Он был прав. Я это знала. Что бы между нами ни существовало, такое хрупкое и чудесное, оно принадлежало другим людям – людям, которыми мы когда-то были, не связанные долгом и ответственностью, – и я не знала, кто теперь на их месте. Тем не менее, мне все равно хотелось, чтобы он обнял меня, хотелось услышать, как он шепчет мое имя в темноте, хотелось, чтобы он остался.
– Спокойной ночи, Мал.
Он коснулся места над своим сердцем, где сияло золотое солнце, подаренное мной давным-давно в темном саду.
– Моя правительница, – тихо произнес он. А затем поклонился и ушел.
Дверь за ним закрылась. Я потушила лампы и легла на кровать, натягивая на себя одеяло. Стеклянная стена была как огромный круглый глаз, и теперь, когда в комнате стало темно, я увидела звезды.
Я провела пальцем по шраму на ладони, оставленному много лет назад краешком разбитой голубой чашки – в напоминание о том моменте, когда весь мой мир перевернулся, когда я отдала часть своего сердца, не надеясь когда-либо получить ее обратно.
Мы приняли мудрое решение, поступили правильно. Мне нужно верить, что со временем благоразумие принятого решения принесет утешение. Но сегодня со мной оставались лишь тишина этой комнаты, боль от потери и глубокое и окончательное понимание, звучавшее как колокольный набат: из моей жизни ушло что-то хорошее.
* * *Проснувшись на следующее утро, я обнаружила Толю у своей кровати.
– Я нашел Сергея.
– А он что, потерялся?
– Его не было всю прошлую ночь.
Я облачилась в чистую одежду, оставленную специально для меня: тунику, штаны, новые сапоги и утепленный шерстяной кафтан синего цвета заклинателей, отороченный мехом рыжей лисы и вышитый золотом на рукавах. У Николая всегда все было наготове.
Толя провел меня по лестнице на этаж с котлами, а затем в одну из темных комнат при бойлерной. Я мгновенно пожалела о своем выборе наряда: тут было невыносимо жарко. Я призвала луч света внутрь. Сергей сидел у стены рядом с большим металлическим чаном, прижав колени к груди.
– Сергей?
Он прищурился и отвернулся. Мы с Толей переглянулись.
Я похлопала шуханца по мясистой руке.
– Иди завтракать, – сказала я под звуки урчания собственного живота. Когда он ушел, я приглушила свет и села рядом с Сергеем. – Что ты тут делаешь?
– Наверху слишком просторно, – пробормотал он. – Слишком высоко.
Но все было не так просто. Я подозревала, что его добровольное уединение связано с тем, что он выдал имя Жени, и больше не могла откладывать разговор. Нам так и не выпала возможность обсудить трагедию, случившуюся в Малом дворце. Или, может, и выпала, но я ее сознательно упустила. Мне хотелось извиниться за смерть Марии, за то, что поставила ее жизнь под угрозу и не была рядом, чтобы спасти ее. Но какие слова могут исправить подобную ошибку? Какие слова могут залатать дыру, которую раньше заполняла девушка с каштановыми волосами и мелодичным смехом?
– Я тоже скучаю по Марии, – наконец сказала я. – И по остальным.
Он спрятал лицо в ладони.
– Раньше я никогда не боялся, так, чтобы по-настоящему. Теперь мне постоянно страшно. Я не могу с этим справиться.
Я положила руку ему на плечо.
– Мы все напуганы. Не стоит этого стыдиться.
– Я просто хочу снова почувствовать себя в безопасности.
Его плечи сотрясались. Хотела бы я обладать даром Николая находить нужные слова.
– Сергей, – начала я, не зная, станет ли ему хуже или лучше от моих слов, – у Николая есть лагеря и на земле, в Цибее и чуть дальше на юг. Там, вдали от сражений, находятся перевалочные пункты для контрабандистов. Если он согласится, ты бы хотел перебраться туда? Будешь работать целителем. Или просто отдохнешь какое-то время.
Он не думал ни секунды.
– Да, – выдохнул юноша.
Я почувствовала себя виноватой от охватившего меня облегчения. Сергей задерживал нас во время битвы с ополченцами. Он нестабилен. Можно проявлять сочувствие, предлагать бесполезные утешения, но я не знала, как на самом деле ему помочь, и не могла игнорировать тот факт, что мы на войне. Сергей стал обузой.
– Я позабочусь об этом. Если тебе нужно что-то еще… – я умолкла, не зная, как закончить. Неловко похлопала его по плечу, затем встала и пошла к выходу.
– Алина?
Я остановилась в дверном проеме. В темноте был виден его силуэт, свет из коридора блестел на влажных щеках.
– Мне жаль, что так получилось с Женей. И со всем остальным.
Я вспомнила, как Мария с Сергеем поддевали друг друга, как сидели рука об руку, смеялись за чаепитием.
– Мне тоже, – прошептала я.
Выйдя в коридор, я с удивлением обнаружила там поджидающих меня Багру с Мишей.
– Что вы тут делаете?
– Тебя ищем. Что с тем мальчишкой?
– Он переживает трудные времена, – ответила я, уводя их из бойлерной.
– А кто нет?
– Он собственными глазами видел, как ваш сын разорвал его любимую на куски, а потом держал ее на руках, пока она умирала.
– Страдания никого не обходят стороной и встречаются сплошь и рядом. Главное, какой мы выносим из них урок. Итак, – сказала она, постукивая тростью, – насчет уроков.
Я была так поражена, что не сразу сообразила, о чем речь. Уроки? Багра отказывалась обучать меня с тех пор, как я вернулась в Малый дворец со вторым усилителем. Собравшись с мыслями, я пошла за ней по коридору. Наверное, с моей стороны было глупо спрашивать, но я не сдержалась:
– Что заставило вас передумать?
– Сегодня утром у меня был разговор с нашим новым королем.
– Николаем?
Она хмыкнула.
Я замедлила шаг, когда увидела, куда Миша ее ведет.
– Вы катаетесь на этой железке?
– Разумеется! – рявкнула женщина. – Или я должна тащиться по всем этим лестничным пролетам?
Я покосилась на Мишу, который спокойно взглянул на меня, держась рукой за тренировочный деревянный меч на бедре. Потом неохотно вошла в эту ужасную штуковину.
Миша закрыл дверцу и потянул за рычаг. Я закрыла глаза, когда мы взметнулись вверх, а затем с рывком остановились.
– Что сказал Николай? – с внутренней дрожью полюбопытствовала я, когда мы вышли в Прялку.
Багра отмахнулась.
– Я предупредила его, что, заполучив могущество трех усилителей, ты можешь стать такой же опасной, как мой сын.
– Вот спасибо, – сухо буркнула я. Она была права, конечно, но мне не хотелось, чтобы Николай начал беспокоиться.
– Еще я заставила его поклясться, что в этом случае он тебя застрелит.
– И? – спросила я, боясь услышать ответ.
– Он дал слово. Во что бы то ни стало.
Так уж вышло, что я знала, чего стоит слово Николая. Возможно, он будет оплакивать меня. Возможно, никогда себя не простит.
