— Может, ты и права, не стоит связывать между собой эти две смерти.
— Создалась странная ситуация. Я никак не могу поверить, что внизу под палубой лежит замороженное тело Герхарда. Имею претензию к полякам, что они не позволили провести настоящие морские похороны на середине Атлантики, по которой Герхард плавал почти всю свою жизнь. Знаю, что он хотел бы этого.
— Ты перед смертью не разговаривала с ним по этому поводу?
— Нет. Почти до самого конца он не сознавал всю серьезность болезни, отшучивался на предмет «чертова гриппа» и не хотел ложиться в кровать. Только за полчаса до смерти до него дошло, что умирает, но к этому времени он уже не имел сил разговаривать.
— Искренне тебе сочувствую, Джейн.
— Не надо, Питер. Есть вещи, которые надо пережить самому. Знаешь, несмотря на разницу в возрасте, мы были счастливы в браке, имели столько планов на будущее. Пенсия Герхарда и кое-какие сбережения позволили бы жить нам безбедно. Мы планировали зиму проводить на Канарских островах, а летом путешествовать по Европе на лодке или каяке. Мы оба увлекались плаванием по редко посещаемым водным путям. Герхард просиживал над картами, выискивая интересные речушки, каналы и соединения между озерами, намечал трассу. Каждый день ночлег на новом месте, новые люди, новый пейзаж, тишина и покой. Совсем иначе, чем на богатых курортах... Разговорилась я. Но, как видишь, закончился этот этап в моей жизни. Все планы рухнули. Надо будет найти работу. Я уже решила, что не останусь нудной, вечно скорбящей вдовой. Двое суток после смерти мужа оставалась в одиночестве в каюте, почти не ела и не спала. Вспоминала нашу совместную жизнь, чуть ли не день за днем. Опухла от слез, была близка к истерии, мучила себя. И наконец сказала себе: стоп! Легче всего сломаться! Приняла холодный душ и стала размышлять о том, что буду делать по прибытию в Европу, как буду устраивать свою жизнь. Герхард умер всего четыре дня назад — ты считаешь меня циничной?
— Нет, Джейн, я считаю, что у тебя сильный характер. Не каждый так смог бы. У тебя будут еще минуты слабости, но ты справишься.
— Если и будут такие минуты, то никто о них не будет знать. Но оставим эти дела, ведь ты пришел поговорить о смерти Риза. По тебе видно, что ты тяжело ее переживаешь, и защищаешься, принимая деловой вид. Но чем я могу тебе помочь?
— Ты лучше знаешь этих людей, и наверняка задумывалась над личностью убийцы. Может, ты знаешь какие-нибудь отношения между ними, о чем я не имею понятия?
— Ты задал сразу два вопроса. Отвечаю на первый. С круга подозреваемых я исключаю только тебя и Алана. Ты был приятелем Пола, Алан же слишком слабый, слишком деликатный для такого преступления.
— А если бы действовал под влиянием страха?
— Уточни свою мысль.
— Скажем, Алан занимается контрабандой наркотиков. Пол случайно узнает об этом. Алан в ужасе, таится с пистолетом...
— Питер, не смеши меня. Алан, впечатлительный маменькин сынок, и замешанный в такой афере, да еще и с пистолетом в руках? Ты совершенно не разбираешься в людях. Алан по приходу в Нью-Йорк бежит к маме, которая ждет его с приготовленным обедом. Он считает нормальным оправдываться перед ней, если приходит поздно домой. Исключай его с этой версии. Ко всем остальным на лайнере она подходит.
— Я, собственно, и хочу ограничить круг подозреваемых, поэтому и начал с Алана, так как он, по моему мнению, не подходит для всех версий. Кроме одной...
— Что ты еще придумал?
— Алан влюблен в тебя. Ты относишься к нему с симпатией, но в данной ситуации у него не было никаких шансов. У тебя был муж, который обеспечивал тебе хорошее положение, ты любила его.
— Продолжай.
— Такие маменькины сынки, слабаки порой могут совершать отчаянные поступки. Ты не знаешь, насколько сильно его чувство к тебе. Может, Алан надумал убрать Герхарда, чтобы добыть его жену. Предположим, что Герхард не умер естественной смертью. Райт мог найти возможность подсыпать ему какого-нибудь яда, дающего внешние признаки неопасной болезни. Риз что-то вынюхал об этом. Райт не имел другого выхода. Одно убийство влечет за собой второе...
— Ты сумасшедший.
— Нет, не я. Сумасшедший — тот, который думает, что убийство Пола сойдет ему безнаказанно. Однако скажи, сейчас ты можешь исключить Райта со списка подозреваемых?
— Ты меня поразил до глубины души. Я в самом деле легкомысленно относилась к Алану, хотя и видела, что ему больно. Но возможно ли такое? Если я скажу тебе, что невозможно, то ты вычеркнешь Алана со списка подозреваемых?
— Да.
— В таком случае, не делай этого.
— Не могла бы ты осторожно поговорить с ним, прощупать его?
— Если это так уж необходимо.
— Хочу обратить твое внимание на еще одну вещь. Когда ты подтверждала алиби Алана — в смысле стука в дверь, — все восприняли это как очищение от подозрений. В то время как это выяснило только то, почему Алан стоял спиной к трапу. Можно, однако, принять и такую версию: Алан после выстрела сразу вбегает по трапу и стучит в твою дверь. Ты, одеваясь, разговариваешь с убийцей.
— Ты меня пугаешь. Скажешь еще, что я ждала этого выстрела и стука, что мы это запланировали.
— Я думал об этом, но пришел к выводу, что бросить Модрова ради Алана или кого-либо другого ты могла бы не так драматично.
— И какие твои остальные гипотезы?
— Их не так уж много. Лучше всего подходит версия контрабанды. Типичная контрабанда — это наркотики. Кто-то из находящихся на борту перевозит партию героина, а Риз напал на
