отдала Халисстру ему.
Меларн покачала головой в ответ на вопрос демона, но движение ещё больше погрузило коготь в её плоть, заставив её содрогнуться.
— Каватина не любовница мне, и не семья. Она жрица Эйлистри. Я спасла ей жизнь однажды. Уверена, она почувствует себя обязанной сделать то же самое и для меня.
Балор улыбнулся, обнажив кинжалоподобные зубы.
— Превосходно.
Он убрал коготь с её подбородка. Демон выпрямил руку, схватил этот коготь другой рукой и дёрнул. Тот оторвался, извергнув струю тёмной крови. Взяв левую руку Халисстры, балор нажал когтем на её ладонь. Коготь жалил Меларн как горячий воск, пока демон загонял его в её плоть. Когда всё было готово, только тёмная круглая костяная мозоль напоминала об этом.
— Когда ты найдёшь Каватину, дотронься до неё этой рукой и назови моё имя, — инструктировал её демон. — Ты поняла меня?
Халисстра потёрла ладонь, уже сожалея о своём обещании. Пятно на ладони болело, как ожог.
— Поняла.
Балор оглядел её тело, как будто оно было столь же хрупким как паутина, и посмотрел в её глаза.
— Иди. Найди Каватину.
Потом он поднял бывшую дроу над головой и швырнул в воздух.
Небо раскололось пылающей трещиной, и вопящий ветер унёс Халисстру прочь.
Каватина бежала сквозь леса, не обращая внимания на царапины от ветвей, остающиеся на её коже. Слева от себя она могла слышать барабанщиков, бьющих в щиты — звук, постоянно проносящийся по лесу. Большинство жриц стояли перед ними, идеально сбалансированные мечи с лёгкостью пронзали любых монстров, которых мирские прихожане выманят из укрытия, но Каватина предпочитала охотиться в одиночку.
Она сняла даже свои магические ботинки для Высокой Охоты; на ней был только священный символ. Церемониальный серебряный кинжал болтался на её груди во время бега. Она также оставила множество других волшебных вещей, веря, что благословение богини защитит её. Рыцарь взяла с собой только магический охотничий рог, висящий у неё за плечами на ремне, и свой меч.
Меч пел, когда Каватина бежала, его посеребрённое лезвие вибрировало в тёплом ночном воздухе как деревянный духовой инструмент. Крепко держа клинок в правой руке, рыцарь чувствовала нетерпение оружия. Это был один из двадцати четырёх священных мечей, идентичных собственному мечу Леди Куилью — сделанному, согласно священным гимнам, самой Эйлистри из отколотого кусочка луны. В эфес был вставлен прозрачный лунный камень, который слабо светился синим, когда на него падал лунный свет. Вторая половина лунного камня, однако, стала чёрной — такой же чёрной, как и половина луны, лежащая в тени в эту ночь осеннего равноденствия.
Тёмной как сердца Ночных Теней.
Каватина не хотела думать об этом. Она бежала одна через освещённый лунным светом лес, и было легко притвориться, что изменений, произошедших зимой того рокового года Возвышения Эльфийского Рода, не было вовсе. Что верующие Эйлистри были такими же, как и всегда. Что сама богиня осталась неизменной за последние год-полтора, после присоединения последователей Ваэрона к её собственным.
Каватина перепрыгнула через поваленное бревно грациозно как олень. Она была высокой, с узким, как лезвие меча телом, её мышцы были закалены целой жизнью, проведённой в танце и борьбе. Кожа Каватины, столь же чёрная, как и безлунная ночь, сильно контрастировала с её длинными волосами цвета слоновой кости. Обычно, она заплетала волосы в косу или делала пучок, чтобы они не падали на лицо и не отвлекали её во время сражения, но сегодня они были распущены. Этой ночью Каватина позволила себе просто бежать, готовая ко всему, что пошлёт Лес Шилмист. Она молилась Эйлистри, чтобы она послала ей на пути монстра посильнее. Кого-то достойного поющего меча и руки Рыцаря Тёмной Песни, несущей его.
Каватина услышала рёв охотничьего рога. Другая жрица что-то заметила. Звук нёсся сквозь ночь, призывая остальных присоединиться к ней. Какофония ударов о щиты стихла — барабанщики сделали свою работу и больше не были нужны.
Каватина проигнорировала призыв присоединиться к охоте. Она бежала, пока голоса и рожки не исчезли. Она нагнулась и обнаружила небольшой ручей, сверкающий отражённым лунным светом. Бездумно она последовала за ним, её голые ступни грациозно порхали по камням. Сначала, ручей вился через зелёный лес, но Каватина следовала за ним в горку, и растительность с обеих сторон становилась всё более и более редкой. Рыцарь взобралась на поваленное поперёк потока мёртвое дерево, ствол которого был обкусан с одной стороны. Другие деревья с обеих сторон потока несли следы схожих повреждений. Их кора висела изодранными полосами. Некоторые были без ветвей, остались только остовы стволов, темнеющие на фоне залитого луной неба.
Что-то поедало здесь деревья. Что-то большое.
Каватина замедлила движение, её чувства били тревогу. Она задыхалась от своего бега, но поющий меч держала крепко. Нечто, тоже затихло, будто слушая. Единственный звук исходил от ручья, что тёк мимо лодыжек Каватины, обдавая холодом её босые ноги.
Слабый всплеск раздался слева от неё. Крошечная тварь упала на водную гладь моментом ранее — маленькое чёрное существо с острой мордочкой и круглыми ушами, его голый розовый хвост хлестал по воде, когда оно плыло. Крыса.
Быстро как ястреб Каватина ткнула мечем вниз, протыкая её. Создание, как только кончик меча толкнул его под водой, издало странный шум, почти похожий на плач. Когда Каватина снова подняла свой меч, крыса уже была мертва. Она ударом пальцев стряхнула труп с лезвия на кучу палой листвы в стороне от потока.
Что-то ещё двигалось справа — вторая крыса. Она вынырнула из потока и поплыла в горку через тени, которые дали потоку эльфийское имя. Каватина видела волны, котороые крыса подняла, разбрасывая мёртвые ветви и листья, когда взбиралась на берег, но Каватина не двинулась, чтобы преследовать её. Она уже сожалела, что запятнала поющий меч кровью паразита.
Она опустила кончик меча в поток, позволяя воде отчистить его, и задалась вопросом.
— И это лучшее, что вы можете послать мне, Эйлистри?
Эта охота была сплошным разочарованием.
Каватина пошла дальше, следуя за потоком. После нескольких дюжин шагов, она заметила движение слева от неё. Поток здесь поворачивал. Она резко обернулась лицом к чему-то, когда дерево упало в поток с громким всплеском.
Существо вырвалось из земли: огромный жук размером с дом, с мандибулами настолько огромными, как рога у самца оленя, и шестью ногами, оканчивающимися кривыми когтями. Куски почвы скользили по его сверкающему чёрному панцирю, когда он поднимался; он, должно быть, скрывался почти под самой поверхностью. Жук уставился на Каватину, его покрытые ямочками красные глаза слабо сверкали в лунном свете.
Рыцарь улыбнулась и подняла меч. Она готова.
Жук прыгнул.
Каватина направила свой меч в грудную клетку жука. Лезвие врезалось глубоко в плоть. Меч пропел радостную песнь, когда ярко-оранжевая кровь хлынула из раны. Тогда мандибулы захлопнулись, и их острые концы вонзились в бока Каватины. Жук пришёл в ярость, он поднял две свои передние ноги, отрывая дроу от земли.
Дрожа от боли, с кровью текущей вниз по её бокам, Каватина прошептала молитву. Круг сверкающего белого света появился на её ладони, и понёсся от неё, ударив в голову жука. Внезапно слабея, жук осел назад и уронил Каватину на землю.
Каватина покачнулась, но поющий меч по-прежнему был в её руке. Он пел успокаивающую песню,
