренней грозы». Откуда тогда она у меня? Наверно, доставщик занес. Мне нужно немного посидеть. Не могли бы вы включить телевизор?
Он включил.
– Я тут смотрю один сериал, – сказала Райбис. – Ни одной серии не пропустила. Мне нравятся сериалы про… ну, надо рассказать вам, что там успело произойти, раз уж мы будем смотреть.
