заводе клепан, по персональному заказу. И бронька тоже наша, покойник Лодочник ее по-своему заморачивал. Прикинь, у кого теперь зашибись, а кто слил, сынок.
Я всё никак не мог сосредоточиться. Сознание мое не желало концентрироваться. Оно желало пропустить ту дребедень, которая происходила у меня перед глазами, в смысле, пропустить, как пропускают на улице торопыг, нагло ломящихся против толпы в противоположную сторону.
Торопишься? Локтями работаешь? Грубишь? Да хрен с тобой, топай, мне на морду твою смотреть противно. Чеши! Я тебя через десять секунд забуду.
Вот так и я, ребята. Зырю, а понимать не хочу. Пусть бы оно всё ушло, пусть этого не было. Пусть бы я — отдельно, а оно — отдельно.
И я стою дурак-дураком, рта не разеваю, стволом не двигаю.
Повезло мне тогда. Как знать, остался бы жив, если б рыпнулся.
— Теперь, девочка, мы сделаем вот как, — обращается Плешь к Заре. — Ты просто поймешь одну простую вещь: попытаешься навести на меня свой карабинчик, тебе хана. Начнешь выяснять, кто тут главный, тебе хана. Не будешь меня слушаться, тебе хана.
Меня он и в расчет не принимает. Мол, тихий парень, борзоты — ноль, не стоит париться…
Зара — не я. Не стоило с ней так говорить. Он ее только завел. «Девочка»! Отцу она своему «девочка» была, да и то недолго.
— Я отцу своему девочка была, да и то недолго, — отвечает Зара и глядит на Плешь напряженно так, точно скушать хочет и уже прикидывает: начать с уха или с носа. — Ты мастера убил, тебе не жить. Мы из Зоны без него не выйдем. А если и выйдем, тебе там братья глаз на жопу натянут. Орден…
— Орден ваш это куча дерьма, девочка. А насчет мастера твоего, так я такое разъяснение дам: он такой же мастер, как сало — овощ. За год раз- другой в Зоне бывает. Это что — мастер тебе? Знаю его как облупленного. Первый раз, когда в Зону ходил, ревел, будто щенок детсадовский, слезы с соплями по роже размазывал. Оттого и кликуху получил — Сопля.
— Орден тебе… — пыталась вставить словечко Зара.
— Ни рожна мне Орден не сделает. Сборище ряженых гомосеков, девочка, серьезного человека разве что громким пёрдом напугать может: уж больно выходит у них раскатисто и вонюче, рядом стоять не захочется.
— Орден — это братство…
— …гомосеков. Правильно, девочка. Они из нас всех отмычек хотели сделать. Из тебя в том числе. А ты их защищаешь, дуреха.
Вот тут он и меня достал. Да как же так можно? Шрам на занятиях сто раз говорил нам: «У нас все равны, все братья и сестры. А в братьях видеть живые отмычки грешно. Вы наставникам подчиняетесь только потому, что они опытнее, но они ничуть не выше вас, они такие же. Просто глубже познали Истину Зоны. Если надо, они первыми за вас свои жизни положат».
Шраму я доверяю на все сто. Это настоящий сталкер. У него левая щека кровососом изувечена. И на левой руке — жуткая борозда, раздваивающаяся такая… Это псевдоплоть его покромсала за три секунды до того, как он ее прикончил выстрелом в глаз. Такого не подделаешь.
И говорю Плеши:
— Не надо гнидой быть. Мы все братья. Мы никому не отмычки. Шрам объяснял…
— Я бы ржал тут, аж лапками в воздухе подергивал, если б не надо было вас, мальки, на прицеле держать. Шрам ему объяснял! Видел бы ты
Зара послушалась его. Вот странно. Я вообще-то к людям внимателен. То есть люблю за людьми наблюдать, они вроде передвижного зверинца, который всегда с тобой. И хорошо запоминаю, кто какой зверюшке сродни.
В жизни это очень помогает. Знаешь чего ждать от каждой зверюшки. Зайчики не рычат, котики не роют норы, кротики не летают, а волки… волки не приручаются. Оттого-то они не собаки.
Так вот, Зара — волчица. Злая, упрямая, хваткая. И до умопомрачения бурая. Не в смысле расцветки шкуры. Характер у нее — не заячий. И чтобы она вот так спокойно подчинилась? Без лишних слов взяла, повернулась попой, да и потопала прямо по тому красному пятну, которое раньше звалось Геннадий Анатольевич? Нет ребята, волки не приручаются.
— Ну а ты чего выстолбился, Дембель? Живо на маршрут и след в след.
Это он мне. Это я — подмастерье Дембель. Истинное имя я сам себе подбирал и решил назваться Дембелем, потому что… потому что… давайте-ка потом, ребята.
— Отмычек, вишь ты, в Ордене не бывает! — ворчит мне в спину Плешь. — Звезданулись вы, ребята. Нас сюда только и взяли как отмычек. Три точно понадобятся и одна про запас… Без отмычек «сонный шар» здесь добыть просто невозможно…
Именно в этот момент — не раньше и не позже — я, наконец, сконцентрировался. Разом. Видеть, слышать, обонять стал лучше, думать быстрее.
«Три, говоришь, отмычки? Валить тебя надо. Не знаю как, но надо. И прямо сейчас».
