заболел и слег. Он позвал родственников и сказал им:
– Я умираю. Выполните мою последнюю просьбу: когда я умру, отвезите меня в Ганис и похороните рядом с отцом.
И взял с них слово, что они так и сделают. После этого он. прожил недолго, светлая ему память. Братья матери сдержали слово, отвезли его в Ганис и похоронили рядом с Бибо, а в головах его могилы поставили памятник из ствола карагача. Этог ствол пустил побеги и стал деревом.
Шли годы, менялись времена. Русские взяли Кавказ. Распри утихли, дороги освободились, разные народы стали свободней общаться друг с другом. До Азау дошли вести из родных мест, но о судьбе Таймураза она не знала ничего. И она решила ехать в Ганис.
Была весна, мир вокруг искрился. Деревья зазеленели, луга покрылись цветами. Все ожило, все в природе искало себе пару. Птицы, насекомые, рыбы, звери – все были рады весне. Лишь замерзшее сердце Азау никак не могло оттаять. Она была одинока под этим бескрайним небом, и мысль о Таймуразе все еще тревожила ее.
И вот однажды Азау сказала мужу:
– Я, как рабыня, много лет прожила в твоем доме, состарилась здесь, но ни разу не была на родине, Я не знаю, где могилы отца и матери, родные забыли меня. Если я так умру, ты возьмешь грех на душу. Прошу тебя, дай мне возможность увидеть могилы моих родителей!
Гугуа согласился без лишних разговоров.
Подходил день Зардаваран. Азау стала собираться в дорогу. Она сделала араку, испекла пирогов и купила барана. На другой день она села в арбу и отправилась в путь с одним из сыновей. Чем ближе подъезжали они к Ганису, тем больше оживлялась Азау. Старые высохшие щеки разрумянились, глаза смеялись. Давние счастливые видения снова вставали перед ней.
На закате они добрались до Ганиса. На краю села им встретилась пожилая женщина по имени Магда. Когда-то они с Азау были подругами. Они обрадовались, узнав друг друга, со слезами обнялись и вместе пошли в село. Родные, давно считавшие Азау мертвой, радостно встретили ее и ввели в дом. Азау и Магда сели на террасе. Солнце освещало горы последними лучами и утесы Ганиса горели золотом. Женщины, много лет не видевшиеся, долго говорили, расспрашивая друг друга о жизни. Но главный вопрос не давал Азау покоя. Наконец, она решилась и с бьющимся сердцем спросила:
– Скажи, а что сталось с Таймуразом? Магда тяжело вздохнула.
– Он ведь давно умер… В Урстуалта, у родственников матери… Они привезли его сюда н похоронили рядом с Бибо, его отцом.
Свет померк в глазах Азау. Она почувствовала, как превращается в кусок льда. Все, что заставляло ее жить и дышать, вдруг исчезло. Остались только холод и пустота. В наступившей тишине она услышала свой голос, глухой и бесцветный:
– Прошу тебя, покажи мне его могилу.
Она медленно шла за Магдой. Та молча указала ей рукой на холмик под большим деревом. Азау ничком упала на могилу, тело ее задрожало и вытянулось. Она была мертва.
Магда стала звать на помощь. Сбежались люди и увидели Азау лежащей замертво на могиле Таймураза. Собралось все село. Азау похоронили рядом с Таймуразом. Старики рассказали молодежи историю двух влюбленных. Тот давний суд уже не казался им правым, но ничего уже нельзя было изменить: два любящих сердца так и не встретились в этом мире,
Барана, которого Азау привезла с собой, зарезали ей на поминки, сказали: «Светлая тебе память!», и разошлись.
А над кладбищем Ганиса по сей день стонет, рыдает на ветру старый карагач.
ВДОВА
Кавказский хребет в самой его середине рассечен Кудским ущельем. Вокруг стоят горы-великаны, устремив за облака свои вершины. Склоны и долины пестрят цветами и воздух полон их запаха. Высоко вверху сверкает на солнце снег, оттуда мчатся вниз белопенные потоки. Радостно чувствует себя человек в этих местах, и дышится ему здесь легко.
Прекрасно Кудское ущелье летом, но как тяжело жить здесь зимой! Здесь выпадает особенно много снега. Ветер несет его с севера, из-за хребта, и он ложится по склонам слоем в человеческий рост.
В Кудском ущелье, на берегу Арагви, жили два брата – Таджи и Дзама. Оба были бездетны. Жили они богато, двери свои держали открытыми для всех, любому путнику были они гостеприимными хозяевами и добрая слава о них разнеслась по обе стороны гор. Люди, любя их, часто молили бога дать двум братьям потомство, но молитвы эти не помогли: Таджи и Дзама так и остались бездетными.
Во время присоединения Грузии к России выдались голодные годы. Поля иссохли, выгорели от солнца, хлеб не уродился. Люди, погибая от голода, меняли на хлеб все ценное, что у них было: ружье отдавали за горсть зерна, которая помещалась в стволе, саблю – за то, что помещалось в ножнах. А когда уже нечего было менять, продавали своих умирающих голодной смертью детей.
Была поздняя осень, небо хмурилось. Север дышал холодом и запахом снега, над хребтами клубились черные тучи и у людей на сердце было мрачно: они с тревогой ждали наступления голодной зимы, зная, что помощи ждать неоткуда.
Неподалеку от Косета, на берегу Арагви, на холме жил арагвинский князь.
Однажды жена сказала князю:
– Приближается зима, а у нас нет ни одной мерки зерна. Что мы будем есть? Мы уже продали все, что можно было продать! С холопов наших тоже взять нечего. Старая пословица гласит: «Если арба больше не годится, чтобы возить на ней дрова, значит, она сама годится на дрова». Возьми детей Глахи и продай их где-нибудь, обменяй на зерно.
Князь ничего не возразил.
Ночью через хребты прорвался северный ветер, засвистел, завьюжил, намел снежные сугробы. Стало необычно холодно.
Двое бедняков, муж и жена – Глаха и Марта – жили рядом с домом князя. В тот вечер они улеглись спать поближе к огню, укрывшись старой буркой. Детей своих, мальчика и девочку, они уложили между собой и стали рассказывать им сказки, чтобы дети забыли о голоде. Но от голода и холода страдает даже волк, что же сказать о маленьких детях? Они долго не могли уснуть, плакали и просили хлеба.
Наутро потеплело. Солнце обласкало горы своими лучами и утесы засверкали золотом. Земля отогрелась. Запели птицы. Люди вышли на улицу. Глаха с женой и детьми тоже сидел у порога дома, греясь на солнце, и благодарил бога, создавшего светило.
Вдруг перед ними вырос княжеский моурау.
– Князь требует к себе ваших детей, – сказал он. Глаха сидел, как громом пораженный. Он ничего не мог понять, но сердце его сжалось от тревоги и он спросил дрожащим голосом:
– Зачем же князю наши дети? Княжеский посланец крикнул, подбоченясь:
– Откуда мне знать, зачем ему ваши дети? Это его дело? Он схватил мальчика и девочку за руки и потащил их к князю. Девочке было семь лет, мальчику – девять или десять. Поднялся крик. От плача детей и причитаний родителей содрогнулась земля. Сердца всех, кто видел эту картину, готовы были разорваться, но вступиться не посмел никто.
Глаха с женой, плача, шли за детьми до самого княжеского двора. Войдя во двор, они упали на колени. Князь, выглянув с балкона, крикнул:
– Гоните прочь этих ослов, чтобы я не слышал их воя! Слуги пинками погнали несчастных за ворота. Те пошли прочь, плача и проклиная князя. Князь услышал эти проклятья и крикнул:
– Хосро! Хосро!
Толстый Хосро явился к нему.
– Скажи стражникам, чтобы они как следует намяли им бока! – приказал князь.
