определить породу деревьев. Дрок уловил его взгляд. «Это роща Имменент. Нам ещё нельзя входить в неё...»
В лучах солнца красные цветы на ветвях пылали, как раскалённые угли.
— Искромётное семя, — сказал Морион. — Деревья эти появились здесь, когда ветер занёс сюда пепел с Илиена, во время битвы между Эррет-Акбе и Повелителем Огня.
Он подул на увядший цветок, и семена его разлетелись, как искры затухающего костра.
Тропинка вела вокруг подножия зелёного холма, который Джед заметил ещё с моря, когда «Тень» только входила в заколдованные воды Острова. И здесь Морион сказал:
— Ещё дома на острове Хавнор я много слышал о гонтской магии, и всегда только восторженные отклики. Неудивительно, что я с нетерпением ждал случая познакомится с этим искусством поближе. Перед нами — самый настоящий гонтец, и мы — у подножья Скалы, которая, как говорят, берёт начало в самом центре Земли. Заклятия здесь обретают особую силу. Покажи своё искусство, Перепелятник. Каков твой стиль?
Джед не ожидал такого начала и просто не знал, что сказать.
— Может, потом, Морион? — вмешался Дрок. — Дай ему осмотреться хотя бы.
— Нечего ему осматриваться. Он и так хорош. Бездарность привратник просто бы не пропустил. Какая разница, сейчас или потом, правда, Перепелятник?
— Ты прав, я не бездарен, — промолвил, наконец, Джед, — но покажи сначала сам, на что ты способен, и что за магия тебя интересует?
— Иллюзии, конечно, трюки, игры какие-нибудь. Ну, например...
И, вытянув указательный палец, Морион произнёс несколько непонятных слов, а там, куда он указал, среди травы появился маленький источник: вода всё прибывала и прибывала, и, наконец, ручеёк превратился в горную речку, бегущую вниз по склону. Джед опустил руку в источник и попробовал воду: она была холодна, но жажды не утолила — такова суть иллюзии: скользить по поверхности, не проникая вглубь. Произнеся ещё одно слово, Морион иссушил источник, и трава стала по-прежнему густой и без единой капли росы.
— Теперь ты, Дрок, — произнёс Морион с холодной улыбкой.
Дрок почесал в голове: был он явно озадачен, но всё-таки взял кусок земли в руку и начал что-то петь над ним, разминая землю чёрными от грязи пальцами. Наконец, он вылепил какую-то форму, шлёпнул- плюнул, и маленькое существо, похожее на шмеля, взлетело с ладони и растворилось в воздухе.
Джед стоял как заворожённый. Как вывести бородавку, приворожить коз да склеить горшок — вот всё, что он знал. Ему, с его деревенским колдовством, делать здесь было нечего.
— Я не могу сделать то, что сделали вы, — вынужден был признаться Джед. Для Дрока этого было вполне достаточно, но Морион не унимался.
— А почему?
— Магия — не игра. Мы, гонтцы, не играем в магию, — сказал Джед с достоинством.
—А зачем вы ей занимаетесь тогда, из-за денег, что ли?
— Нет...
Но объяснить что-либо Джед так и не смог. Он не сумел скрыть невежество и спасти свою честь. Морион рассмеялся и пошёл дальше. Джед побрел за ним с тяжёлым сердцем. Джеду не понравилось, что он остался в дураках, и теперь он почти ненавидел Мориона.
Этой ночью, когда он лежал на матрасе в своей каменной келье, холодной, как склеп, Джеда посетили странные мысли. Тьма и безмолвие окружали его повсюду, и страх наполнил душу. Ему вдруг захотелось уйти отсюда, уйти навсегда... Он уже готов был осуществить своё намерение, как неожиданно на пороге комнаты появился Дрок с маленьким фонариком в руке. Он спросил Джеда, можно ли войти. Постепенно они разговорились, и Джед, забывшись, подробно рассказал ему о родном Гонте, о жизни в деревне. Не остался в долгу и Дрок: он тоже стал рассказывать о своей родине, о том, как дым из одной деревни можно увидеть на соседних островах — так близко они расположены. А когда Дрок решил начертить на каменном полу, как расположены эти острова, то проведенные рукой линии светились во тьме, как светится фосфор — и перед глазами Джеда появилась целая карта со странными и такими смешными названиями: Корп, Копп, Хорл, Коппиш, Снег. Дрок учился в Школе уже три года и вскоре должен был стать настоящим магом, но о самой магии он думал не больше, чем птица небесная думает о полёте. И не в магии проявлялся талант его, а в той безграничной доброте, что излучал он всем своим существом. Этой ночью Дрок предложил Джеду Дружбу, а Джеду ничего не оставалось, как только принять её.
Правда, Дрок был дружен и с Морионом, а тот, как известно, в первый же день сделал Джеда посмешищем. Джед не мог забыть этого. Морион же при встрече с ним был подчеркнута вежлив, хотя насмешливая улыбка буквально застыла на его устах. Гордость Джеда была задета, и он решил во что бы то ни стало доказать Мориону и его дружкам, насколько велико было его могущество. Ведь ни один из этих сытых и довольных людей не смог бы спасти деревню от гибели, и не о Морионе, в конце концов, сказано, что суждено ему стать величайшим из всех.
Таким образом, укрепив свою пошатнувшуюся было гордость, Джед со всей яростью, на какую был способен, набросился на учебу. С жадностью поглощал он все уроки по мастерству, истории и практическому делу, которые преподавались учителями Великой Скалы. Девять было им число, и столько же было ступеней, которые надо было преодолеть Джеду на пути к знанию.
Часть дня Джед проводил у Учителя Песнопений, изучая «Деяния Героев» и «Пути Мудрости», записанные ещё в древнейшем своде «Сотворение Еа». Затем с дюжиной других учеников он шёл к Учителю Ветров и учился тому, как управлять погодой и морскими ветрами. Весной они любили проводить целые дни на борту какой-нибудь лодки, пытаясь управлять ею с помощью магических заклинаний, то вызывая, то усмиряя волны и ветер. Дело это было непростое, и Джед не раз бился головой о палубу или рею при очередном неудачном заклятии. Не раз он врезался в рядом стоящий бот, хотя места в заливе хватило бы всем, и не раз приходилось ему барахтаться в воде, будучи перевёрнутым невесть откуда взявшейся штормовой волной. Ни в какое сравнение не шли с этими подвигами спокойные прогулки вдоль берега с Учителем Трав, который подробно объяснял им назначение и смысл каждого из растений, а Учитель Руки обучал их простенькому искусству фокусов и жонглёрства.
По всем этим предметам уже через месяц Джед считался лучшим учеником и оставил далеко позади всех тех, кто был здесь уже с год, но никак не мог постичь всей премудрости. Особенно удавались ему иллюзии, и, казалось, что он был рождён с этими знаниями, а сейчас только вспоминал, что к чему. Учитель Руки был добрым стариком, сердце которого не ожесточилось в житейских невзгодах. Смысл своего существования он видел в бескорыстном и преданном служении красоте и мудрости, которые и воплощались, по его мнению, в искусстве иллюзий. Джед вскоре почувствовал к этому человеку искреннее расположение и просил его произносить всё новые и новые заклятия, а Учитель, видя такое нетерпение, улыбался и произносил их. Однажды Джед, желая, наконец, посрамить Мориона, сказал Учителю своему:
— Сэр, все эти чары похожи друг на друга. Зная одно заклятие, ты знаешь, как сотворить другие. Но как только чары перестают действовать — исчезают и иллюзии. Вот сейчас я превращу эту гальку в алмаз, — что он и сделал, произнеся необходимые слова. А что же нужно для того, чтобы удержать чары надолго, навсегда?
Учитель посмотрел на алмаз, что сверкал на ладони у Джеда так ярко, как будто его только что похитили из сокровищницы Дракона, потом неожиданно произнёс: «Толк», — и всё вновь вернулось на свои места: кусочек серого камня тут же утратил недавний блеск и величие. Учитель взял гальку и сказал утвердительно:
— Это — камень, и «толк» — имя его на Языке Истины. Из этого камешка сложена наша Скала, да и большинство суши, пригодной для человека. Он — часть мира. С помощью магии ты можешь заставить его засиять алмазом, можешь сделать его цветком, мухой, чьим-нибудь глазом и даже пламенем. — И камешек поочерёдно принимал в руках мастера все названные формы, пока, наконец, вновь не сделался галькой. — Но это только иллюзия, способная обмануть наши ощущения. Иллюзия не способна изменить суть. Чтобы превратить камень в алмаз, надо изменить его истинное имя. А сделать это, сын мой, даже по отношению к ничтожной вещи всё равно, что изменить целый мир. Сделать это можно. Да, можно. И ты узнаешь об этом в классе Учителя Превращений, когда, конечно, будешь вполне готов к его наставлениям. Но ты не сможешь
