— Конечно спала, — неуверенно ответила девушка, словно пытаясь оправдаться. Это было так не похоже на уверенную и спокойную Энн, которую знал Макс.
— «Конечно спала»! Поэтому у тебя черные круги под глазами? Поэтому ты так напряжена, что стоит к тебе пальцем прикоснуться — ты просто в обморок упадешь от страха? Что случилось? Чем ты сегодня занималась?
Макс заметил повязку на левой руке Энн. Он и раньше видел многочисленные, но еле заметные шрамы на руках ловушки. Он никогда не спрашивал, откуда они взялись, но, будучи хирургом, постоянно имевшим дело с травмами, без труда догадался, что это следы от давних ожогов. Сегодня опять что-то случилось.
— У меня все в полном порядке, — продолжала храбриться Энн, ни словом не обмолвившись о том, что произошло с ней в церкви и что случилось с ее рукой, — никогда не чувствовала себя лучше, чем теперь. Просто утро — не мое время. Ты что, мне не веришь? Думаешь, я вру?
Разумеется, Макс ей не поверил. С отсутствующим видом слушая злобные тирады Келли, доносившиеся из телефонной трубки, он вел машину на огромной скорости, умело вписываясь в многочисленные повороты дороги, и время от времени поглядывал на Энн.
— Ну, ты кончил, наконец, — резко ответил он старшему брату, — да, я догадался. Нет, я не буду передавать тебе подробности — узнаешь все у Спайка. Я не могу с ним говорить. Не сейчас. Черт возьми, все слишком знакомо! Я собираюсь проветриться… на машине, да. Почему? Потому что мне сейчас это необходимо. Все! — Макс отключил телефон и погнал машину на север — подальше от Туссэна.
Энн хотела понять, куда они едут, но не решалась спросить. Проливной дождь обрушивался на землю, навстречу струям поднимались клубы тумана, и казалось, все вокруг кипит. Ветер носил в воздухе опавшие красные и желтые листья — они ударялись о ветровое стекло и попадали под непрерывно двигающиеся очистители. Туман то рассеивался, то охватывал машину плотным кольцом, полностью скрывая дорогу.
Энн не просила Макса сбросить скорость или остановиться и переждать, пока видимость улучшится. Она боялась услышать его холодный враждебный голос и увидеть искаженное гневом лицо, которое она видела совсем недавно, когда они встретились у дверей ресторана.
Макс вел машину сильно наклонившись вперед и сжимал руль с таким болезненным напряжением, что пальцы на руках побелели.
— Не сердись, я не должен был брать тебя с собой. Не знаю, что на меня нашло. Я должен был ехать один. Сегодня я не лучший спутник. — Он прервал молчание и посмотрел на Энн.
Удивительная женщина, подумал Макс, единственная среди его знакомых привлекательных женщин, которая абсолютно не осознавала, какое впечатление производит на мужчин и какой властью над ними могла бы обладать. И эта постоянная ее сдержанность, за которой скрывалась неуверенность в себе или застенчивость… Нежное лицо с выразительными зелеными глазами и мягкими полными губами, мягкие пушистые волосы до плеч, стройная фигурка, длинные ноги, ну, в общем, 90 х 60 х 90…
Но очаровательная, задумчивая Энн Дьюгон могла быть деловой и сдержанной. Макс восхищался той четкостью и кажущейся легкостью, с которой она вела дела в ресторане «У Паппи». Энн легко разрешала самые сложные ситуации, не теряя доброго расположения духа и чувства юмора. Но, пожалуй, попасть к ней ей в немилость было не так уж приятно.
— Знаешь, мне даже нравится такая дикая погода — иногда, — сказала Энн, чувствуя себя неловко и не имея сил эту неловкость преодолеть. Каждый раз, когда Макс смотрел в ее сторону, Энн казалось, что он касается ее руками, и у нее дыхание перехватывало так, что легкие сжимались.
— Я все понял, — с улыбкой ответил Макс, — поворачиваем обратно.
— Не надо. Ты сказал, что хочешь, чтобы я поехала с тобой, — и я поехала. Я здесь — и ты можешь сказать все, что хотел.
Энн никогда, ни при каких условиях не могла заставить себя отступить, если чувствовала, что кто-то нуждается в ее помощи. Иногда это доводило ее до беды, но ведь сейчас не тот случай. Или тот?
— Спасибо тебе, — ответил Макс и сбросил скорость, но, забывшись, ударил ладонью по рулю.
Энн подскочила от испуга и плотно сжала дрожащие ладони. Дела идут все хуже и хуже, но она успокаивала себя тем, что в случае чего найдет способ обеспечить свою безопасность. У нее уже был печальный опыт. Она научилась не поддаваться на мужские уловки и теперь не даст себя запугать или унизить.
Но ведь Макс не такой человек?! Он никого не запугивает и не унижает.
Энн осторожно коснулась руки Макса.
— Послушай, это не мое дело, но я вижу, что ты нервничаешь. Что-то случилось с той женщиной, которая приехала к тебе на работу? Мишель, кажется?
— Не знаю! — Он и в самом деле не знал. И не хотел знать. И думать об этом не хотел.
— Ну хорошо, — ответила Энн и тут же пожалела о том, что спросила.
— Я испугал тебя! Какой же я идиот! Послушай, я так не поступаю. Эти сволочи — они делают что хотят и сводят меня с ума.
— Они — это кто?
— Забудь!
Сейчас Энн могла бы объяснить Максу, каково это — сидеть в несущейся на бешеной скорости машине и слушать излияния человека, который не в состоянии сдержать свой гнев. Но, пожалуй, это была неудачная идея. Во всяком случае, в данный момент.
— Надо бежать, — пробормотала машинально Энн, она не собиралась говорить это вслух.
— Я не собираюсь бежать! — Макс крепко сжал ладони Энн. — Нет оснований. У меня трудный период — но я справлюсь. Кстати, ты любишь бейглы? — Он старался казаться спокойным. — Знаешь маленький ресторанчик в Сент-Мартинвилле, «Бейглы у милашки». Там правда очень мило и подают хорошие бейглы.
— Не знаю, — ответила Энн. Бейглы были некстати, но уж совсем некстати был Сент- Мартинвилл.
Если бы не проливной дождь с туманом, она, конечно, узнала бы места, по которым они проезжали, — и уговорила бы Макса поехать в любой другой городок. Куда угодно, только не в Сент-Мартинвилл, где она выросла и откуда уехала однажды и навсегда. Этот период ее жизни закончился.
— Тебе там понравится, — продолжал Макс. — Бейглы на любой вкус. Пряные соусы, мягкий сыр, копченый лосось, каперсы, прозрачные колечки лука — ты только представь, — и отличный кофе.
— Нью-йоркская еда, — вздохнула Энн.
— Ничего подобного. По всему миру люди едят бейглы. Зайдешь со мной? Перекусим.
Отступать было некуда. В конце концов, все те, кого Энн знала в Сент-Мартинвилле и кто знал ее, либо уехали из города, либо умерли. Во всяком случае, большинство из них. А те, кто остался, вряд ли узнают в ней ту неуверенную в себе девушку, какой она была в Сент-Мартинвилле. Энн знала, что изменилась до неузнаваемости, и внешне, и внутренне.
Надо было принимать решение. Энн совсем не хотелось оказаться в Сент-Мартинвилле, но оставаться в машине с Максом, готовым сорваться в любую минуту, было невыносимо. Так или иначе, надо было выбраться из машины, и тогда она сама о себе позаботится.
— Так ты не успел позавтракать у «Паппи»? Хорошо, составлю тебе компанию. Почему бы и нет? Бейглы так бейглы. Идея мне нравится, — согласилась Энн, решив, что предложение уехать в другое место не может не вызвать у Макса подозрения.
— Я хорошо позавтракал, — ответил Макс, пытаясь угадать настроение Энн. — Но, честно говоря, я не помню, когда это было, так что парочка бейглов мне не помешает.
— Тогда поехали, — сказала Энн.
Что ж, Макс всегда держал ситуацию под контролем и никогда не говорил лишних слов.
Он внимательно посмотрел на свою спутницу: уж не смеется ли она над ним? Нет, Энн не смеялась. Ее тянуло к нему даже сейчас, когда она не могла справиться со с трахом.
После всех несчастий, обрушившихся на Энн в Сент-Мартинвилле, ее считали паршивой овцой. За спиной перешептывались: «Она — омерзительна!», «Держись от нее подальше! Не подпускай к ней Джона! Скольким мужикам она жизнь испоганила!». Бездоказательная ложь — но оправдываться было бесполезно. Энн ошиблась дважды — и об этом знали все. Эти ошибки чуть не стоили ей жизни и навсегда погубили ее
