Мальчишка приходит и скромно садится на краю кровати. Я пытаюсь улыбаться как можно дружелюбней, но вряд ли с моими синяками под глазами я похож на дружелюбного человека. Но Арис улыбается мне в ответ. Смотрит своими огромными голубыми глазами, следит за каждым моим движением. Я вытаскиваю из чемодана кокаин. Убираю пакетик в ящик стола. Туда же отправляется телефон, наушники, несколько долларов и карточка. Шприц. Жгут. Чувствую на своей спине взгляд. Не оборачиваюсь.
— Ну и что ты показываешь моему братцу?
В комнату заходит Тереза. Волосы её убраны в хвост, под глазами остатки вчерашнего макияжа и синяки. Видимо, тоже не спала всю ночь.
— Томас тебе не открывал, так?
— Нет. Просто сказал съебаться и затих.
Девушка выдыхает.
— Хотя бы заговорил. Уже прогресс. Обычно все затягивается намного дольше. Может, через день выйдет.
— Надеюсь, — киваю я, — меня не совсем радует ночами не спать и следить за соседом.
— На занятиях отоспишься, — как-то зло кидает мне Тереза.
Не, ну, а что она от меня ждет? Мы с Томасом всего лишь соседи. Вот только мой разум начинает настойчиво и противно пищать:
«Просто соседи? Тогда почему ты назвал его Томми? Почему кинулся ему на помощь? Почему не лег спать, а просидел ночь?»
Зло кидаю вещи в шкаф. Захлопываю чемодан и собираюсь выйти из комнаты. Вспоминаю про тетрадки, забираю свою часть, хватаю ручку и, бросив Терезе и Арису «я на занятия», выхожу из комнаты.
Сейчас идет третий день. Я сижу на уроках. В голове мысли, мысли, мысли… Что я чувствую вообще? Ко всем этим людям? Арис мне понравился сразу. Тереза. Она странная. Не страннее всех остальных, но всё же. Но она чем-то располагает к себе. И… мне жаль её. Она потеряла подругу. Я — первую любовь. Может, именно это стало причиной того, что мы как-то общаемся эти три дня.
Галли и Минхо. Ненавижу. Люди, которые с первого взгляда не вызывают ничего, кроме отвращения.
Томас. Господи, почему всё так сложно? Почему я то чувствую к нему отвращение, то жалость, то хочу убить, то защитить? Разве такое вообще бывает?
Слишком много вопросов. Прошло всего лишь три дня в этом колледже. А я уже хочу сбежать. Или остаться. Сбежать от проблем. Или помочь едва ли знакомым мне людям решить эти проблемы.
Сегодня я пропускаю терапию. Мне без разницы, вызовут меня к директору или нет, попадет мне или нет. Я не иду в столовую, как и после трех уроков. Кусок в глотку не лезет. Не спеша иду по корпусу, поднимаюсь по лестнице. Подхожу к своей комнате. Какое-то копошение за дверьми, чей-то крик. Тереза?
Быстро забегаю и вижу, как девушка пытается открыть дверь в комнату Томаса. Что пытаться, если раньше не получилось?
— Ньют, — брюнетка подбегает ко мне, хватает за плечи. — Он… Том… Он наглотался таблеток.
Я не знаю, каким образом, но я открываю дверь. Все действия делаю будто по наитию, совершенно автоматически. Просто выбиваю дверь плечом. Я пытался сделать это ночью, но тогда всё закончилось только ушибом. А сейчас увенчалось успехом.
Я вбегаю в комнату. Падаю перед лежащим на полу Томасом на колени. Глаза парня закрыты. Лицо белое, как мел. Пульс. Черт возьми, почему так трясутся руки. Проверяю пульс. Есть.
Тереза стоит у двери, застыв в ужасе. Вокруг Томаса валяются коробочки от таблеток. Я не рассматриваю названия, лишь кричу Терезе:
— Быстрей неси воду.
Я бью Томаса по щекам. Бесполезно. Мечусь по комнате в поисках спирта. В конце концов, должно же быть хоть что-то! Маленький пузырек с нашатырем стоит на полке с книгами. Хватаю, лью прямо на рукав своей кофты. Это всего лишь вещь, выкину.
Поворачиваю Томаса на бок, чтобы он вдруг не захлебнулся рвотой. Подставляю к носу рукав кофты. Карие глаза распахиваются. Затуманенные. Будто застеленные белой пеленой.
Я знаю, что нежелательно переносить человека с отравлением, тем более не зная точно, чего он наглотался. Но я быстро подхватываю Томаса на руки, несу в ванную, благо та находится в двух шагах.
— Томми, тошнит?
Парень мотает головой, но рот руками прикрывает. Я судорожно вспоминаю, что делать в такой ситуации. Тереза вбегает с огромной кружкой воды.
— Садись, — обхватываю своего соседа руками за пояс, усаживая прямо перед унитазом. Вот сейчас будет не самое приятное, что я делал в своей жизни. Я беру кружку из рук Терезы. Подношу к губам Томаса. Он мотает головой, бледнеет, его тянет куда-то в сторону. Одной рукой держу парня за пояс, второй насильно открываю ему рот и заставляю пить. Кареглазый морщится так, будто я вливаю ему не воду, а масло.
Когда кружка опустошена, я отдаю её девушке. Та понимает меня без слов и идет, чтобы набрать еще воды.
Томас смотрит на меня мутными глазами. Бледнеет еще больше, потом становится почти что синим.
— Я тебя удавлю в следующий раз, — с этими словами мне не остается ничего, кроме как отпустить парня. Он упирается руками в колени, сгибается пополам. Я нажимаю пальцами ему на скулы, заставляя открыть рот. И засовываю два пальца, надавливая на корень языка.
Парня рвет. Водой, какой-то смесью таблеток, еще не до конца растворившихся в желудке. Подобную процедуру нам приходится повторять еще раз шесть. Из глаз Томаса льются слезы, мне самому становится плохо от запаха желчи. Тереза терпеливо приносит кружки с водой и молчит.
Мой сосед периодически подает голос. Просит отстать от него, что ему уже лучше.
— Заткнись, иначе я тебе пальцами до желудка достану, чтоб неповадно впредь было!
Спустя почти час парень покорно пьет сладкий чай. Правда вскоре этот чай выблевывается. Потом еще кружка сладкого чая. И всё по новой. До вечера.
Я сижу на кухне. Тереза сидит с Томасом в ванной, перебирая прядки его темных и мокрых от пота волос. Ветер гуляет по комнатам, свистит. Холодно, но всё лучше, чем задохнуться не лучшей смесью запахов.
— Он заснул, — Тереза выходит из ванной, одергивая вниз толстовку, которую я ей дал, чтобы она не замерзла.
— Отнести в комнату? — я ставлю кружку с кофе на стол.
— Угу, — девушка кивает, еще больше кутаясь в вещь.
Я захожу в ванную. Томас лежит на полу, свернувшись клубком. Поднимаю его на руки и несу в свою комнату. В его комнате нам с Терезой предстоит за ночь провести полную уборку. Кладя парня на свою кровать, я тихо шепчу:
— Ну ты и доставил нам проблем, Томми. Спи.
Сквозь сон парень улыбается, и я слышу лишь тихое: «Ма».
Накрываю кареглазого одеялом и, прикрыв дверь, выхожу из комнаты.
