— Иной враг увертлив и быстр, и на своих двоих его не догонишь! Вот тебе мой второй дар!
В правой ладони очутился какой-то корешок. Когда ж присмотрелся, оказалось — свистулька.
— Свисток не простой — особенный! — наставлял Седовлас. — Трижды может подсобить. Трех знатных скакунов вызовет свист. Шибче их — разве вольный ветер да еще молот Перуна. Ну, а сейчас, могу и до самого Киева подбросить — не жалко!
— Это как — подбросить? — не понял Ругивлад и решился взглянуть на колдуна еще раз — больно взор у него памятный.
Но Седовлас исчез, испарился, будто не было. Лишь бас его еще громыхал в сводах таинственной пещеры:
— Грусть-тоска путника — одиночество. Дам тебе я, молодец, попутчика — не простого, а смышленого. Ты корми, пои его, да не балуй слишком! Справим мы твое дельце. А пока — жди, я сам тебя найду…
Изумленный Ругивлад сделал шаг вперед. Огляделся — никого! На троне, где только что философствовал Седовлас, зияла черная пустота — чернее его собственного сердца. И подземный мир снова стал меняться, поворачиваться, тускнеть, расплываться… Мгновение — он стоял уж среди осеннего мрачного леса, поскрипывающего одеревеневшими суставами.
Ругивлад потянул носом, впитывая запахи ночи.
Полное ярко-желтое светило царило высоко в черноте небес. Но и оно едва пробивало тяжелую влажную бахрому могучих елей.
— Самое время лунному богу, — подумал словен, отыскав его средь макушек вековых древ.
И тут что-то шелохнулось сзади.
Обернулся, но в этот раз за меч хвататься не спешил — чутье подсказывало, то не враг вовсе. Лешака он бы враз учуял, больно вонючий, да и человека с такой близи — непременно.
В темноте вечнозеленой хвои вспыхнули два изумрудных огонька, и Ругивлад услышал приятный, медоточивый голос:
— Первым делом неплохо бы перекусить. Скверно ждать неизвестно чего на голодный желудок!
— Только б на дорогу выбраться! — подтвердил Ругивлад, припоминая намеки колдуна.
— Нет ничего проще! Эти места я знаю, как свои когти. До Киева уж лапой махнуть — ко вторым петухам доберемся. Есть там одна корчма. Вот и пошумим перед дальней дорогой.
— Валяй, мудрый попутчик, только без глупостей! — ответил Ругивлад, решив ничему не удивляться.
— А вот пугаться не надо. Доверяй тому, кто первым заговорит из тьмы! Собирался бы напасть — ты б уж валялся тут пузом к небу!
Словен вздрогнул.
— Пригнись!
Вверху зашуршало. Посыпались иголки. Что-то мохнатое тяжело прыгнуло ему на спину, едва не сбив с ног.
— Убери хвост! Чихну — мигом слетишь! — предупредил Ругивлад, когда говорящий зверь устроился на его плечах теплым пушистым воротником.
— Мррр… А ты горб-то разогни! — отозвалось животное.
— Как же! Жрать надо меньше! Навязался на мою шею! — разозлился словен.
— Кощей несчастный! — фыркнул кот. — Кожа да кости!
Ругивлад понял, что препираться — себе дороже выйдет. Он покосился на попутчика. Котяра сверкнул глазищами и зевнул. Не иначе, вел род по прямой от самых диких тигров.
— Терпи! Авось, в князи выйдешь! — добавил он.
— С моим-то носом — и в князья? — отшутился Ругивлад, распрямляя спину, а сам задумался: — Ромеи, нет, не нынешние, а прежние, считали, что нет и не может быть ничего совершенней человеческого тела. И даже боги вроде бы творили людей по своему образу и подобию. Право же, какое самоуверенное суждение! Этот мохнатый пролаза, небось, тоже мнит себя образцом красоты.
— Не скромничай! — мурлыкал зверь, — Нос как нос. Не клюв же? Так, поломан немножко… в двух-трех местах. Небось, из-за бабы?
— Еще чего! Много чести будет!
— Дурак! Может, только ради бабы и стоит! — возразил ему кот.
— Ах, мощи Кощеевы! Растяпа я! — спохватился Ругивлад.
— Ась? — не понял усатый попутчик.
— Флягу-то свою я у норы Седовласовой оставил!
— Вспомнил! Ха! Теперь тебе до нее не один день топать. Ну, да ничего, она все одно пустая была, — обнадежил кот. — А старый хрыч её, глядишь, найдет, да что вкусное нальет. Без дела не останется твоя фляжка.
— При деле, да уж не со мной, — буркнул словен.
