У лестницы я схватила Женю за руку.
– Что ты прошептала? – тихо спросила я. – Королю.
Она подождала, пока остальные поднимутся по ступенькам, а потом ответила:
– Я не сокрушенная. Я – сокрушение.
Мои брови подскочили вверх.
– Как хорошо с твоей стороны предупредить меня об этом, чтобы я не стала ссориться с тобой.
– Милая, – ухмыльнулась она, поворачиваясь ко мне то одной израненной щекой, то другой, – у меня больше нет хорошей стороны.
Ее тон оставался веселым, но я слышала в нем и печаль. Женя подмигнула мне здоровым глазом и побежала вверх по лестнице.
* * *Мал вместе с Невским занимался подготовкой спальных мест, поэтому он остался, чтобы проводить меня в покои – несколько комнат в восточной части горы. Дверь обрамляли переплетенные руки двух бронзовых дев, которые, как я предполагала, изображали Утреннюю и Вечернюю Звезды. Всю дальнюю стену занимало круглое окно, окольцованное латунью и напоминающее иллюминатор на корабле. Горели лампы, и хотя днем от вида за окном несомненно перехватило бы дух, прямо сейчас не было видно ничего, только тьма и отражение моего усталого лица.
– Мы с близнецами расположились по соседству, – сказал Мал. – И один из нас будет дежурить, пока ты спишь.
У тазика меня ждал кувшин с горячей водой, и я быстро умылась, пока Мал докладывал, как он разместил других гришей, сколько времени потребуется, чтобы собрать снаряжение для нашей экспедиции в Сикурзой, и как он хочет разделить группу. Я пыталась вслушиваться, но в какой-то момент мой разум просто отключился.
Я села на каменную скамейку у окна.
– Прости. Я просто не могу.
Мал замер, и я почти видела, как он мечется между желанием сесть рядом со мной и необходимостью уйти. В конце концов он просто остался стоять на том же месте.
– Сегодня ты спасла мне жизнь, – сказал он.
Я пожала плечами.
– А ты спас мою. Мы постоянно этим занимаемся.
– Я знаю, что первое убийство всегда нелегко дается.
– Я в ответе за множество смертей. Эта ничем не отличается от остальных.
– Но она отличается.
– Он был солдатом, как и мы. Наверняка его где-то ждет семья, любимая девушка, возможно, даже ребенок. Он жил, а затем просто… исчез. – Я знала, что стоит закрыть тему, но мне хотелось выговориться. – И знаешь, что самое страшное? Это было легко.
Мал помолчал некоторое время. Затем сказал:
– Я точно не помню, кем была моя первая жертва. Мы охотились на оленя у северной границы и вдруг наткнулись на фьерданский патруль. По-моему, бой длился не больше нескольких минут, но я убил троих. Они выполняли свою работу, как и я, пытались прожить день до вечера, а затем оказались на снегу в луже собственной крови. Точно и не скажешь, кто упал первым, но вряд ли это имеет значение. Нужно держать дистанцию. Тогда лица начинают размываться.
– Правда?
– Нет.
Я помедлила. Не смогла посмотреть на него, когда прошептала:
– Это было приятно. – Мал ничего не ответил, поэтому я продолжила. – Неважно, для чего я использую разрез, что я делаю со своей силой. Это всегда приятно.
Я боялась поднять взгляд, боялась увидеть отвращение на его лице или, что еще хуже, страх. Но когда заставила себя посмотреть ему в глаза, лицо Мала было задумчивым.
– Ты могла убить Апрата и всех святых стражей, но не сделала этого.
– Мне хотелось.
– Но не сделала. У тебя была возможность проявить жестокость. Но ты ни разу ею не воспользовалась.
– Это пока. Жар-птица…
Он покачал головой.
– Жар-птица не изменит твою личность. Ты по-прежнему будешь девочкой, которая получила взбучку вместо меня, когда я сломал часы из золоченой бронзы Аны Куи.
Я застонала и обвиняющим жестом ткнула в него пальцем.
– А ты не вмешался!
Мал хохотнул.
– Естественно! Эта женщина умеет нагонять страх. – Затем его лицо посерьезнело. – Ты по-прежнему будешь девушкой, которая была готова пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти нас в Малом дворце, девушкой, которая только что на моих глазах поддержала служанку против короля.
– Она не служанка. Она…
– Подруга. Я знаю, – Мал сделал паузу. – Дело в том, Алина, что Лученко был прав.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить имя лидера ополченцев.
– В чем?
– С этой страной что-то не так. Ни земли. Ни жизни. Кругом военная форма и пушки. Я раньше тоже так думал.
Это правда. Он был готов уйти из Равки и никогда не оглядываться.
– Что заставило тебя изменить свое мнение?
– Ты. Я понял это в ту ночь в часовне. Не будь я так напуган, то смог бы понять раньше.
Я подумала о теле ополченца, разрезанном пополам.
– Может, ты был прав, когда боялся меня.
– Я боялся не тебя, Алина. А потерять тебя. Девушка, которой ты становилась, больше во мне не нуждалась, но она та, кем тебе предначертано быть.
– Жадной до власти? Беспощадной?
– Сильной, – он отвернулся. – Лучезарной. И, наверное, немного беспощадной. Вот что нужно, чтобы править. Равка сломлена, Алина. Мне кажется, так было всегда. Девушка, которую я увидел в часовне, могла бы это изменить.
– Николай…
– Николай прирожденный лидер. Он умеет сражаться. Разбирается в политике. Но он не знает, каково жить без надежды. Он никогда не был никем. В отличие от тебя или Жени. Или меня.
– Он хороший парень, – возразила я.
– И станет хорошим королем. Но ему нужна ты, чтобы стать великим.
Я не знала, что ответить. Прижала палец к оконному стеклу, потом стерла отпечаток рукавом.
– Я хочу попросить его перевезти сюда учеников из Керамзина. И сирот тоже.
– Возьми его с собой, когда полетишь за ними, – кивнул Мал. – Николай должен увидеть, откуда ты родом. – Внезапно он рассмеялся. – Можешь представить его Ане Куе.
– Я уже напустила на него Багру. Николай начнет думать, что я коллекционирую злобных старух. – Я оставила еще один отпечаток на стекле. Не глядя на друга, попросила: – Мал, расскажи мне о татуировке.
Он помолчал. Потом почесал затылок.
– Это клятва на староравкианском.
– Но зачем было наносить на себя эту метку?
На сей раз Мал не покраснел и не отвел взгляда.
– Это обещание стать лучше, чем раньше. Это клятва, что раз я не могу быть для тебя кем-то другим, то стану хотя бы оружием в твоих руках, – он пожал плечами. – Ну и еще это, наверное, напоминание, что то, чего я хочу, и то, чего я заслуживаю, разные вещи.
– А чего ты хочешь, Мал?
В комнате стало очень тихо.
– Не спрашивай.
– Почему?
– Потому что этому не бывать.
– Я все равно хочу услышать.
Он шумно выдохнул.
– Пожелай мне спокойной ночи. Вели мне уйти, Алина.
– Нет.
– Тебе нужна армия. И корона.
– Да.
Мал засмеялся.
– Знаю, я должен сказать что-то благородное – хочу воссоединить Равку, освобожденную от Каньона. Хочу закопать Дарклинга под землю, чтобы он никогда больше не смог навредить тебе или кому-либо другому. – Он грустно покачал головой. – Но, наверное, я такой же эгоистичный ублюдок, каким был всегда. Несмотря на всю
