Мне страшно.
Мне нереально страшно.
Мне страшно настолько, что всё тело сводит.
— Коннор? — Маркус обеспокоенно смотрит на меня. — Твою мать, Франта, не время стоять как пень! Ты ебанутый, скажи честно? Он твоя цель, а ты с ним шашни крутишь!
Я мотаю головой из стороны в стороны, роняю фотографии, но даже не берусь их поднимать. Там мы. Я и Трой. Танцуем в кофейне. Вот я что-то говорю ему. Это «что-то» — «я тоже». Я целую его. Они всё это видели. В тот момент, когда мы стали друг для друга всем, они сидели и снимали, зная отныне, чем можно меня шантажировать.
— Либо убей его, — жестко говорит Батлер, — либо съебывайте из страны. Оба. Я постараюсь задержать их, максимально стереть всю информацию об этом твоем Трое из всех баз. У вас есть максимум три дня, а потом они вломятся в твою квартиру и расстреляют вас в решето. — Маркус устало трет лицо. Он закуривает, голос его становится резко тихим и уставшим. — Ради бога, Коннор, забирай его и бегите. Только не в Австралию. Подделать документы ты сумеешь, деньги у тебя есть, вопрос с его родителями я решу. Прошу, спасайтесь.
— Спасибо, — шепчу я, выходя из кабинета.
***
Sam Smit — Writingʼs On The Wall
Трой сидит на диване, обняв себя руками. Он раскачивается из стороны в сторону, и при каждом движении в его руке гремят в пластмассовой баночке таблетки лития. Я не раздеваясь влетаю в квартиру, на ходу снимая мокрые от размытого дождем снега кеды.
— Трой, — я падаю перед диваном на колени, опрокидывая по неосторожности стоящую на полу кружку с остывшим кофе. — Трой, посмотри на меня, прошу.
Я беру его лицо в свои руки, заставляю посмотреть на меня. Сапфировые глаза потускнели, зубы плотно сжаты, будто парню безумно больно, и он делает всё, лишь бы не закричать.
— Что случилось? — я провожу кончиками пальцев по напряженным скулам.
— Звонила мама, — Трой говорит сипло, а потом заходится в кашле. Кажется, ему перестает на какое-то время хватать воздуха, он сжимает мои руки в своих тонких дрожащих пальцах, а потом его отпускает. Парень падает на меня, и я еле успеваю подхватить его, прижимая к черному мокрому от дождя пальто. Хрупкое тело в моих руках дрожит, и мы так и сидим на полу, цепляясь друг за друга. Лишь когда я отношу Троя на кухню и заставляю через силу выпить воды, он говорит: — Папе выдвинули условия. Либо убивают меня, либо он убивает себя.
Кружка из моих рук выпадает и разбивается об угол стола, разлетаясь осколками по всей кухне.
— Мне надо к… — Трой начинает говорить, но я перебиваю его резко, с рыком сметая со стола всю посуду, которая осколками разлетается, чудом не задевая нас.
— К черту всё, блять! Мы уезжаем!
Парень испуганно смотрит на меня, прикусив губу. Хмурит брови, сжимает руки в кулаки и пытается не дрожать, как лист на ветру. Я испугал его.
— Прости, — качаю головой. — Просто надо давно было уехать, я знал, что всё этим закончится.
— Откуда? — Трой говорит будто не своим голосом. Интонации чуть жестче, а сам голос стал ниже и взрослее.
— Меня предупреждали, — лгу. «Это из-за меня. Из-за тех тварей, что заказали твоё убийство, Трой, а я не выполнил заказ». — Давай соберем вещи и уедем.
Я сажусь коленями на осколки, чувствуя, как они хрустят под моим весом. Я беру руки Сивана в свои и целую их, прикасаясь к холодной коже легко, почти невесомо.
— Купим билет сегодня же и улетим куда-нибудь. Куда захочешь.
Каждое мое слово — поцелуй. Каждое мое слово — его застывшее дыхание.
— Англия, — шепчет Трой. — Чай, булочки около дома, классика… С тобой.
Я встаю и поднимаю его на руки. Парень весит так мало, что нести его не тяжелее, чем ребенка. По всему полу на кухне и частично в зале рассыпаны осколки. Сажаю Троя на диван, выдав ему стопку его вещей.
— Одевайся, я пока соберусь, — коротко целую его и иду за чемоданом. Нахожу его на шкафу, там же, где коробка. Хочу достать армейские жетоны и револьвер, забрать винтовку. Ради нашей же безопасности. Но не беру. Один пистолет, первый, из которого я стрелял, заранее был переложен из коробки в один из дальних карманов чемодана. Я закидываю туда вещи на первое время, деньги — все, что лежат дома, а не на счете в банке. Поверх укладываю лэптоп и фотоаппарат.
— Ты ведь не просто какой-то охранник в обычной организации? — внезапно спрашивает Трой, подходя сзади.
Я качаю из стороны в сторону головой. Он всё поймет. Господи, пожалуйста, хоть бы не отвернулся, не ушел. Я не переживу, если он умрёт по моей вине. Я не переживу, если, выйдя из моего дома, он тут же словит пулю в самое сердце.
Но Трой обнимает меня, прижимаясь щекой к моему плечу.
— Ну и ладно. Не важно.
Мы стремительно закидываем вещи и лекарства в квартире Троя. Самое важное — документы, деньги, технику — на дно чемодана. Необходимое — лекарства, зарядка для телефона, сам телефон — поверх всех вещей.
— Купим билеты и ломаем сим-карты, — говорю я Трою, пока тот пытается застегнуть замок своей кофты. Видимо под зубчики попала ткань, парень дергает «собачку», но ничего не выходит. Подхожу и, расстегнув замок, аккуратно застегиваю. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Твоему отцу поможет мой хороший друг.
Перед вылетом Маркус пообещал заглянуть в аэропорт, чтобы договориться, что нам делать дальше. Можно попросить помощи у программы защиты свидетелей, дать показания против тех, кто нас шантажирует. Однако созвонившись с Маркусом, пока мы с Троем ехали до его квартиры, решили, что это вряд ли спасет нас.
— Подожди, — уже почти на выходе говорит Трой. — Я забыл на балконе стопку со словами песен.
— Угу, — киваю я и наклоняюсь, чтобы зашнуровать кеды. Неудивительно, что тексты оказались на лоджии — парень пишет везде, где только придут мысли. По всей квартире беспорядочно валяются листы, часть мы сложили вместе с документами, остальные же придется оставить — некогда возиться и подбирать каждый.
Трой наклоняется за листами, и я слышу какой-то щелчок. Даже скорее не слышу, а чувствую его затылком. Как взгляд, преследующий меня с начала вечера. Ничего не освещает лоджию, кроме света лампочки на потолке. С улицы не видно, что здесь происходит, но с крыши…
Трой встает, держа листы в руках. Поворачивается в сторону
