У Кита-то уже на втором слоге язык заплетался.
– За-лих-хват-ский, – попробовал он произнести про себя, чтоб Эйни не слышала, как он тренируется.
Себя он залихватским не чувствовал ни капельки.
– Не грузись ты на тему полета, – сказала ему Эйни. – Летучие мыши носят детенышей в школу с тех пор, как старшие заставили младших туда ходить, и едва ли хоть раз кого-нибудь уронили.
– Едва ли? – сглотнул Кит.
– Лучше кепочку поглубже натяни.
Она привстала на цыпочки и разом натянула ему головной убор на уши, как раз когда нетопыри вошли в пике.
– Первый раз самый трудный.
Бригада кротов юркнула в укрытие, стайка кур загородилась крыльями, и не одна лягушка запрыгнула в домик так резво, словно от этого зависела ее жизнь. Почти все граждане Вывихнутого переулка – и чешуйчатые, и мохнатые, и пернатые – убрались с дороги, за исключением молодняка, готового отправиться в школу.
Кит видел, как бельчонок его возраста встал на задние лапки и вытянул передние над головой, словно хотел хлопнуть пролетающих мышей по ладони. Вместо этого от облака отделилась группка нетопырей и ухватила бельчонка за запястья, оторвав его от земли. Еще несколько поднырнули снизу, хлопая крыльями вокруг его пяток, и подняли его в сумеречное небо.
Трое кротят-близнецов вскинули передние лапы и вознеслись точно так же, следом группка церковных мышат в одинаковых сутанах, юный хорек, помогавший петуху в цирюльне, кукольного вида лягушонок в глянцевитой зимней куртке и стайка серых крысят с одинаковыми бантиками на хвостах.
Наблюдая, как они отрываются от земли, Кит не мог отделаться от мысли, что природой никому из них летать не положено.
Пролетая над ними, одна из серых крысок подмигнула Эйни. Эйни показала ей язык.
– Старые подруги? – поинтересовался Кит.
– Ага, лучшие, – съязвила Эйни. – Никогда не водилась с респектабельными крысами вроде сестричек Лини. – (Если Эйни чего-то не любила, так это крыс, считавших себя респектабельными.)
Кит подозревал, что это как раз сестры Лини не желали водиться с уличной крысой вроде Эйни, но тактично промолчал. Эйни была гордая, а друзья не прогрызают дырки в самолюбии друг у друга только потому, что могут.
– Прежде чем ты отправишься, я хочу вручить тебе это. – Дядя Рик схватил племянника за лапу и сунул ему в ладошку маленький деревянный талисман.
Кит взглянул на кружок у себя в черной лапе. Сделан он был из желтого тополя, из тех, что росли под Большим Небом, откуда сам Кит был родом. Бледно-коричневую древесину пронизывали тонкие розовые прожилки. Талисман был старый, грубо сработанный и покрыт рисунками. В середине была вырезана крысиная лапка, вписанная в беличью, вписанную в кошачью, вписанную в енотью, вписанную в лисью, вписанную в волчью и так далее и так далее. Каждая ладонь была вписана в большую, и все они помещались внутри громадной медвежьей пятерни.
– Все одной лапы, – произнес дядя Рик. – Девиз твоей новой школы.
Кит наморщил лоб.
– Это принадлежало твоей матери, – объяснил дядя Рик.
– Маме? – Кит поднял взгляд на дядю. У старика блестели глаза, но он не проронил ни слезинки.
– Я знаю, она хотела бы, чтобы он был у тебя в первую учебную ночь, – сказал дядя Рик. – Она бы очень гордилась тобой.
Кит разглядывал талисман, представляя, что мама держит его в лапах, мама вручает его ему в первую школьную ночь, как будто она по-прежнему жива. Затем вздохнул и засунул деревянный кружок под ремешок кепки.
– Спасибо, дядя Рик.
– Конечно, Кит, – отозвался тот и крепко, по-енотьи, обнял племянника.
Затем попятился к двери своей квартирки в Кривом Дубе и кивнул на снова пикирующее облако летучих мышей.
– Ваша очередь! Держись Эйни – она покажет тебе, что делать.
– Лапы вверх! – велела Эйни Киту, поднимая собственные над головой.
– Я самый крупный зверь, кого они подбирают? – Кит постарался, чтобы голос не дрогнул от волнения.
Он встал рядом с Эйни и поднял лапы.
– Думаю, самый, – ответила Эйни. – Но не переживай. Я видела, как нетопыри несли взрослого оленя и даже не запыхались.
– Сама видела?
– Ну, слышала об этом.
– У кого?
– В смысле, «от кого»? – поправила его Эйни. – А слышала я это от Сайласа, дикобраза, который держит тату-салон.
– А он сам видел?
– Ну, нет, – признала Эйни. – Он слышал об этом от Рокса, хозяина «Ларканона», а тот слышал от Грампкина, владевшего в свое время ломбардом «На лапу», а тот слышал от одного из братьев Чернохвостов… который… ой, да… думаю, Чернохвосты не самые надежные еноты.
– Надежные? – ахнул Кит. – Да эти два енота дождю радугу продадут!
– Тогда, полагаю, тебе придется держаться покрепче, потому что мы взлетаем!
Эйни вытянула лапки вверх, а облако нетопырей потянулось вниз, чтобы подхватить ее. Кит едва успел последовать ее примеру. Эйни оторвалась от земли с криком «у-и-и-и-и-и!», когда первая крохотная нетопырья лапка как раз обвила Китово запястье.
Вторая ухватила его за локоть, еще одна уцепилась за пояс. Их становилось все больше и больше. Мыши все прибывали, пока весь мир для Кита не превратился в трепыхание кожистых крыльев и мелькание серого меха. Он поднялся вверх, желудок ухнул вниз. Завтрачный кусок пирога Кит выронил, но тот вдруг оказался парящим рядом, его держал в лапках один из нетопырей.
Этот летучий мыш – так же как и все остальные – носил шейный платок с логотипом компании.
– Первый раз в школу? – спросил Кита мыш с пирогом.
Кит старательно кивнул. Говорить не хватало дыхания. Он чувствовал, как поднимается все выше и выше, уносимый десятками крохотных нетопырьих лапок.
– Меня зовут Деклан. Я в «Нетопыре» с тех пор, как летать научился. Повидал всё-превсё и еще немного. Лучший совет, который я могу дать новичку, таков: не смотри вниз.
Хуже этого совета для новичка придумать трудно.
Независимо от формы лап и строя песни, если существу, наделенному способностью дышать и мыслить, сказать «не смотри вниз», оно обязательно при любых обстоятельствах тут же поступит наоборот.
Кит посмотрел вниз.
И очень об этом пожалел.
Глава четвертая
Перелетный енот
Под болтающимися в пустоте лапами Вывихнутый переулок проваливался вниз. Поссум Ансель и барсук Отис высунули головы из пекарни и махали Киту. Энрике Галло, их сосед-парикмахер, взмахнул крылом, открывая цирюльню. Махал и дядя Рик.
Ящерицы и лягушки из банка сновали туда-сюда, готовясь к Празднику Первой Пороши; коты и мыши, крысы и горностаи, зайцы и куры шныряли по своим делам, но все поглядывали на облако летучих мышей, уносящих школяров.
Чем выше Кит поднимался, тем меньше они становились.
Вскоре Кит уже видел Вывихнутый переулок целиком. Вон фургон, где обитала банда Бешеных Шельм. Даже теперь братья Чернохвосты, пользующиеся дурной славой еноты-близнецы, заводили на ночь свои мутные азартные игры.
«Кому изобилье, богатство кому…» – доносились, затихая, их голоса до Кита.
Вон Мусорный рынок, где заключали сделки старьевщики, а вон вспыхивают на ночь один за другим огни в людских домах. Изнеженные домашние питомцы,
