испанскую помощь. Наконец, Масинисса, с отрядом в три тысячи конницы, должен был, беспрерывно маневрируя, грабить и разорять земли римлян и их испанских союзников.
Хронологию в эти годы трудно определить, но победа при Бекуле, по-видимому, была одержана в 208 г. до н. э. В следующем году власть Сципиона над страной подверглась новой угрозе. Новый полководец Ганнон прибыл из Карфагена со свежей армией, чтобы заменить Гасдрубала Барку. Магон также вернулся с Балеарских островов и, вооружив туземных наемников Кельтиберии, которая включала части нынешних Арагона и Старой Кастилии, соединился с Ганноном. Опасность грозила не только с одного направления, ибо Гасдрубал, сын Гискона, двигался из Гадеса в Бетику (Андалусия). Если бы Сципион двинулся в глубь страны против Ганнона и Магона, он мог увидеть Гасдрубала у себя в тылу. Поэтому он отрядил своего лейтенанта Силана с десятью тысячами пехоты и пятью сотнями конницы, чтобы атаковать первую армию, в то время как сам он, очевидно, наблюдал за Гасдрубалом и сдерживал его.
Силан, несмотря на труднопроходимые ущелья и густые леса, двигался настолько стремительно, что напал на карфагенян, опередив не только вестников, но даже слухи о своем приходе. Преимущество внезапности уравновесило недостаточность его сил, и, напав сперва на кельтиберский лагерь, где не было должной охраны, он разгромил кельтиберов, прежде чем карфагеняне пришли им на помощь. Магон бежал с поля боя почти со всей конницей и почти двумя тысячами пехоты, как только исход боя сделался ясным. Он отступил в окрестности Гадеса. Но Ганнон и те из карфагенян, которые прибыли на поле битвы, когда исход ее был уже решен, были взяты в плен, а кельтиберские наемники были рассеяны так основательно, что опасность, что другие племена последуют их примеру и присоединятся к карфагенянам, была подавлена в зародыше.
Характерно для Сципиона то, что он не знал пределов в похвалах Силану. Обеспечив безопасность своего фланга при движении на юг, он выступил против Гасдрубала, и этот последний не только отступил с неприличной поспешностью, но, чтобы его объединенная армия не привлекала внимания Сципиона, разделил ее на мелкие гарнизоны, разослав их по различным укрепленным городкам.
Сципион, видя, что противник перешел к пассивной обороне, решил, что не имеет смысла вести серию мелких осад, в которых, вероятно, его собственные силы истощились бы без соразмерной выгоды. Однако он послал своего брата Луция штурмовать город Оринкс, который служил Гасдрубалу стратегическим опорным пунктом для налетов на лежащие внутри страны княжества. Луций успешно выполнил задачу, а Сципион дал новый пример своего характера, осыпав Луция высочайшими похвалами и представив взятие Оринкса как равное по важности своей собственной победе при Новом Карфагене. Поскольку приближалась зима, он отвел свои легионы на зимние квартиры и послал своего брата с Ганноном и другими выдающимися пленниками в Рим.
Глава 5 БИТВА ПРИ ИЛИПЕ
Весной 206 г. до н. э. карфагеняне предприняли свою последнюю великую попытку. Гасдрубал, поощряемый Магоном, братом Ганнибала, собрал и вооружил свежих рекрутов и с армией в 70 тыс. пехоты, 4 тыс. конницы и с 32 слонами двинулся к северу от Илипы (или Сильпии), которая стояла недалеко оттого места, где теперь находится Севилья. Сципион двинулся из Тарракона к югу, навстречу карфагенянам, набрав вспомогательные войска в Бекуле по пути. Когда он приблизился к Бетису и получил более полные сведения о противнике, он оценил серьезность проблемы. Он понял, что с одними римскими легионами он не сможет противостоять такой большой вражеской армии, однако использовать большую долю союзников и положиться на их поддержку означало риск разделить судьбу собственного отца и дяди, падение которых было вызвано внезапным дезертирством союзников. Поэтому он решил использовать их с целью произвести впечатление на врага и обмануть его демонстрацией силы, оставив главную роль в бою собственным легионам. Он осознал, как Веллингтон две тысячи лет спустя, что мудрее не полагаться на верность и помощь испанских союзников. Французы в Марокко подтвердили это снова.
Подойдя к Илипе со всеми силами, римскими и союзными, состоявшими из 45 тыс. пехоты и 3 тыс. конницы, Сципион оказался в виду карфагенских войск и разбил укрепленный лагерь на низких холмах напротив них. Стоит отметить, что его наступление шло по линии, которая, в случае победы, должна была отрезать карфагенян от ближайшей дороги в Гадес, идущей вдоль южного берега реки Бетис (Гвадалквивира).
Магон, думая, что получил благоприятный шанс для внезапного дезорганизующего удара, взял большую часть своей конницы и Масиниссу с его нумидийцами и атаковал солдат, занятых разбивкой лагеря. Но Сципион, вдохновляемый, как обычно, принципом безопасности, предвидел такую возможность и поставил свою собственную кавалерию наготове в укрытии за холмом. Они ударили во фланг авангарду карфагенской конницы и отбросили его в беспорядке. Хотя задние ряды, стремясь вперед, чтобы подкрепить атаку, на время восстановили баланс, схватка была решена подходом большого отряда легионеров из римского лагеря. Вначале карфагеняне отступали в порядке, но, поскольку преследование велось со всей энергией, они смешали строй и бежали под прикрытие собственного лагеря. Успех дал Сципиону начальное моральное преимущество.
Два лагеря смотрели друг на друга через долину, образованную двумя низкими грядами холмов. Несколько дней подряд Гасдрубал выводил свою армию из лагеря и предлагал битву. И каждый день Сципион выжидал, пока карфагеняне выйдут из лагеря, чтобы последовать их примеру. Ни одна из сторон, однако, не начинала атаку, и к закату обе армии, устав от стояния на месте, возвращались в свои лагеря — карфагеняне всегда первыми. Ввиду результата нельзя сомневаться, что задержка со стороны Сципиона имела скрытый мотив. Также в каждом случае легионы ставились в центре римского строя, против карфагенских и африканских регулярных полков, с испанскими союзниками на крыльях обеих армий. В лагерях болтали, что такой боевой порядок был установлен навсегда, и Сципион выжидал, пока эти слухи укоренятся.
Затем он начал действовать. Он заметил, что карфагеняне с каждым днем выдвигались из лагеря все позже и позже, и сам он умышленно задерживался еще позже, чтобы противник привык к этому. Поздно вечером он разослал по лагерю приказы, требующие, чтобы солдаты были накормлены и вооружены еще перед рассветом, а конница имела лошадей уже под седлом. Затем, едва начался рассвет, он послал конницу и легковооруженные части в атаку на передовые посты врага и сам двинулся за ними во главе легионов. Это было первым сюрпризом, и в результате его карфагеняне, разбуженные от сладкого предрассветного сна атакой конницы и легких частей, должны были вооружаться и двигаться в бой голодными. Далее, у Гасдрубала уже не было времени изменить обычную диспозицию, если эта идея и пришла ему в голову. Ибо вторым сюрпризом оказалось то, что Сципион перестроил свои войска в обратном боевом порядке, поставив испанцев в центре и легионы на флангах.
Римская пехота несколько часов не делала попыток к наступлению. Причиной был план Сципиона дать своим голодным противникам время почувствовать эффект потерянного завтрака. Он не рисковал потерять преимущества второго сюрприза, ибо раз построенные в боевой порядок карфагеняне не смели перестраиваться перед лицом бдительного и готового к атаке врага. Схватки между конниками и легковооруженными воинами не давали решительных результатов — каждая из сторон, подвергшись сильному натиску, была способна укрыться за рядами собственной пехоты. Когда Сципион решил, что время созрело, он протрубил отступление и пропустил своих застрельщиков назад через промежутки между когортами. Затем он поместил их в резерве позади каждого крыла, велитов позади тяжелой пехоты, а конницу позади велитов.
Было около седьмого часа, когда Сципион приказал своему испанскому центру двинуться вперед, но очень медленным шагом. Приблизившись к врагу на восемьсот ярдов, Сципион с правым крылом повернул направо и повел когорты колонной наискось. Перед этим он послал вестника к Силану и Марцию, приказывая левому крылу повторить маневр. Стремительно двигаясь вперед и оставляя медленно двигавшийся центр далеко позади, римские пехотные когорты последовательно разворачивались в линию, приблизились к врагу
