это смотреть и знает толк в наслаждении. Господи! До чего же она хороша! Эти прекрасные волосы и бедра, так невинно и бесстыдно обнаженные перед старшей подругой!
- Ты о чем задумалась, Мари-Анж? У тебя такой грустный вид... Эммануэль погладила девочку по волосам.
- Я думаю о бананах, - вздохнула Мари-Анж. Она смешно наморщила нос, и обе они принялись хохотать, чуть не задохнувшись от смеха.
- О нет, этот способ не для девушек! Что угодно, но только не это.
- А как ты начала с мужчинами?
- Меня лишил невинности Жан.
- И у тебя никого не было до мужа! - воскликнула Мари-Анж с таким негодованием, что Эммануэль пришлось как бы просить у нее прощения.
- Нет, то есть почти нет. Разумеется, были мальчики, которые меня ласкали, но это все было не по- настоящему.
Эммануэль вздохнула и продолжала:
- Вот Жан, он занялся со мной любовью сразу же.
Потому что я его любила.
- Прямо так и сразу?
- На второй день нашего знакомства. Он пришел в гости к моим родителям, они у кого-то познакомились. Он сидел за столом и все время смотрел на меня, и видно было, что я ему очень понравилась. Потом, когда ему удалось остаться со мной вдвоем, он задал мне множество вопросов: сколько у меня поклонников, люблю ли я заниматься любовью. Я была ужасно смущена, но рассказала ему всю правду. И он тоже, как и ты, хотел знать все в точности и в подробностях. А на следующий день он пригласил меня покататься. Посадил меня рядом с собой и одной рукой вел машину, а другой обнимал меня и начал ласкать, сначала плечи, потом грудь. А когда мы остановились на лесной дороге в Фонтенбло, он первый раз поцеловал меня. И сказал мне таким, знаешь, строгим тоном: 'Ты девушка, сейчас я сделаю из тебя женщину'. И мы сидели в машине прижавшись друг к другу долго-долго. Сердце у меня билось сильно- сильно, а потом успокоилось. Я была счастлива. Все произошло именно так, как мне представлялось. Жан велел мне стянуть с себя штанишки, и я сразу же его послушалась - мне хотелось помогать ему, не быть пассивной участницей своей собственной дефлорации. Он положил меня на сиденье, а сам встал в раскрытой дверце. И совсем не играл со мной, вошел сразу и так умело, что ничуть не было больно. Наоборот, почти тут же стало так приятно, что я отключилась. И пришла в себя полностью, когда мы уже сидели в лесном ресторане за столиком на двоих. Потом Жан спросил номер, и мы занимались любовью до самой полуночи. Я быстро всему научилась.
- А что сказали твои родители?
- Да ничего. Назавтра я всем растрезвонила, что я уже не девушка, что у меня есть любовник. И они нашли это совершенно нормальным.
- И Жан попросил твоей руки?
- Да вовсе нет! Мы и не помышляли о женитьбе. Мне было неполных семнадцать, я только что сдала свой 'бак' и была страшно горда, что я любовница, метресса солидного взрослого мужчины.
- Так почему же ты оказалась замужем?
- В один прекрасный день Жан сказал таким обычным спокойным тоном, что фирма посылает его в Сиам. Я чуть не упала со стула от огорчения. Но он так же спокойно объявил:
'Я на тебе женюсь перед отъездом. А ты прилетишь ко мне попозже, когда я найду для нас дом'.
- Ну и как ты на это?..
- Мне показалось это сказкой, слишком чудесной, чтобы осуществиться. Я радовалась и смеялась, как безумная. И через месяц мы поженились. И, представь себе, мои родители ничего не имели против того, что я была любовницей Жана, но просто встали на дыбы, узнав, что я буду его женой. Они говорили ему, что он слишком стар для меня, что я еще невинный ребенок.
Как тебе это нравится, а? Но он сумел их убедить. Мне бы очень хотелось знать, что он им сказал. У моего папы чуть не случился инфаркт: он никак не мог примириться с тем, что я должна бросить вышмат.
- Бросить что?
- Высшую математику. Я занималась ею на факе. Мари-Анж рассмеялась. Эммануэль продолжала:
- Это была папина идея - дочка будет крупным математиком... Ну ладно, Жан должен был улететь сразу же после свадьбы. Но вышло так, что, к счастью, его отъезд задержался на целых полгода. И потому я была законной супругой почти столько же времени, сколько была его любовницей. И знаешь, заниматься любовью законно не менее интересно, чем грешить. Хотя сначала мне было чудно, что мы занимаемся этим по ночам.
- Где ты жила, когда он уехал? У родителей?
- Да нет! В нашей квартире, в нашей собственной квартире на Рю Доттор Бланш.
- И он не побоялся оставить тебя одну?
- А чего тут бояться?
- Как чего? Что ты будешь ему изменять. Эммануэль фыркнула:
- Н-ну, не думаю. Мы никогда не говорили об этом. Эта мысль никому из нас и в голову не приходила.
- Но потом ты все-таки изменяла ему?
- Зачем? Около меня крутилась уйма всяких мужчин, но мне они казались ужасно смешными.
- Значит, это правда, то, что ты говорила бабам...
- Бабам?
- Вчера, в бассейне. Ты разве забыла, что ты сказала, что никогда не спала ни с одним мужчиной , кроме своего мужа. Эммануэль задумалась едва ли на долю секунды, но этого хватило, чтобы встревожить Мари-Анж. Она привстала на коленях и вперила в Эммануэль недоверчивый взгляд.
- Ни слова правды нет в том, что ты говоришь, - провозгласила она тоном обвинителя. - Стоит только посмотреть на твое лицо.
Эммануэль довольно неумело постаралась спрятать свое смущение.
- Начнем с того, что ничего такого я не говорила...
- Как! Разве ты не сказала Ариане, что ты никогда не обманывала мужа, не изменяла ему? Вот об этом я тебе и говорю. Потому что я тебе не поверила. К счастью!
Эммануэль ответила ей в тон, как адвокат отвечает наседающему на подзащитного прокурору:
- Нет, ты ошибаешься. И я повторю, что я говорила совсем не то, что тебе кажется. Я всего-навсего сказала, что я была верной Жану все время, пока была в Париже. Вот и все.
- Ну вот, а я что говорю!
Мари-Анж пытливо всматривалась в лицо Эммануэль, но та смотрела на нее так обескураживающе правдиво! Однако недоверие Мари-Анж не исчезло. Девочка переменила тактику. В ее голосе послышалось лукавство:
- Знаешь, я спрашиваю себя: почему же ты оставалась верной. И вот я поняла - это ты себя за что-то наказала.
- Ничего подобного! Просто мне никто не был нужен. Мари-Анж немного помолчала.
- Значит, если бы тебе кто-нибудь понравился, ты бы отдалась ему?
- Ну, разумеется.
- А как это можно доказать? - теперь Мари-Анж говорила, как обиженный ребенок.
- А я так и поступила!
Мари-Анж как током ударило. Она подалась вперед:
- Вот видишь, - сказала она торжествуя. - А ты пыталась меня уверить, что не делала этого!
- Я не делала этого в Париже, - терпеливо объяснила Эммануэль. - Я сделала это в самолете. В самолете, которым летела сюда. Ты поняла наконец?
- А с кем? - оживилась Мари-Анж.
- С двумя мужчинами, которых я никогда не знала раньше. Я даже не знаю, как их зовут.
Если она думала удивить Мари-Анж, то ей пришлось разочароваться. Та продолжала деловито выяснять
