Злат с Илгизаром ехали шагом в сторону дворца. Наиб выбрал окружной путь, как он выразился – задами. Где в эту пору почти пустынно.
– К ней эти бывшие оборотни и пробирались: и первый, и второй. Хотя, почему они бывшие? Оборотнями были – оборотнями и остались. Так что нам с тобой сейчас нужно крепко подумать, кому про всё это первому рассказать: Могул-Буге или эн-Номану?
Злат засмеялся:
– Теперь-то моешь восстановить всё что было с этими двоими?
– Первый должен был забрать в лесах Юксудыр и отвезти её к Тайдуле. Заодно по пути избавиться от соперников. Добраться до ханши ему помогали, скорее всего, венецианцы – у них там уже дорожка протоптана. Вот они и подбили его устроить ту штуку со свиной ногой. У них в Сарае для этого нужных людей не было. А у него, видимо, были. Да и письмо имелось к брату Адельхарту, чтобы помогал.
– Ты забыл, что Касриэль и Хайме тогда рассказывали. Они ведь предполагали, что этот Санчо был послан людьми, которые подумывали прибрать к рукам папские деньги, так что не исключено, что приказ ему мешать был дан уже в самом Авиньоне. Не всем нравится, когда у них собираются отобрать власть и деньги.
– Второй должен был добыть охранную грамоту на проезд немецких купцов. Он добрался сюда только в конце лета. И узнал, что его товарищ так и не добрался до Тайдулы. Пришлось самому искать возможность добраться до хатуни. Вот здесь ему и помог Музаффар.
– Осталось только выяснить, куда он делся. Думаю, в этом нам и помогут голубки Музаффара. Так что поедем к Могул-Буге.
Двор великого эмира рода кунграт Сундж-Буги стоял немного на отшибе. Хозяину не пристало искать величия в близости к хану – пусть к его дворцу лепятся везири, служилая знать, чьё благополучие зависит от милости правителя. Сундж-Буга велик величием своего рода. Древнего рода царских невест, становившихся царскими матерями. Сам Джучи был по матери кунграт. Как и положено двору представителя старой монгольской знати, в нём было просторно и оставалось много пустого места. Здесь ставили юрты. Многие по сей день свято блюдут закон, разделявший подданных на тех, у кого стены из войлока, и тех у кого стены из глины. Хотя палаты на хорезмийский манер тоже стояли. Со всей приличествующей положению роскошью: дорогая разноцветная плитка, изразцовый кирпич, резное дерево.
Сын хозяина и наследник всего этого воплощения могущества и богатства встретил Злата во дворе. Он вышел ему навстречу, показывая уважение помощнику сарайского эмира, а скорее просто потому, что не хотел показывать гостю пустые стены, откуда уже вывезли в новую столицу всё до последней войлочной подстилки. Возможно и сам Могул-Буга провёл ночь на полу, завернувшись в попону.
– Настало время поговорить с твоим знакомым Музаффаром. Чтобы не давать этому лишней огласки, я решил не брать стражу и не пугать Булгарский квартал ханской пайцзой. Там у каждой стены глаза и уши. Народишко ушлый донельзя. Поэтому лучше будет, если обойдёмся твоими нукерами, – Злат рассмеялся, – А вместо пайзцы пусть будет твой грозный вид.
По дороге нетерпеливый эмир всё время донимал наиба, есть ли у того какие предположения.
– Да кому тут быть, кроме кийятов? – смеялся Злат, – Твоя сестра правильно догадалась. Место возле хана всякому желанно. Только Алибеку такое дело не по разуму, а старшие эмиры далеко. Кто-то другой всё это сделал под их крылышком. Хочешь скажу, что было в том письме, которое Тайдула получила? После которого ты стремянного с нукерами погнал в Сарай? Там было написано, что Кутлуг-Тимур не погиб в смуту, а скрылся в северных лесах. Да осторожнее ты! Эк! С коня же упадёшь! С меня потом за твою сломанную шею голову снимут.
Могул-Буга сделал знак рукой нукерам, чтобы отъехали подальше и придвинулся к наибу, неприязненно косясь на Илгизара, который и не подумал выполнять это приказание.
– Откуда знаешь? – захрипел эмир, – Я не знаю, а ты знаешь. Сестра мне ничего не говорила.
– Сам только сейчас догадался. Ехал и думал, а чем бы я сам попытался хатунь так зацепить, чтобы наверняка. Вот и пришло на ум.
– Так это неправда? Ты всё выдумал?
– Ты лучше у сестры спроси. Она и скажет. Есть у меня к тебе ещё одна просьба. Просто нижайшая. Обещай, что исполнишь?
Могул-Буга кивнул.
– Сейчас, когда будем с Музаффаром говорить, ты не встревай. Я сам с ним побеседую. Но, если сожму правую руку в кулак – вот так, ты уж, пожалуйста, нагоняй на него страха.
– Пугалом, значит, побыть. Ладно. Хорошо, хоть не в огороде.
Видно было, что Могул-Буга обижен. Крепко, как ребёнок, который догадался, что взрослые скрывают от него самое интересное. Чтобы хоть как-то его успокоить, Злат пригласил эмира на последний «военный совет», который устроил перед поездкой в Булгарский квартал. Для него и Туртаса наиб ещё раз подробно пересказал всю историю. Не упомянув ни словом об Юксудыр и перстне.
– По всему выходит, что сообщники у этих оборотней были в ясском квартале. Да и сами они мохшинские. Сарабай говорил, что постояльца к нему человек оттуда привёл. Адельхарт вспоминал, что сундук хотели выкрасть тоже буртасы или мордвины. Только кого искать? Ни примет, ни имён. Ходить с Сарабаем по базару? Сразу поймут в чём дело и спрячутся.
– Есть один человек, – подал голос Туртас.
Все повернули к нему головы.
– Вчера видел его здесь, у трёх дубов. Раскладывал мясо. Я его издали заметил. Смотрю, свернул с дороги в кусты. Думаю, чего ему там нужно? Вижу, он к дубам пошёл. Тут меня и осенило. День осеннего равноденствия! В это время и у нас в лесах колдуны устраивают моления у священных деревьев. Как понял это, так и деда этого вспомнил. Вертелся он в этом постоялом дворе ещё лет тому за двадцать назад. С покойным Лешим, какие-то дела водил. Земляк. С наших краёв. И ещё. Посмотрел я внимательно на это огниво. Точнее на его тесёмочки, которыми оно к поясу привязывалось. Не развязаны они. Оборваны. Очень-очень крепко дёрнуть нужно было, чтобы их порвать. Возможно не раз.
– И что? – не понял Злат.
– А то, что незаметно его потерять было никак нельзя. Когда человек через печь лез, оно зацепилось за что-то. Крепко зацепилось. А он, вместо того, чтобы отцепить, дёргался, пока не оторвал. Видно, руки были не свободны, – помолчал и добавил, – А самого тащили.
– Вот почему пятый день о нём ни слуху ни духу. Либо в живых нет, либо под замком.
В ворота Музаффара прокричали, что к нему прибыл великий эмир Могул-Буга. Злат только головой покачал: «Опять великий». Купец выскочил во двор, как ошпаренный. На его приветствие ответил Злат:
– Ну что, добрый человек, твой Иов из Новгорода так и не объявлялся?
Хозяин отрицательно потряс головой, всем своим видом показывая изумление.
– Тогда проводи нас к тому, кому он писал письма.
– Я не знаю, с кем он переписывался.
Наиб сжал пальцы в кулак, сомневаясь, правда, заметит ли это Могул-Буга.
– Да я тебя сейчас в землю по плечи вобью! – раздался вопль за спиной, – Невинной красавицей решил прикинуться!?
Заметил.
– Зачем ты вызываешь гнев славного эмира? Да и меня огорчаешь? Думаешь, мы приехали к тебе просто так, от нечего делать?
– Наверное, меня кто-то оклеветал! – догадался купец, – Клянусь, я не знаю кому писал этот Иов.
– Туртас! Выпускай! – крикнул Злат.
Над двором вспорхнул голубь. Он обрадовано сделал в небе круг и сел на голубятню.
– Домой прилетел, – удовлетворённо отметил Злат, – Или ты скажешь, он дверью ошибся? Этих голубей вёз с собой на корабле этот самый Иов. Зачем? Хотел пирог с голубями испечь? Знающие
