Конечно, Адриан прекрасно знал: неосторожно было признаться одноклассникам, что он уже кого-то целовал. И если начнутся нескромные вопросы, вряд ли он может объяснить: «Меня поцеловала Ледибаг, чтобы снять злые чары». Но вопреки тому, что он не сохранил никаких воспоминаний о драгоценном моменте, Адриан решительно отказывался отрицать тот поцелуй его Леди.
Девушка его мечты его поцеловала, и он никогда не признает обратное.
Кроме того, Аликс ясно высказалась насчет своего исследования. Если только твои губы касались чьих-то губ, вне зависимости от обстоятельств, это считалось за поцелуй. То, что произошло между Черным Котом и Ледибаг, абсолютно подходило под это определение.
И после многочисленных колебаний Адриан в итоге кивнул на вопрос одноклассницы.
Сидевшая позади него Маринетт окаменела от отчаяния.
Адриан кого-то целовал.
ЕЕ Адриан уже кого-то целовал.
Она должна была бы догадаться. Невозможно, чтобы кто-то такой красивый, такой идеальный, такой невероятно необыкновенный, как Адриан Агрест, достиг почтенного возраста пятнадцати лет, чтобы кто-нибудь уже не завладел его восхитительными губами.
Она не решалась думать, кем могла быть неожиданная соперница.
Вероятно, одна из девушек, с которыми он встречался во время многочисленных фотосессий. Великолепная модель, конечно же, и наверняка блондинка. С которой однажды у него будут не менее великолепные блондинистые дети.
И это означало, что Маринетт никогда не выйдет замуж за Адриана. Они никогда не станут счастливыми родителями двух мальчиков и девочки и не заведут собаку или хомячка.
Картины, нарисованные богатым воображением Маринетт, были внезапно прерваны громким кашлем Аликс. Маринетт вдруг осознала, что та теперь повернулась к ней, и направила прямо на нее вопрошающий взгляд.
Тема импровизированного опроса, которому подвергся класс, тут же возникла в сознании Маринетт, и беспокойство насчет Адриана немедленно вылетело из головы, сметенное волной паники.
– Маринетт? – неумолимо продолжила Аликс, направив на нее карандаш. – Ты уже кого-нибудь целовала?
– О, – с широкой улыбкой воскликнула Алья, – тут я могу ответить за нее…
Слова застряли у Альи в горле, когда она посмотрела на лучшую подругу.
Маринетт покраснела.
Неоспоримо, совершенно, ужасно покраснела.
Шея, уши, нос, скулы, малейшая поверхность кожи несчастной девушки покрылись почти невыносимым алым цветом.
– Это значит «да»? – с лукавой улыбкой уточнила Аликс.
Под сочувствующими взглядами одноклассников Маринетт покраснела еще больше.
Алья собиралась шагнуть к подруге, но Аликс твердо удержала ее за руку, явно решив не позволить ни малейшему скандалу нарушить ее методичный опрос.
Когда внимание одноклассников переключилось на Натаниэля, Маринетт уткнулась лицом в ладони, с трудом сдержав рвущийся с губ стон отчаяния.
Черный Кот.
Она уже целовала Черного Кота.
Но это не должно считаться, уязвленно сказала она себе. Технически его поцеловала Ледибаг. Не она. Не она-Маринетт.
И она его не целовала.
Она освобождала его от заклятия.
Это не считается.
СОВЕРШЕННО не считается.
Если бы это было настоящим поцелуем, она бы, конечно же, с абсолютной точностью помнила бы нежность губ Черного Кота.
Тепло его кожи.
Неконтролируемые прыжки собственного сердца при этом, конечно, вынужденном, но далеко не неприятном контакте.
И она, конечно же, заинтересовалась бы, что бы она почувствовала, если бы он ответил на поцелуй, если бы он зарылся пальцами в ее волосы, если бы движение его губ отразило ее…
Чего вовсе не было.
СОВЕРШЕННО не было.
И память о поцелуе с Черным Котом выгравирована в ее сознании ТОЛЬКО потому, что у нее прекрасная память.
И больше ничего.
– Ааааа, этот глупый Кот! – невольно проворчала Маринетт сквозь пальцы, а ее щеки заалели еще сильнее.
К счастью для нее, вырвавшиеся против воли слова были произнесены достаточно тихо, чтобы их никто не услышал.
Никто, кроме соседа спереди.
========== Глава 2 ==========
Адриан резко подпрыгнул, когда его острый слух уловил несколько слов Маринетт.
Кот?
Она сказала «Кот»?
Невозможно.
Поскольку в таком контексте, когда Маринетт была расстроена воспоминанием о каком-то поцелуе, ее слова означали, что того, кого она целовала, звали… Кот?
Кот… Черный Кот?
Нет.
Он наверняка ослышался.
Маринетт, наверное, сказала «Кон». Или «Клод». А может «Клоди».
Но не «Кот».
Не в силах больше терзаться сомнениями, что за имя слетело с губ одноклассницы, Адриан повернулся лицом к Маринетт, которая так сжалась над своей партой, что, казалось, будто она хочет провалиться сквозь землю.
Адриан бросил быстрый взгляд на остальных одноклассников – похоже, они больше ими не интересовались. Все собрались вокруг Макса. Адриан не знал, что тот мог сказать, чтобы привлечь к себе подобное внимание, но с облегчением обнаружил, что ни на него, ни на его пунцовую соседку никто не обращает внимания.
– Маринетт, – выдохнул он, наклонившись к ней.
Она вскинула голову так резко, словно ее подбросило электрическим разрядом. Ее лицо было теперь настолько ярко-красным, что покраснеть еще больше было просто физически невозможно, и впервые Адриан заметил, насколько необычайно на фоне этого яркого цвета выделяются ее сияющие голубые глаза. Контраст цветов был одновременно изумительным и странно знакомым.
Не говоря ни слова, Маринетт смотрела на Адриана – испуганная и неподвижная, будто зверек, захваченный светом фар неожиданно появившейся машины.
Но сейчас Адриану было не до того, какие чувства он внушает соседке.
Ему необходимо было знать.
– Маринетт, – снова заговорил он напряженным голосом. – Ты сказала Кот… Черный Кот? Это он тебя поцеловал?
Она резко подпрыгнула, и на короткое мгновение Адриан подумал, что у нее случится сердечный приступ или ей станет дурно. К счастью, ничего такого не произошло, но если Адриан думал, что краснеть сильнее ей уже некуда, к своему великому удивлению, он обнаружил, что ошибался. Кожа Маринетт, уже ярко-алого цвета, покраснела так, что на нее стало почти больно смотреть.
Адриан почти чувствовал, как от ее щек исходит нежный жар, но в тот момент его это не волновало. Смущение Маринетт само по себе было ответом, и оно повергло Адриана в полнейшее недоумение.
Черный Кот целовал Маринетт?
Невозможно.
Совершенно невозможно.
Должно быть, кто-то сыграл с ней злую шутку.
Других объяснений не существовало.
Если бы он украл у Маринетт поцелуй, он, конечно же, это запомнил бы.
Чтобы он забыл о том, как целовал одну девушку – Девушку – еще куда ни шло, но чтобы двух? Нет. Точно нет. Адриан категорично отверг идею, будто его геройское альтер эго могло целовать парижских девушек и даже не помнить об этом.
Наверняка есть другое объяснение.
В то время как его кипящий мозг,
