Однако птица не вылетела, никто не стрелял ни от пояса, ни с плеча. И потому, как только первые двое сели на камни, чтобы отжать нижнюю часть мокрых штанов, появились еще четверо. Вся банда в полном составе переходила реку. Когда четверо завершили переход и тоже уселись на камни, один из пришедших послал двух первых к верхнему перекату, видимо, посмотреть, нет ли там преследователей.
Все было правильно. Как я и просчитал. Только вот посланы были только двое бандитов. Значит, банда вступать в бой не собиралась. А тот, что послал двоих, сел их дожидаться.
Я вызвал на связь майора Аспарухова.
— Товарищ майор. Только один вопрос. Мне нужна фотография эмира Гадисова. Если он здесь, то, возможно, нет смысла искать его встречи с другими бандитами. Если его нет, то эта встреча обязательно должна состояться и мы будем продолжать следить.
— Не буду обещать. Обращусь в ФСБ и в МВД. Они, возможно, смогут добыть из старых архивов. Хотя предполагаю, что фотография будет старая. Гадисов в молодости получал срок по восемьдесят девятой
статье[26]. Если сажали, фотография обязательно должна быть. Но старая. Короче говоря, добуду, что смогу.
Двое бандитских разведчиков еще не успели вернуться, как легкая вибрация планшетника сообщила о том, что пришло сообщение. Начальник штаба прислал фотографию молодого парня с описанием антропологических данных, дату и место рождения. Рост сто шестьдесят восемь сантиметров, костюм сорок восьмого размера, обувь сорок третьего размера. Гадисов на фотографии был в возрасте, от силы, лет двадцати с небольшим, имел густую шевелюру, хотя на фотографии стрижка была короткая.
Тот человек, что командовал в банде, роста был примерно такого же, хотя костюм, мне показалось, носил как минимум пятьдесят второго размера. И был абсолютно лысым. Голова была не просто коротко подстрижена и выбрита, но на передней ее части отражалось солнце, то есть это была его родная лысина, не выбритая, а естественная, с гладкой кожей, без щетины, которая лезла сединой за ушами.
Возраст вполне подходил под внешность. При этом я отдавал себе отчет, что за двадцать с лишним лет Гадисов вполне мог раздаться телом и полысеть. Среди мужчин Кавказа лысина — не эксклюзив.
Мне фотография ничего не дала. По чертам лица идентифицировать его можно, скорее всего, только рассмотрев вблизи, то есть уже убитого. Я прочитал и приписку майора Аспарухова. Начальнику штаба сводного отряда пообещали в ФСБ запросить фотографию в службе безопасности Сирии. Оттуда уже обещали ее прислать, но пока тянут по привычной восточной неторопливости.
Я сразу отстучал одним пальцем ответ, что по этой фотографии провести идентификацию личности бандита возможным не представляется. Отправил текст и стал ждать. Естественно, не фотографии из Сирии, которая неизвестно когда придет, если вообще придет, я ждал возвращения бандитских разведчиков, которые, на мой взгляд, непростительно задерживались. Другие бандиты, заметил я, тоже начали волноваться. Но, подумалось мне, если бы бандиты попали в какую-то переделку, типа встречи с ментами, наверняка была бы стрельба…
Наконец разведчики пришли. Что им высказывали те, кто оставался ждать, мне было не слышно. Да и понять я смог бы только мат, который наверняка звучал, потому что бандиты разговаривают на своем языке, а матерятся на русском, причем иногда совершенно без акцента, как наш дворник-таджик в городке ДОС[27].
Чистит зимой снег на дорожках, разговаривает сам с собой по-таджикски, а матерится при этом по-русски и старается делать это намеренно громко, когда видит кого-то идущим по улице. Особенно громко его мат звучал всегда при виде женщин с детьми. Потом как-то командир роты из нашего батальона взялся отучить дворника от мата. Тот оказался учеником понятливым и после первой же беседы, едва выйдя на работу с отбитыми ребрами, больше не матерился.
Мы с бандитами на Северном Кавказе обычно поступаем более жестко. Они после наших бесед не только по-русски не матерятся, они даже на своем языке уже не разговаривают. Надо признать, школа у нас хорошая. Любого научить в состоянии.
Но еще не подошло время учить конкретно этих бандитов. По моему мнению, следовало подождать еще несколько часов.
А пока пришлось подождать еще полчаса, пока бандиты перекусят. Они не торопились. Костер не разводили за неимением дров, а из кустарника невозможно соорудить даже подобие костерка. Все прогорит сразу и угли оставит такие, что на них даже картошку испечь невозможно.
Бандиты завтракали жадно. Наверное, потому, что минувшим днем им не дали возможности поесть. Постоянно кто-то в них стрелял и куда-то загонял. Они резали мясо большими ножами. Наверное, такими же, какими перерезали горло мирным сирийским жителям.
Я хорошо знал, что такие ножи непригодны для боя, но после выхода американской киноэпопеи про Рембо подобные ножи стали называть боевыми, и многие, исключая спецназ, предпочли вооружиться такими же. Эти ножи, по большому счету, пригодны только для того, чтобы прорубать себе дорогу в кустах, если не боишься оставить за собой след, вскрывать консервные банки и колоть дрова для костра. В рукопашной схватке, пока противник замахнется таким ножом, а им удар обязательно нужно наносить с замахом из-за тяжести самого лезвия, я успею своим боевым обоюдоострым ножом нанести удара два-три, режущих и поражающих, предпочтительно в горло или в лицо, потому что тело обычно закрыто бронежилетом.
Обычно эффективными бывают режущие удары по сухожилиям руки, на тебя замахивающейся. Но применяются они тогда, когда противника следует захватить живьем. Этот нож, который я считаю своим боевым ножом, я ношу в ножнах на запястье левой руки, рукояткой вниз — так нож выхватывать удобнее.
Есть у меня еще штык-нож «Шмель» из комплекта «Ратник», которым я практически не пользуюсь как раз из-за его тяжести. И потому не трачу время на его заточку. Но свой боевой нож я затачивать не доверяю никому, даже специальным станкам, предпочитая вручную обрабатывать мягкую сталь сначала абразивным бруском, потом алмазным и в заключение тонким керамическим. И никогда не позволю себе использовать этот нож за обедом.
