которые, как вам известно, строятся на весьма хрупком основании.
– Графиня, что вы хотите мне сказать?
– Что ж, – сказала она со вздохом, – придется поставить вас в известность, хотя эта новость, надеюсь, уже не поразит вас, поскольку вы были к ней подготовлены. Император женился на Изабелле Португальской.
Я смотрела на нее широко открытыми глазами, все еще не веря своим ушам. Мне не раз намекали на возможность этого брака, но я не верила. Мы же обручены! Как же он мог жениться на другой?!
Графиня беспомощно пожала плечами.
– Вам было всего шесть лет, – сказала она наконец, – и вы видели его всего один раз. Это – плод вашего воображения, не больше. И когда вы трезво взглянете на вещи, то сами все поймете.
– Да, плод моего воображения, – подтвердила я.
И притворилась, что мне нет никакого дела до императора с его женитьбой. Но на самом деле ничто не могло облегчить мою боль. Лежа в постели, я горько плакала над тем, как вероломны правители, как жесток этот мир и как вмиг рассеялись мои детские грезы.
РЕДЖИНАЛЬД ПОУЛ
Женитьба императора надолго отравила мне жизнь. Не успев проснуться, я начинала терзать себя одним и тем же вопросом: как он мог так поступить? И успокаивала себя тем, что, будь я постарше, он, конечно, предпочел бы меня Изабелле Португальской. В эти дни мне особенно не хватало матери. Я знала, что она тоже переживает, ведь в своих мечтах она видела меня испанской королевой. Но наши мечты так и остались мечтами.
А в Ладлоу тем временем жизнь шла своим чередом и, надо сказать, доставляла мне удовольствие – я впервые почувствовала вкус власти, и мне это нравилось.
Но скоро вновь пришлось убедиться, что счастливые дни мимолетны.
Ко мне зашла графиня и сообщила новость, от которой я пришла в ужас.
Какая все-таки удивительная женщина – графиня Солсбери, думала я, ради меня она готова на все, несмотря на то, что ее собственное положение при дворе весьма непрочно.
Графиня знала об отношении короля к Плантагенетам и должна была взвешивать каждое слово, обдумывать каждый шаг, но она была не робкого десятка и всегда делала только то, что считала справедливым, даже если это грозило опасностью. И вот сейчас она снова пошла на риск ради того, чтобы предупредить меня и смягчить удар.
– Вы, конечно, знаете, принцесса, – начала она издалека, – что вопрос о вашем замужестве имеет для вашего отца принципиальное значение. Иначе и быть не может, учитывая ваше высокое положение.
– Знаю, – ответила я, – но какой толк во всех этих помолвках, которые все равно никто всерьез не воспринимает?
– Они имеют значение в тот момент, когда обе стороны подписывают соглашение.
– Если это соглашение остается в силе, – с горечью заметила я.
Она нежно обняла меня, что позволяла себе, только когда мы бывали одни.
– Дорогая моя девочка, у вас с императором слишком большая разница в возрасте. Если бы вы могли тогда пожениться…
– Я рада, что этого не произошло. Если он не смог сохранить верность…не сдержал обещание… лучше уж так, чем…
Она еще теснее прижала меня к себе.
– У вас будет еще много предложений, – мягко проговорила она.
– Я не буду рассматривать их всерьез.
– Что ж, вы еще не достигли возраста, когда вступают в брак. Пройдет год-два, прежде чем можно будет говорить о свадьбе.
– Графиня, вы намерены мне что-то сказать?
– Да. Но вы не должны относиться к этому серьезно. Это – всего лишь дипломатический жест, не более.
– Говорите, кто!
– Король Франции.
Я подумала, что ослышалась. Враг моего отца! О нем говорили как о самом гнусном, самом коварном человеке во всей Европе. Нет, не может быть!
– Но мы же в состоянии войны…
– Это уже в прошлом. Сейчас между нашими странами снова дружеские отношения, и мы снова объединились против императора.
– Нет, не может быть! – воскликнула я.
– Не расстраивайтесь, принцесса. Помолвка все равно ничем не кончится. Я просто хотела, чтобы неприятное известие не застало вас врасплох. Но волноваться, поверьте, не стоит. Это – чистая формальность.
– Но я была уверена, что он в плену у императора…
– Они заключили Мадридское соглашение, согласно которому Франциск освобожден, но на очень жестких условиях. Ему придется отдать императору значительные территории, кажется, Милан, Неаполь,
