Он уже на пороге повернулся ко мне.
- Нам домой звонила Катя, просила, чтобы ты связался с ней.
- Хорошо.
Катя встретила меня ласково. Она обняла, нежно целовала и мы так долго стояли перед раскрытыми дверями.
- Сегодня останешься у меня? - спросила она.
- Останусь.
- Ты извини, знаешь, как неприятно быть все время одной. Наверно бог создал мужчину, чтобы сократить одиночество женщины.
- А я то думал, что бог нас создал для другого.
Она придавила пальцем мои губы.
- И для другого тоже.
Сегодня Эди как-то смотрит на меня совсем по другому.
- Русский, помнишь я у тебя брал деньги, возьми свои тридцать долларов, - говорит он, протягивая мне зелененькие.
- Что произошло, Эди?
- У тебя слишком сильные покровители, а я хочу жить.
- Причем здесь покровители?
- Бери, бери. Сегодня загружаем сухогруз 'Кэри', ящики будем брать прямо из вагонов, состав стоит на седьмой ветке.
После этого обиженный начальник отваливает от меня. Кажется, в этом порту я совсем потерял друзей.
В мой погрузчик, не спрашивая моего разрешения, залезает знакомая фигура репортера, Джона Клинтона.
- Привет, Николай.
- Привет. Зачем пришел, не видишь, я работаю.
- Работай, я тебе мешать не буду, посижу только рядом и все.
Ковш погрузчика уже загрузили ящиками под завязку и машина натружено воя, тащит груз на пирс.
- Джон, зачем ты меня ославил в газете?
- Ты очень обиделся?
- Конечно.
- Ладно, я скажу. Это заказ. В городе все время идет открытая и закрытая борьба между кланами, группировками, дельцами. В ход идет все, от подлогов, убийств до компроматов. Мне приказали найти на тебя материал, я нашел.
- Но почему я?
- Господин Самохин слишком видная фигура в нашем городе и все то, что он делает, с кем водит дружбу, сразу попадает в поле зрения друзей и недругов. Вот ты и попался.
- Сейчас то ты зачем ко мне пришел?
Погрузчик встал перед группой докеров и они проворно стали стаскивать ящики с ковша.
- Видишь ли какое дело. В пуэрториканском квартале куклуксклановцы сожгли несколько домов, убили жителей. В нашей газете, как и в других, отделались небольшими заметками о несчастьях и жертвах возникших в результате пожаров. Заметь, о куклуксклановцах ни слова. Ходят слухи, что причиной нападения, явился ты...
- Это слухи.
- Но ты здесь дрался с пуэрториканцами?
- Дрался.
- И кто кого?
- Я пока отделался порезом.
- А они, несколькими перекалеченными, которые очутились в больнице. Неплохо, для человека схватившимся с двадцатью отпетыми бандитами. Но почему ты дрался с ними, можешь сказать?
- Ты берешь интервью для новой статьи или хочешь просто узнать?
- Просто узнать, напечатать это в газете нельзя, во первых, хозяин не разрешит, а потом быть распятым на горящем кресте совсем не хочу.
- Не уж то господин Самохин такой страшный?
- Страшный. Я так, например, боюсь.
- Теперь послушай, Джон, я тоже не хочу раскрываться. Так что больше не задавай мне идиотских вопросов и не тяни из меня жилы...
- Ладно. Не буду.
В это время мне освободили погрузчик и я развернувшись, поехал за новой порцией ящиков.
- Останови здесь, - просит Джон.
Я торможу и он выпрыгивает из машины наружу. Так ничего и не сказав на прощание, Клинтон исчез за углом склада.
Смена кончилась. Работяги волнами выходили из ворот порта. Я иду один и мне чудится, что вокруг меня вакуум, ни одного прощально слова, ни одного приветствия. Перешел улицу и тут услышал клаксон автомобиля. Рядом остановился Форд, в раскрытое окно махал рукой Самохин.
- Николай, - крикнул он, - иди сюда.
Залезаю в его машину и она медленно пробивается через толпы рабочих подальше от порта. На заднем сиденье сидит здоровенный парень, который настороженно следит в окна. Через несколько перекрестков толпа рассосалась и Форд быстрей понесся по улицам.
- Знаешь куда едем? - спрашивает Петр.
- Нет.
- Сегодня соревнования в клубе 'Молодых львов', серьезное соревнование, на звание чемпиона юго- восточного побережья. Я хочу показать тебе какие здесь спортсмены и какие бешенные деньги гуляют на этих сборах.
- Ты даже меня не спрашиваешь, хочу ли я этого или нет...
- Я тебя просто пригласил. Кстати там будет Катя и тебе наверняка будет неудобно бросать девушку одну.
- Ну ты даешь... Я даже не переоделся и не пообедал.
- Это ерунда. Мы сейчас с тобой заедем в забегаловку, поедим, а по поводу одежды не стесняйся, в клубе шикарно не одеваются, есть оборванцы и похуже тебя.
- Успокоил называется. Пригласил девушку, а вот как одет неважно...
- Хорошо. Поедим, потом заедем к Самуэлю, там подберем тебе что-нибудь из одежды, полегче.
В большом зале клуба яркий свет прожекторов с трудом пробивает облако из табачного дыма. Все места и проходы забиты публикой. На ринге, симпатичная полураздетая девушка, бродит с рекламным плакатом о покупке самых лучших котлет на побережье. Наши места в пятом ряду. Катя уже здесь и дружески машет нам рукой.
- Мальчики, сюда.
Только мы сели, как вспышка чуть не ослепила глаза, это настырные фоторепортеры успели сфотографировать нас.
- Проклятье, - ворчит Петр.
Я сижу рядом с Катей и она мне шепчет на ухо.
- После выступления пойдем ко мне.
- Хорошо.
На ринге крупный белый, с распухшим лицом и прилизанными редкими волосами, напротив - тощий, длинный, негр, совсем лысый, но с живыми черными глазами.
- Черная пантера, против быка, - комментирует Петр.
- Они из каких клубов?
- Моих здесь нет. Белый из 'Молодых львов', а негр завоевал кубок Больших озер.
- И за что дерутся?
- Ты имеешь в виду деньги? Приз пятьдесят тысяч долларов и право выступать на чемпионате Америки.
- Почему же ты не выставил своего бойца?
- В таком весе у меня никого нет. Вот если бы ты...
