– Выполняю приказы под действием душекрива, – сообщила она.
Барона передернуло от упоминания снадобья, и он тут же осадил своего провожатого:
– Стоять! Ритуал обмена еще не закончен! Развяжи меня, и идем дальше.
Судя по безумному взгляду Альбрехта, тот не знал о готовящейся акции, но понял, что сейчас находился на волоске от смерти. Король попросту решил пожертвовать им в отместку за поражение в войне.
– Барон, передай привет Карлу, – немного осмыслив произошедшее, произнес Еремеев. – И скажи ему, что любая, даже случайная встреча со мной кончится для него плохо.
– Передам, ежели выживу, – пообещал Альбрехт.
«Что значит? Какую подлость на этот раз устроил Карл? И почему барон считает, что?..»
– А что такое душекрив? – спросил Данила, понимая, что разгадка кроется в названии.
– Давайте закончим ритуал, отъедем подальше от границы, а потом я тебе все подробно расскажу, – пообещал Ларион, с опаской поглядывая в сторону быстро удаляющихся шведов.
– Ты так таинственно заговорил, я прямо теряюсь в догадках.
– Данила, поехали скорее, мне еще надобно кое-чего принять против последствий душекрива. – Зарина также хотела быстрее убраться отсюда.
– Давно они тебя опоили снадобьем? – спросил разумник.
– Часу не минуло.
– Тогда поторопимся к ближайшему кабаку, нам нужно самое крепкое вино, – предложил Ларион.
– Мне никто так ничего и не расскажет? – попытался добиться объяснений Еремеев.
– Всему свое время, милый. Или ты не рад меня видеть? – Она наконец-то крепко прижалась к боярину.
Вскоре все четверо сидели в придорожном трактире на окраине Дорогобужа и дружно спаивали Зарину. Когда Еремеев узнал, что такое душекрив, ему захотелось сорваться с места, нагнать Карла и разобрать того на составные части. Боярина с трудом удержали и почти насильно напоили до того же состояния, что и его невесту.
Девушка в перерывах между «приемами антидота» успела рассказать, как некий Горан после общей битвы с кровожадными белками поведал ей о жутком снадобье. Мужика мучили остатки совести, и он научил, как распознать зелье и чем нейтрализовать его действие. Когда напоивший ее Григ вышел из сарая, Зарина постаралась войти в раж, как в схватке с белками, да еще притвориться спящей, хотя кровь бурлила в жилах подобно кипящей воде.
Находясь под ослабленным действием снадобья, она все же вынуждена была выполнять приказ гнома, причинив боль любимому. Затем она с огромным наслаждением прикончила аса, ведь конкретного имени в команде не прозвучало. Второй приказ она тоже исполнила по-своему.
– Как же ты смогла ножичком убить аса, его не всякая пуля берет?! – удивлялся Еремеев. – И как у тебя оказалось два клинка?
– Горан рассказал, что под воздействием снадобья человек сильно меняется. Что любил раньше, станет ненавидеть, чего боялся, на то не будет обращать внимания… Я постаралась убедить в этом негодяев. И когда мне дали один зачарованный нож, призналась, что уже однажды пыталась убить кинжалом, и ты о том помнишь, поэтому для верности попросила второй. Как знала, что пригодится.
– Выходит, гномы надоумили Карла использовать тебя так же, как когда-то пытался Тадеуш? Они там все на голову больные? Ничего, я им в скором времени такое устрою… – Еремеев чуть не проболтался о задумке с алтарными камнями. Он уже практически докопался, из чего их делать. Планировал убедить смоленских гномов в том, что пореченское представительство собирается подставить коллег в сливе людям информации об алтарных камнях. Александр даже знал имя гнома, который стараниями Зарины оправдаться уже не сумеет.
– Ты опять собрался воевать? Возьми меня с собой, – заплетающимся языком произнесла Зарина. – Мне эти гады столько задолжали, что до гробовой доски не расплатятся! А их недомерок Журег вообще обнаглел – представляешь, объявил меня своей собственностью!
– Пусть они без нас меж собой воюют, наша задача – им в этом чуть подсобить, – рассказал о своих планах Александр.
– А ты, я смотрю, все мудреешь и мудреешь, – заметил Буян. – Так выпьем за нашего командира!
– И кто мне обещал устроить надежный пригляд за порученцем? Ась, запамятовал? А что на деле вышло? – въедливо расспрашивала кикимора после того, как они с лешим в очередной раз сначала поссорились, а затем помирились.
На сей раз старик воспользовался проверенной тактикой, которую в свое время подсказал Данила. Хозяин леса не стал оправдываться, а тихо стоял с поникшей головой, выслушивая нападки старушки.
В результате ее запала хватило всего на час, потом наступило примирение и посыпались почти ласковые упреки.
– Дык всего же не охватишь, прелестница. Кто ж ведал, что аспиды иноземные вздумают эльфийскую магию задействовать?
– Но ты же уразумел, что с твоей птичкой стряслось неладное?
– Иногда и не такое бывает. Но я все едино виновен, прелестница, мог ведь и проверить – ан нет, не догадался.
– То-то и оно! Хорошо хоть, что я на тебя не понадеялась. А то бы эти чужаки шишколобые опять какую-нибудь погань на лес напустили.
Кикимора на сей раз пеняла лешему не столько за порученца, а за то, что он в который раз проворонил в своем лесу эльфов.
– Так оно и есть, прелестница, без тебя как без рук. Все выискивал деяния того чужака, что меня в сетку заманил, заодно порученцу помогать силился, а оно надо было одним делом себя занять.
– Завсегда надобно важное выделить. – Старушка подняла корявый палец кверху. – Ну да ладно! Чужаков из лесу выгнали, можно и отдохнуть. Садись.
Кикимора, получив в пользование болотный источник, не стала переселяться на тот остров, где он находился. Ежедневно к нему наведывалась, но гостей принимала на прежнем месте. Она опасалась даже лешего подпускать близко, вдруг тот придется не по душе силе неведомой или, наоборот, понравится.
А здесь был ее излюбленный пень, проторенные дорожки к лесу, опять же фонтанчики, русалки, духи… Все было привязано к этому месту. Так зачем менять хорошее на лучшее, если это лучшее она старалась никому не показывать?
– Отдохнуть от дел тяжких завсегда ладно, – произнес леший, усаживаясь на второй пенек. – А скажи, прелестница, когда мы твой день рождения отпразднуем? Подарок вроде даден, и достойный.
– Что правда, то правда, – согласилась старушка. – Собиралась устроить праздник сразу, как злыдню со своих земель прогнала, да недосуг было. То эльфы безобразничают, то за твоим порученцем надо было приглядывать…
– То моя вина, – тяжело вздохнул леший.
– А нынче вроде и дел нет, почему бы и не попировать?
Бабка хлопнула в ладоши, и перед ней объявился дух. Сгусток зеленоватого тумана очень походил на раскормленного мужичка.
– Дуй за русалками, пущай хороводы водят, я гулять изволю.
В честь праздника кикимора решила показать обретенное могущество в полной мере, поэтому вокруг острова плясали не только русалки. Леший увидал и огромных змей, тело коих переливалось разными цветами, и больших тритонов, и лягушек-великанов, умеющих прыгать на пару десятков шагов…
Опять же, настойка – не без помощи источника – нынче искрилась и стала настолько ядреной, что леший едва собственный язык не проглотил.
– В такие часы, прелестница, – мечтательно произнес он, – у меня возникает желание тоже перебраться к тебе на болото. Красиво здесь.
Она вообще-то ожидала несколько иной реакции на демонстрацию
