О шантаже и угрозах речи уже не шло, так что нервное напряжение понемногу начало отпускать. Ничего, мы еще поторгуемся…
– Адалинда! – в тон собеседнице произнес я, подставил голову под струйку лившейся с высоты воды и лишь после этого продолжил: – Ты не стала бы строить козни против коллеги по просьбе человека со стороны. Это был кто-то обладающий немалым влиянием из столичного отделения, но точно не канцлер. У меня есть определенные подозрения на этот счет, но нет уверенности. И взамен я не просто назову имя, но дам уверенность. А это дорогого стоит.
Сеньора Белладонна презрительно фыркнула.
– Ты блефуешь!
– Вовсе нет. Вскрываемся?
Адалинда после недолгой паузы кивнула.
– Ты первый.
– Твой благоверный, – не счел я нужным и дальше тянуть время.
– Гепард, – прозвучало в ответ.
Мы уставились друг на друга, обдумывая услышанное.
Гепард! Какая честь! Палки в колеса мне вставлял Герберт вон Бальгон, граф Мольке, – самый молодой, но отнюдь не обделенный влиянием вице-канцлер Вселенской комиссии по этике!
И вместе с тем особого удивления я не испытал и поверил словам маркизы безоговорочно. Все это было вполне ожидаемо, предельно логично и… безобидно. В Мархофе Гепард прямо заявил, что изначально считал меня не лучшей кандидатурой для проведения столь важного расследования. Открыто пойти против воли канцлера он не мог, вот и попытался вывести из игры с помощью подковерных интриг. А дабы не оставаться в долгу у маркизы цу Лидорф, при первой же возможности распорядился начать в отношении нее служебную проверку. Мне полагалось ухватиться за шанс поквитаться с обидчицей, облить ее в отчете грязью и тем самым дать вице-канцлеру возможность оказать Адалинде ответную услугу, отправив эту писанину в мусорное ведро.
Ну и в чем тут злой умысел?
Ангелы небесные! Да с такими обвинениями меня попросту поднимут на смех!
Неужто все впустую? Я едва подавил горестный вздох.
– Ты что-то говорил об уверенности, – напомнила маркиза цу Лидорф.
Известие о желании супруга спровадить ее в мир иной не сумело выбить сеньору Белладонну из колеи, пусть щеки и заалели от прилившей к лицу крови.
Не поднимаясь из воды, я дотянулся до кошеля с перстнями, распустил завязки и кинул одно из колец собеседнице. То самое – с янтарной звездой и россыпью изумрудов.
Адалинда уставилась на украшение во все глаза, и я поведал ей всю историю – то, что знал наверняка, и то, о чем лишь мог строить догадки.
– Подлец! – выругалась маркиза цу Лидорф, вытерла выступившую в уголке глаза слезинку и повторила уже с некоторым восхищением: – Нет, ну каков подлец! – Она отвлеклась от своих невеселых раздумий и вдруг произнесла: – Гепард прибыл в Риер и сообщил о грядущей поездке в Мархоф за день до прихода подметного письма о разоблачении твоего инкогнито. Интересно, не так ли, мой дорогой?
Интересно?! Ангелы небесные! Да меня словно пуля в голову долбанула!
Мысли закружились лихорадочным калейдоскопом и сложились в новый, куда более впечатляющий расклад, в центре которого пребывал Герберт вон Бальгон собственной персоной. Он попытался задержать меня в Риере и отстранил от расследования в Мархофе. Им был подписан приказ о переводе в Рёгенмар, хоть епископ Вим и запрашивал назначение в Ольс. А еще именно по его милости мне пришлось застрять в Риере, где черно-красные немедленно озаботились наймом убийц. Более того – чем дольше я об этом думал, тем сильнее крепла уверенность, что моей встрече со злосчастным дилижансом предшествовало ожидание некоей срочной депеши из Ренмеля. Меня подвели к чернокнижнику, словно быка на убой!
Гепард в игре! Он увяз в этом деле по уши, прижму его – получу шанс во всем разобраться и, кто знает, возможно, даже сумею выйти сухим из воды. Надо лишь все правильно рассчитать и разыграть как по нотам.
– Филипп! – окликнула меня маркиза. – Надеюсь, ты вернешься со мной в Риер?
– А это действительно необходимо?
– О да! – хищно улыбнулась сеньора Белладонна. – Кто-то ведь должен донести до сеньора вон Аухмейна всю степень моего недовольства его черной неблагодарностью!
Я на миг заколебался, потом усмехнулся.
– Если эта степень круглая и свинцовая, нам есть что обсудить.
– Круглая и свинцовая или стальная и острая – решать тебе, – сказала Адалинда. – Просто сделай все чисто. Остальное не важно. Не желаю ничего знать.
Оставалось лишь кивнуть, ведь нет ничего глупее, чем полагаться на добрую волю и короткую память людей, подобных сеньору вон Аухмейну. Тут двух мнений быть не может – недовольство маркизы я непременно передам и еще немного добавлю от себя. А после… Неспроста говорят, что все дороги ведут в Ренмель. Моя так уж точно ведет именно туда.
В Ренмель!
