Первый раз они возвратились в Россию — нет, не в Россию, а в проклятую Совдепию! — через три года после позорного бегства. Тогда-то они и познакомились, посмотрели друг на друга, так сказать, в боевой обстановке.
Тогда удача улыбнулась. Во всяком случае, так казалось сперва. Убиты семеро большевиков, сгорел пакгауз с хлебом, которые эти жиды отобрали у крестьян, чтобы накормить городских оборванцев. Они возвращались, гордясь своими достижениями, и каково же было их разочарование, когда английское начальство встретило их с холодным презрением. Нет, их не бранили, не распекали, но… «Вы убили большевиков? Очень хорошо. Но что вы узнали об их армии? Ничего? Очень хорошо. А кого вам удалось завербовать? Никого? Очень хорошо…» О да! Это было очень хорошо. И они очень хорошо запомнили это. Накрепко. И навсегда.
Второй раз они отправились в Совдепию по приказу генерала Кутепова[4]. На этот раз их миссию организовывали не только англичане, но и Первый отдел РОВСа[5]. Они были связными, отправленными в МОЦР[6]. В их задачу входила доставка адреса и портрета Николая Николаевича, чтобы поднять боевой дух членов подполья. Но кто же мог представить себе, что эта организация — подлая провокация ГПУ?! Тогда им с огромным трудом удалось уйти, в отличие от других эмиссаров РОВС, сложивших свои головы в кровавых застенках чекистов. Ротмистр получил тогда пулю в бедро, капитан — в плечо, но им удалось вырваться из проклятой Совдепии.
Уже в госпитале они узнали, что в лапы ГПУ попал сам Рейли[7]. Чекисты трусливо расстреляли великого разведчика. Британцы взбеленились. Мало того, что красная зараза расползается на восток, так большевики еще и осмеливаются творить такое. СИС и РОВС пылали жаждой мести, и вот теперь двое агентов перешли через границу, показать большевикам, кто здесь настоящий хозяин. Краснопузые пожалеют, и не один раз горько пожалеют о своей наглости!..
Стараясь ступать бесшумно, они шли по предрассветному, молчаливому лесу. Внезапно ротмистр, шедший первым, замер, не окончив шага. Он осторожно повернул головой направо, налево…
— Дым, — одними губами выдохнул он.
Капитан напряженно принюхался. Действительно, откуда-то слева едва слышно тянуло дымком…
Оба задумались: финны обещали, что на всем пути до дома лесника им никто не должен встретиться. Неужели ГПУ как-то прознало об их миссии?
— Засада? — таким же почти беззвучным шепотом спросил капитан.
Ротмистр пожал плечами.
— Проверим?
Это, конечно, опасно, но их двое хорошо вооруженных мужчин, прошедших такое, что многим и в страшном сне не приснится. И вернуться вот так, не проверив — бесчестье. Рассудив таким образом, ротмистр энергично тряхнул головой:
— Проверим!
Осторожно, обходя подозрительные сучки, ветки и пятна скрывающего воду мха, они скользнули вперед. Запах дыма становился все яснее, и тут до них донеслись голоса. Негромкие — слов не разобрать, но несомненно — голоса.
Капитан чуть приостановился и показал два пальца. Ротмистр согласно кивнул: действительно разговаривали двое. Но, может, остальные молчат?..
Казалось, что до костра, у которого расположились незнакомцы, осталось совсем немного, но путь преградил густой малинник. Продираться сквозь ломкие стебли — выдать себя с головой. Ротмистр качнул головой, указывая путь обхода, и двое шагнули влево…
Кустарник кончился как-то внезапно, словно отрезали ножом. И тут же открылась довольно широкая тропа, прямая, словно стрела. Оба замерли: шагах в трехстах тропа упиралась в болото, а на берегу, на сухом месте, расположились двое. Судя по двустволкам — охотники.
Костер, а точнее — нодья[8] мерно тлел, рядом стоял небольшой медный чайник. Охотники курили, во всяком случае — один из них, сидевший так, что в предутреннем сумраке виднелся огонек папиросы, или самокрутки…
Капитан дотронулся до руки своего спутника и показал на курильщика. Ротмистр понятливо кивнул: в конце концов даже у охотников может оказаться что-нибудь интересное, а вот оставлять в живых свидетелей их перехода границы совершенно излишне. И разобрав цели они двинулись вперед по тропе…
Будильник на смартфоне заверещал и заругался примерно за час до рассвета. Отец и сын заворочались на подстилках из лапника, с трудом разминая затекшие после ночевки мышцы.
— Папань, завтракать будем? — поинтересовался сын.
— По мелочи, — Волков-старший вытащил из рюкзака два пакетика быстрорастворимого кофе и пачку «Юбилейного» печенья. — Воды набери, — негромко велел он, и сын послушно отправился к болоту за водой.
Когда умытый и с полным чайником Всеволод вернулся к костру, отец уже сидел, притянув к себе свое ружье, и покуривал. Парень негромко хмыкнул: отец с огромным трудом отучил его от курения натощак, а вот сам так и не изжил этой безусловно вредной привычки.
— Патроны сменить не забудь.
На ночь оба перезарядили свои ружья. Правый ствол — пулевой патрон, левый — картечь. Конечно, вероятность встретить у самого болота медведя или волка невелика, но, как любил повторять старший из Волковых: «Лучше сейчас перебдеть, чем потом перебздеть». И младший был с этим согласен, а опыт армейской службы в не самом спокойном регионе Кавказа только укрепил в нем веру в правоту этой мудрости. Так что перед встречей с утками требовалось сменить заряды на простой «бекасник», чтобы дичь при удачном выстреле не взрывалась. В буквальном смысле…
Но замена патронов могла и подождать: до рассвета времени еще вагон, так что парень со спокойно душой поставил чайник у огня и потянулся к раскрытой пачке с печеньем. Захрустел, блаженно щурясь, и… едва не подавился, заметив, что отец внезапно напрягся и осторожно потянул ружье к себе так, чтобы в любой момент пустить его в дело.
— А… Кха-кха-кха… — только и смог выдавить Всеволод-младший.
— Цыц! — тихо приказал отец. — Люди… — пояснил он и добавил, — Ружье…
Парень, все еще задушено перхая, сделал вид, что тянется к фляге, подцепил ружейный ремень и подтянул двустволку к себе. Сколько он себя помнил, отец никогда не был параноиком, так что…
Он поднял голову: к ним быстро и почти бесшумно двигались две фигуры. Вот один из подходящих махнул им, то ли приветствуя, то ли обозначая мирные намерения и Всеволод-младший слегка расслабился. Но тут второй резко и как-то суетливо сунул руку в карман…
Отец как сидел, так и прыгнул в сторону, перехватывая ружье. Гулко бухнула «тулка». Только тут парень осознал, что он тоже откатывается от костра, а руки уже сжимают двустволку. Щелкнули взводимые куртки, громовым раскатом грянул сдвоенный выстрел…
— Куда, придурок?! — зашипел Волков-старший, увидев, что сын собирается вставать. — Перезаряжай и жди!
Сам он залег за небольшой елкой, которая вряд ли защитила бы от выстрела, но неплохо скрывала его
