Одинокая путешественница стремглав подбежала к выходу, откуда ее должен был забрать самолет. Так и есть, голос не ошибся. Табло вещало, что рейс UN-849 в Хургаду отменен!
Она начинала закипать, словно перегретый чайник. Этого следовало ожидать, ей богу! В связи с банкротством авиакомпании многие рейсы задерживались, и часто надолго. И надо же было этому всему начаться, когда она уже купила злополучный билет! И сейчас рейс не просто заставил себя ждать, он был вообще отменен!
В нервной лихорадке она заметалась по терминалу. Что же ей теперь делать? Как улететь? Она пошла искать представителя авиакомпании, для чего ей пришлось пройти через бетонную кишку и попасть в другой терминал. Девушка на стойке, услышав ее вопрос, удивленно вскинула татуированные брови и спросила:
– А что же, туроператор вам не сообщил? Вчера вечером по распоряжению Министерства Транспорта все рейсы в Египет были отменены на неопределенный срок.
– Но почему?
– Женщина, вы телевизор смотрите?
– И что я должна была там увидеть?
– Про катастрофу рейса из Шарм-эль-Шейха слышали?
Про катастрофу она, конечно, слышала. Но как это все было связано с рейсом в Хургаду и тем, что перелеты в Египет вообще прекратили? Она явно что-то упустила.
В ответ на непонимающий взгляд девушка нехотя продолжила.
– Рейсы отменены в целях безопасности. Есть основания предполагать, что на борту самолета произошел теракт. Пожалуйста, обратитесь в наш офис с заявлением о возврате билетов. А сейчас, пожалуйста, пройдемте, я провожу вас в зону прилета, чтобы вы могли получить ваш багаж и погасить штамп о выбытии в паспорте. Не понимаю, как вообще так произошло, что вас зарегистрировали на рейс. Ведь еще со вчерашнего вечера все рейсы сняты, всех туристов предупредили… Видимо, виноват недавний сбой в электропитании, что-то случилось с компьютерами на регистрации.
Незадачливая путешественница вспомнила подозрительный взгляд служащей из терминала вылета.
Какими-то неведомыми ей ранее тропами они вернулись в зону прилета, и сейчас шли по длинному коридору к паспортному контролю. Она хорошо помнила, как прилетела сюда полгода назад с кипрского Пафоса.
«С пафосом прибыла из Пафоса», – пошутила она тогда. Хотя пафосом это назвать было сложно даже с натяжкой, ведь ее отдых был коротким как электрическая искра, потому что денег хватило всего на три с половиной дня. Но даже эта передышка оказалась спасительной в ее вечной погоне за радостью, которая в то время уже взяла курс в сторону плоского штопора.
Сейчас, смешавшись с толпой людей, прибывших с какого-то рейса, она задумчиво шла по коридору, в голове ее рисовыми хлопьями кружили разные мысли.
Она корила себя за то, что оказалась такой дурой и всю последнюю неделю не смотрела телевизор. Как можно было оказаться такой беспечной! Мало ли что в мире могло случиться за это время? Она, видимо, забыла, что в Египте уже отгремели две революции, причем не так уж и давно. Но смотреть прямо перед вылетом телевизор, на все лады расписывавший ужасы недавно произошедшей трагедии, было просто выше ее сил. Она и так-то боялась летать, а насмотревшись, как большие и маленькие журналисты высказывают разные домыслы и догадки о случившемся, правдоподобные и не очень, она вряд ли смогла бы подняться на борт.
Поэтому-то она так старательно игнорировала все новости последних дней и даже не заходила на сайт туристической компании, продавшей ей загадочную путевку в однозвездочный египетский отель с перелетом бизнес-классом.
А ведь наверняка там были вывешены все изменения рейсов! Она вспомнила, что вчера ей кто-то звонил. Но она была так занята упаковкой мыслей в полиэтилен, что, решив, что ей звонят с очередным спамом очередные салоны красоты, просто не взяла трубку.
Хотя, что бы это изменило? Ровным счетом ничего. Возможно, сэкономила бы пару часов времени, но вот время-то ее как раз в экономии сейчас не нуждалось. В отличие от денег. Непонятно только, как все это было связано. Ведь упавший борт летел в Питер из Шарм-эль-Шейха. А она собиралась лететь в Хургаду из Москвы. Видимо, это просто не судьба.
Вдруг рисовые хлопья остановились, и, забуксовав в коридоре времени, спешно посыпались вниз, словно из дырявого мешка. Навстречу ей шел мужчина. Так ей показалось, по крайней мере. Обычно она не любила разглядывать прохожих, но этот человек приковал ее внимание, словно пудовыми цепями. Его походка показалась ей знакомой. Однако не успела она ухватить за хвост эту мысль, как на смену ей прилетела другая: «Почему он идет сюда, а не отсюда? Ведь паспортный контроль совсем в другой стороне? Наверное, заблудился, страдалец».
Вдруг по ее коже легкой поземкой побежал холодок. Все мельчайшие волоски на теле поднялись дыбом. Мужчина как две капли воды был похож на… Господи, видимо, нервное напряжение, закручивавшееся в тугую пружину все последние полгода, рвануло напалмом, лишив ее остатков рассудка. В свете последних событий кто только не померещится.
Когда они поравнялись, она, раскрыв рот, провожала его взглядом. Голова, потеряв все представления о приличиях, вывернулась назад. Как же они были похожи! Одного роста, та же пружинящая походка, квадратный волевой подбородок, непослушные волосы с охристым подтоном, все один к одному! Одет незнакомец был в повседневную форму, а на плечах красовались погоны майора полиции. Вроде бы, ничего особенного на первый взгляд, с той лишь разницей, что форма эта была…слегка странной, что ли. Она мало что понимала в милицейской форме, но ее внимания хватило, чтобы запомнить хотя бы то, что сейчас в полиции носят более темную форму, и более элегантную, на ее взгляд.
На мужчине же была форма, которая годилась разве что для археологического музея. Такую сейчас никто уже не носил, это было ясно даже ей. Еще более нелепо выглядело то, что, несмотря на глубокую осень, пальто у него с собой не было, на плечах красовался лишь китель устаревшего образца, а на голове – такого же образца фуражка.
По-видимому, его обгладывали какие-то неведомые мысли, словно моль старую дубленку, потому что, проходя мимо, он не обратил на нее ни малейшего внимания. Но ее глаза так долго сверлили в нем дырки, что в итоге он, все-таки, обернулся. В тот момент взоры их встретились, и ее словно прожгло раскаленной кочергой времени. Этот взгляд был ей
