офицерами.
— Мужики, в Кабуле напьюсь до чертиков.
— Кто тебе даст? — пытается его остановить замполит, старший лейтенант Костров.
— Ха, да там можно добыть водку у любого интенданта.
Офицеры скептически смотрят на него. Алкоголь пьют много и бесплатно, только блатные, которые приближены к начальственной элите или к медицине.
— Лучше проскачи живым и здоровым до Кабула, а там до родины.
— Да. Пожалуй, это важнее. А врачиха то, которая остается здесь, баба ничего. Я здесь пытался ее погладить, так она ствол мне в зубы сунула и сказала, что мозги размажет по камням, если еще только прикоснусь.
— Так тебе и надо, моли бога, что так отделался, а то нач штаба чуть пулю настоящую получил…
— Да что ты говоришь? Он жив?
— Жив. Да вот ее за это сюда послали наказание отбывать.
Я подхожу к ним.
— Товарищ лейтенант, пора отправляться.
Солдаты спешно садятся на бронь машин. Лейтенант Собинов пожимает всем руки.
— До встречи, ребята. Продержитесь здесь немного. Скоро все уедем домой.
Колонна уходит. Мы возвращаемся в свои укрепления.
Вокруг все обложено камнем. Искусственные каменные барьеры вокруг четырех танков и четырех бронетранспортеров, камнем обнесены окопы и огневые точки. Два 155 миллиметровых орудия смотрят в горы, откуда недавно было совершено крупное нападение. Как говорили офицеры еще год назад землянки делали с помощью бетонных блоков, привезенных из Кабула, теперь мощные глыбы камня навалены наверх, чтобы уменьшить разрушительную мощь афганских орудий. Я поселился в щель к замполиту, худенькому подвижному старшему лейтенанту Кострову. Солдаты, при проведении земляных работ, нашли огромную глыбу камня и под ним выкопали маленькое помещение, в котором и устроился замполит, а теперь и я.
День прошел в непрерывных заботах, необходимо было усилить оборону, укрепить окопы, провести постановку мин, перетащить подбитый танк на новое место и обложить его камнем. В обед собрал офицеров у артиллерийского ровика.
— Старший лейтенант Костров, — это я обратился к замполиту, — поделитесь, что вы добились от пленных, которых мы привезли с собой.
— Значит так. Дороги, хоть мы и считается, что их контролируем, на самом деле давно поделены между полевыми командирами, которые решают на своих участках приемы партизанской войны. От Нордек- Гол до 37 поста дорогу держит командир Максур, весьма неприятная и подлая личность. 146 нападений на колонны, все время держит в непрерывном напряжении наши посты и воинские части. Год тому назад пытались его выловить, проведя операцию на уничтожение всего банд формирования, но безуспешно. В этом году, мы уже это сделать не в силах. Сейчас он усилился за счет добровольцев и новой техники и вооружения, как ни странно, нашей техники и наших вооружений, причем более современной и высшего качества.
— Что за дурацкая война, — не выдерживает лейтенант Хворостов, — какая же сволочь, помогает им воевать против нас своим же оружием.
— Спокойно, — останавливаю я пытающихся возмутиться офицеров. — Продолжайте дальше, товарищ старший лейтенант.
— Эти пять человек, которых удалось задержать на дороге, принадлежали к банде командира Максура.
— Это же не его район, — удивился Хворостов.
— Правильно. Он их направил в другой район, чтобы усилить борьбу, а заодно прощупать реакция полевого командира, который вяло проводил здесь операции.
— Но это не его вина, мы не даем им развернуться.
— Это так.
— Так что нам с ними делать? Мы же их с Собиновым не отправили в Кабул…
— Во первых, места в колонне не было. Не рассчитывали на этих мерзавцев. Во вторых, это как решит командир поста. Расстрелять их или отправить с ближайшим транспортом.
Все смотрят на меня.
— Я пока их подержу под арестом.
— Кстати. Один из арестованных — родной брат Максура.
— Вот это весьма приятная новость.
Только к вечеру я столкнулся с Ковалевой. Она одна стояла в окопе и тоскливо смотрела на солнце.
— Лейтенант…
Она быстро встряхнулась.
— Я слушаю вас, товарищ старший лейтенант.
— Мы с вами здесь служим вместе и мне кажется неудобно называть друг друга по званиям. Конечно, вы вправе отказаться и мы скатимся на официальный тон, но возможен и другой вариант, просто будем звать друг друга по имени, когда рядом нет подчиненных. Меня звать Игорь…
Она мучительно соображает сказать или отказать.
— Хорошо. Меня зовут Галя.
— Галя, извини меня за тот случай с бронетранспортером. Я понимаю, что нельзя офицеру делать замечание перед подчиненными, да еще перед женщиной — офицером.
— Я сама виновата. Это вы извините меня.
— У вас сегодня вечером не будет пары часов, заглянуть к нам попить чая. Замполит хороший парень, он даже играет на гитаре, я ее у него видел…
— Я зайду.
— Ждем вас…
В нашу щель помимо врачихи и замполита, втиснулся лейтенант Хворостов.
— Господа офицеры, можно к вам присоединиться.
— Залезай, если сможешь.
— Смогу.
И он смог, забравшись почти ко мне на колени. Мы только что выпили чай с ромом, который я перед отъездом купил в Кабуле. На чемодане Кострова еще стоят пустые стаканы и развалена пачка карт.
— Ну и дух у вас.
— На глотни, может не будем ему разбавлять это пойло чаем, — предлагает замполит.
Он наливает немного рома в стакан и передает лейтенанту. Хворостов выпивает залпом и морщится.
— Действительно пакость, но за горло берет. Давайте сыграем для начала в подкидного.
— А для конца? — улыбается Ковалева.
— Там видно будет.
— Э… нет. В подкидного и не больше.
— Вот так всегда. Хочу разогнаться и не дадут. Чур, я сдаю.
Угол палатки отгибается и появляется лицо часового.
— Товарищ старший лейтенант, вас там просят…
— Ну-ка, увалень. Пусти мои ноги и помоги выбраться, — прошу я Хворостова.
— Вот так всегда, — повторяется лейтенант. — Хочу разогнаться и не дают.
Сначала он выползает за палатку, потом я.
— Что там? — спрашиваю солдата.
— В ПНВ деревня видна, там движение.
Мы все втроем идем на пост. Я первый заглядываю в окуляр. На темно зеленом фоне выделяются строения и подвижные точки, за которыми тянется светящийся след. Присмотревшись, увидел мужчин с оружием. Какой то отряд входил в деревню. За мной в окуляры смотрит Хворостов.
— Это что то новое, — говорит он. — Либо они нарушат наше молчаливое мирное согласие, либо это
