— Мы как раз собирались уходить, — хмуро проворчал Мейер, поднимаясь из-за стола.
— Глубоко сожалею, что буду лишен россыпей мудрости, постоянно слетающей с ваших изысканных уст, — ответствовал Хаддо, занимая кресло мадам Мейер.
Уселся, продолжая улыбаться.
— Я увидел, что зал переполнен, и наполеоновское чутье подсказало мне, что найти местечко я смогу, лишь высмеяв кого-нибудь. Меня следует поздравить с тем, что мои насмешки, которые глупый юнец Рэгглз ошибочно принимает за остроумие, избавили нас от общества откровенно развратной личности. Это освободило у стола сразу три кресла и позволяет мне вкусить свою скромную трапезу, не расталкивая соседей локтями.
Мари положила перед ним меню. Он внимательно изучил его.
— Возьму-ка я ванильное мороженое, о прекрасная Мари, нежное крылышко цыпленка, жареную рыбу и немного превосходного горохового супа.
— Суп, жареная рыба. Один цыпленок и одно мороженое.
— Но почему вы собираетесь подавать их мне в таком порядке, а не в том, который я назвал?
Мари и две француженки, все еще остававшиеся в комнате, принялись возражать, упрекая Хаддо в экстравагантности, но тот отрицательно помахал огромной ладонью.
— И все-таки, о Мари, я начну с мороженого. Оно охладит страсть, воспламеняющую меня, когда я вижу ваши прекрасные глазки. Затем спокойно поглощу цыплячье крылышко, чтобы нейтрализовать вашу язвительную улыбку, и перейду к свежей рыбе. А дабы достойно завершить продолжительную трапезу, закушу гороховым супом.
Сумев овладеть вниманием присутствующих, он приступил к поглощению блюд именно в том порядке, который назвал. Маргарет и Артур Бардон поглядывали на него неприязненно, но Сюзи, которую не возмущали тщеславие и желание этого человека привлекать к себе всеобщий интерес, смотрела с любопытством. Хаддо был явно не стар, хотя из-за тучности казался старше своих лет. Правильные черты лица, маленькие уши, тонкий нос. И большие белые, ровные зубы. Рот тоже большой, губы влажные, толстая, как у бульдога, шея. Темные вьющиеся волосы, зачесанные со лба и с висков, придавали его чисто выбритому лицу неприятную наготу. Лысина на макушке напоминала тонзуру. Хаддо производил впечатление порочного, чувственного монаха. Маргарет, тайком посматривая на него, пока он ел, вдруг содрогнулась от внезапного отвращения. Он медленно поднял на нее глаза, и она тут же отвернулась, вспыхнув, словно ее застали за непристойным занятием. Глаза были самой поразительной компонентой облика Оливера Хаддо. Небольшие, бледно-голубоватые, они смотрели на вас так, что вам становилось не по себе. Вначале Сюзи не могла определить, в чем именно заключалась их необычность, но вскоре поняла: глаза большинства людей, когда они обращены на вас, сходятся в одну точку, но при взгляде Хаддо, естественно или нарочито, по привычке, усвоенной, чтобы производить определенный эффект, направление взгляда обоих глаз всегда оставалось параллельным. Создавалось ощущение, что он смотрит сквозь вас и видит нечто у вас за спиной. От этого становилось жутковато. Другая его особенность заключалась в том, что нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно. В странном взгляде чувствовалась насмешка, на губах играла саркастическая улыбка, и собеседник не мог сообразить, как ему относиться к язвительным замечаниям Хаддо. Невозможно было сохранить уверенность в том, что, пока вы смеетесь над его выпадами против кого-то, он не обдумывает изощренную остроту на ваш счет. Это чрезвычайно раздражало.
Присутствие Хаддо вызвало у собравшихся необычную реакцию. Французы встали и покинули зал. Уоррен удалился вслед за О'Брайном, чей грубый сарказм не мог сравниться с изысканным остроумием мага. Рэгглз накинул свое пальто на розовой подкладке и вышел вместе с высоким Джэгсаном, который все еще страдал от обиды, нанесенной Хаддо. Американский скульптор молча оплатил счет. Когда он был уже у двери, Хаддо остановил его.
— Это вы лепили львов у Ботанического сада, мой дорогой Клэйсон? А доводилось ли вам когда- нибудь охотиться на них?
— Нет, не доводилось.
Клэйсон не ведал, зачем Хаддо задал этот вопрос, но уже яростно ощетинился.
— Значит, вам не доводилось наблюдать, как шакал, грызущий убитую львом антилопу, стремглав удирает в страхе, когда царь зверей величественно приближается к своей жертве.
Клэйсон выскочил, хлопнув дверью. Хаддо остался с Маргарет, Артуром Бардоном, доктором Поро и Сюзи. Он победоносно улыбнулся.
— Кстати, а сами вы охотились на львов? — с вызовом осведомилась Сюзи.
Оливер устремил на нее свой странный и жуткий взгляд.
— В львином сафари мне нет равных. Я победил львов больше, чем любой живущий на земле человек. Думаю, что один Жюль Жеральд, которого французы в прошлом веке прозвали «убийцей львов», мог бы сравниться со мной, но никого другого я бы рядом не поставил.
После этого заявления, сделанного с величайшим спокойствием, на мгновенье воцарилась тишина. Маргарет изумленно уставилась на хвастуна.
— Вам не грозит смерть от скромности, — хмыкнул Артур.
— Скромность — признак дурного воспитания, от чего меня надежно защищает моя родословная.
Тут уже и Поро посмотрел на него с иронией.
— Хотелось бы, чтобы мистер Хаддо воспользовался случаем и раскрыл нам тайну своего происхождения. Подозреваю, что, подобно бессмертному Калиостро, он родился от неизвестных, но благородных родителей и тайно получил образование во дворцах Востока.
— По своему происхождению я больше похож на Раймонда Люлли. Мой предок, Джордж Хаддо, прибыл в Шотландию в свите Анны Датской, и когда принц-консорт Джеймс взошел на английский престол, Джорджу было пожаловано графство в Стаффордшире, которым я до сих пор владею. Я состою в родстве с самыми благородными семействами Англии, их члены считали для себя честью выдавать своих дочерей за мужчин моего рода.
— Следует еще проверить, правда ли это, — сухо возразил Артур.
— Проверьте, — бросил Оливер.
— А как насчет восточных дворцов, где вы провели свою юность, где черные рабы прислуживали вам, а бородатые шейхи делились тайнами магии? — спросил доктор.
— Я учился в Итоне и окончил Оксфорд в 1896 году.
— И в каком колледже вы там жили?
— В Пансионе.
— Тогда вы должны были бы встречаться с Фрэнком Харрелом.
— Теперь он практикует в госпитале Святого Луки. Фрэнк был одним из моих близких друзей.
— Я напишу ему и расспрошу о вас.
— А я жажду узнать, что вы делали с теми львами, которых убивали, — сказала Сюзи Бойд.
Высокомерие этого человека не раздражало ее так, как бесило оно Маргарет и Артура. Он лишь забавлял ее, и ей очень хотелось заставить его разговориться.
— Их шкуры украшают полы Скина, моего поместья в Стаффордшире. — Хаддо сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. — Я единственный человек, убивший сразу трех львов тремя выстрелами.
— А я было подумал, что вы уничтожили их своим красноречием, — заметил Артур.
Оливер наклонился вперед и положил свои большие ладони на стол.
— Буркхардт, немец, с которым мы в то время вместе охотились, свалился в лихорадке и не мог подняться с постели. Однажды ночью я проснулся от мрачных мыслей и услышал львиный рык неподалеку от нашего лагеря. Взял карабин и вышел наружу. Окрестности освещал лишь слабый лунный свет. Я отправился в одиночку, ибо знал, что туземцы тут не подмога. Вскоре наткнулся на полуобглоданную тушу антилопы и решил подождать возвращения зверей. Спрятался шагах в двадцати от их добычи. Меня окружала тишина и необъятные просторы Африки. Я замер и ждал, ждал час за часом, пока почти рассвело. И вот трое львов появились на вершине скалы. Еще накануне я узнал, что это прайд — самец и две самки.
— Можно поинтересоваться, каким образом вы определили их пол? — с недоверием спросил Артур.
— Следы передних лап у льва намного больше, чем задних. У львиц же они примерно одинаковы.
