— «Я, — сказал он мне, — дракон реки Кин. Я нагрубил Небу и оно дало приказ министру Вей-чену обезглавить меня. Я вас прошу помиловать меня и спасти мне жизнь…» Я ему обещал спасти его. Но Вей-чена нет здесь.
— Позовите его, — сказал Сю-шейтци, — и держите его сегодня во дворце. Это ему помешает убить дракона.
— Хорошо, — сказал Т’ай-чун и дал приказ начальнику колесниц привести во дворец министра Вей-чена.
Прошлой ночью, когда министр Вей-чен наблюдал за созвездиями и воскуривал им фимиам, специальный небесный посланник, верхом на журавле, спустился к нему и передал ему приказ Непорочного (Небесного императора). В этом приказе предписывалось Вей-чену обезглавить на следующий день, в третьей четверти часа У (около полудня) дракона реки Кин. Вей-чен распростерся ниц, совершил свое омовение, следил за воздержанием, возбудил свою смелость и стряхнул с себя лень в ожидании назначенного часа. Вот почему он отсутствовал на императорской аудиенции. Но когда карета, посланная за ним императором, прибыла, он не мог выкрутиться. Он одел немедленно свой официальный мундир и дал себя отвести во дворец.
Когда он распростерся ниц перед императором, оправдываясь, Его Величество сказал ему:
— Вы не сделали ничего плохого.
Затем император отпустил всех своих офицеров, задержав Вей-чена, и повел его в свои личные апартаменты, под предлогом обсудить с ним государственные дела. Когда совет закончился, император приказал женщинам разложить шахматную доску и пригласил Вей-чена послужить ему партнером. Приближался полдень. В третьей четверти часа У, среди партии, Вей-чен внезапно согнулся над столом.
— Он уснул, — сказал себе Т’ай-чун. — Бедный министр! Тяжесть дел его обременяет. Дадим ему вздремнуть!
Через некоторое время Вей-чен встал перед ним и начал извиняться.
— Не беспокойтесь, — сказал император, — начнем партию.
Они начали снова играть, как вдруг послышался крик снаружи. Затем Тзин-шупао и Сю-мокун вошли и положили перед императором свежеотрубленную голову дракона.
— Это, — ответили офицеры, — голова дракона, упавшая из туч, на тысячу шагов в перед галереей.
— Что это значит? — спросил император Вей-чена.
— Ваше Величество, — ответил тот, преклонившись перед ним, — это я отрезал во время моего отсутствия.
— Но, — сказал Т’ай-чун, — во время этого отсутствия… я вас все время не спускал с глаз. Вы не двигали ногой или рукой. Вы не имели никакого оружия.
— Вы видели только мое тело, — сказал Вей-чен. — Моя душа ушла. Группа небесных сторожей представила ей связанного дракона. После прочтения приговора о нем и Небесного приказа, предписывавшего мне казнить его, я отрубил ему остро отточенным мечом с двумя лезвиями голову, которая упала из туч на землю.
Император почувствовал удовлетворение, убедившись, насколько его министр был способен. С другой стороны, он чувствовал сожаление, потому что обещал дракону спасти его жизнь. Наконец, он дал приказ повесить голову дракона на базаре, на позорном столбе, отблагодарил Вей-Чена и выслал людей из дворца.
Когда наступил вечер, он был меланхолически настроен. Ночью он плохо спал. Около полуночи обезглавленный дракон предстал пред ним с окровавленной головой в руках.
— Возврати мне жизнь! — кричал он. — Ты обещал мне ее сохранить. Идем, разберем это дело пред судом ада…
Говоря это, он схватил Т’ай-чуна, немого от страха, купавшегося в холодном поту…
Император внезапно пробудился с криком:
— Здесь есть Гуй!..[6] Здесь есть Гуй!..
Затем он упал в бреду… Женщины и евнухи были в ужасе.
Рано утром, как всегда, явились все высшие офицеры. Они ждали долго. Наконец им объявили, что ввиду болезни императора аудиенция отложена на другой день. В то же время императрица призвала всех врачей дворца. Высшие офицеры с нетерпением дожидались их выхода, чтобы расспрашивать их.
— Пульс императора очень повышенный, — сказали врачи. — Он бредит после того, что увидел Гуя. Это опасно! Через семь дней будет видно, выдержит ли он.
Эти слова плохих предвестников произвели большой переполох среди высших офицеров. Немного после Т’ай-чун призвал Сю-макуна, Тзиу-шупао и Уч’эй-кинтея.
— Дорогие друзья! — сказал он с усилием — Я воевал в течение 19-ти лет и никогда никого не боялся. Но этот раз я имею дело с Гуй.
— Будьте спокойны, — ответил Тзин-шупао, — будущей ночью Уч’эй-кинтей и я, мы оба будем вас охранять. Этот Гуй будет большой нахал, если он вотрется…
— Спасибо! — сказал император.
Когда наступил вечер, оба смельчака стали охранять дворец в пышных военных мундирах, один — с палицей, другой — с топором. Они ничего не видели ночью и император отлично отдохнул. На другой день Т’ай-чун поблагодарил двух храбрецов и просил их продолжать служить ему каждую ночь. Но через несколько дней, он сказал им:
— Я не могу быть уверенным, что вы не утомитесь таким образом. Я думаю, что ваших изображений будет достаточно, чтобы меня защитить.
Он приказал написать этих двух верных сановников такими, как они есть: одного с его палицей, другого с его топором. Оба изображения были повешены по обеим сторонам больших ворот дворца. Тишина продолжала царствовать, как будто оба храбреца лично стояли на страже.
Но вот однажды ночью Гуй, должно быть, открыл заднюю дверь во дворце. Это произвело большой шум. Бурно покатились кирпичи, полетела штукатурка и все остальное. Сю-макун предложил императору доверить охрану этой двери Вей-чену. С тех пор она стала так же безопасна, как ворота снаружи. Между тем, несмотря на спокойные ночи, состояние императора ухудшилось. Наконец императрица собрала высших сановников, чтобы узнать их мнение. Император предложил им в наследники своего сына. Затем его умыли, одели и стали ждать конца.
В это время Вей-чен представил императору письмо.
— Берите это, — сказал он ему. — Я имею в аду друга. Он называется Тзой-кю. Он служил раньше вашему отцу. Теперь он офицер в аду. Мы с ним остались в хороших отношениях. Передайте ему это письмо, я думаю, что из дружбы ко мне он найдет способ вернуть вас на землю.
Т’ай-чун взял письмо, опустил его в свой рукав и скончался.
Ему показалось, что он выехал из дворца в карете на большую охоту. Затем, среди чистого поля, его поезд неожиданно остановился. Он бродил один, пешком, среди высокой травы и уже начал беспокоиться, когда голос крикнул ему:
— Идите сюда!..
Т’ай-чун приблизился. Человек на коленях у дороги просил извинения, что заставил его ждать.
— Кто вы такой? — спросил император.
— Я послан судьей первого трибунала, — чтобы вызвать вас на суд по делу дракона, которому вы обещали сохранить жизнь, но он был казнен.
— Как ваше имя? — спросил Т’ай-чун.
— Я был на земле, — ответил тот, — Тзой-кю, на службе у вашего отца. Теперь я связан с адским трибуналом.
— У меня имеется письмо для вас, — сказал Т’ай-чун, совсем успокоенный, — письмо от вашего друга Вей-чена… — и он вытащил письмо из рукава.
Тзой-кю открыл письмо и стал его читать. После всех обычных официальных комплиментов, Вей-чен просил Тзой-кю, именем их старинной дружбы, сделать все возможное в пользу его императора Т’ай-чуна и вернуть его на землю после
