– Немного терпения, прелестная Лакме, мы подходим к финишу, – прошептал ей на ушко Уильям, заодно обняв невесту и поцеловав ее в шею.
Тут-то все и услышали голос Лины, отчетливо прозвучавший в наступившей тишине. Со светским изяществом призрак Марии спросил:
– Месье Лебраншю, почему вы всех нас убили?
Легко, без агрессивности произнесенные слова произвели эффект взорвавшейся бомбы.
– Что это значит? Она сумасшедшая! – возмутился журналист.
– А это значит, милейший Эрнест, что вы являетесь основным нашим подозреваемым. Я обвиняю вас в покушении на убийство Эрмы Саллак, в убийстве Дженнифер Адамс и Сары фон Штадт-Фюрстемберг и возлагаю на вас ответственность за смерть Жиля Макбрайена и расстройство психического состояния присутствующей здесь Лины Геропулос.
– Вы бредите! – вдруг охрипшим голосом прошипел Мефистофель. – У вас нет никаких доказательств!
– Вы забываете о вашей книге, месье Лебраншю. Это информационная мина! Настоящий клад для того, кто умеет читать между строк.
Бертран достал из-под стола экземпляр «Дела Каллас».
– Все ваши мотивы напечатаны здесь черным по белому. Для начала предисловие, в котором вы признаетесь в фанатичной страсти к диве и пишете, что никогда и никто не заменит ее. Мы зациклились на неврозе Лины, не зная вашего отношения к незабвенной Каллас. А ведь она, если можно так выразиться, оказалась для нас деревом, за которым мы не увидели леса! И лишь ваши откровения, приведенные ниже, позволили мне установить связь между всеми событиями. На странице 145 вы пишете: «После записи «Кармен» Визе под управлением Жоржа Претра Мария Каллас попросила директора Королевского оперного театра принять ее. Она прибыла в Лондон и предложила себя в качестве исполнительницы главной роли. Но был уже 1964 год, и звезда певицы закатывалась. Говорили, что она выдохлась, так что ей бесцеремонно отказали в контракте. Никогда ей не петь на сцене «Кармен». И чуть дальше: «Какая потеря для оперного искусства!»
– Ну и что? Это еще ничего не доказывает! Это всего лишь факты, собранные в архивах «Ковент- Гарден», к которым я имел доступ, – запальчиво произнес журналист.
Проигнорировав это замечание, инспектор Легран перелистал книгу, ища другой отрывок.
– А вот это место мне кажется тоже очень откровенным: «Идет 1956 год. После переговоров Франсиса Пуленка с издательством «Рикорди» с композитором достигнута договоренность о том, что «Диалоги кармелиток» пойдут сначала на итальянском в миланской «Ла Скала» под управлением Нино Санзоньо и в постановке Маргариты Валльман. Мария заинтересовалась этим произведением и хотела петь Бланш де Ла Форс. Хотя она достигла вершины своего искусства и за нее ходатайствовал Жорж Претр, ей все же предпочли Вирджинию Зеани. Так что опера прошла 26 января 1957 года без дивы. Такое оскорбление она не забудет никогда».
– Начинаю понимать, куда вы клоните. Однако здесь у вас осечка: Каллас никогда не хотела петь в «Троянцах»! – вставил реплику критик.
– Тут я с вами согласен.
Полицейский закрыл книгу и положил ее на стол перед ним. Мария Каллас, смотревшая с фотографии на обложке, заняла место среди сотрапезников. Как и они, дива, казалось, не отрывала взгляда от губ шерифа.
– В тот вечер вы присутствовали на представлении оперы Берлиоза. В антракте вы по привычке прошли за кулисы и испытали сильнейшее потрясение, столкнувшись лицом к лицу с воплощением Марии Каллас в лице Эрмы Саллак. Кощунство! Как осмелилась эта девка претендовать на образ той, которой вы посвятили всю свою жизнь! Мысль ваша сработала очень быстро. Воспользовавшись суматохой, вызванной внезапным недомоганием Сары фон Штадт-Фюрстемберг, ее обмороком оттого, что она потратила все силы в сцене смерти Кассандры, вы взяли со стола аксессуаров бутафорский кинжал, которым должна была убить себя Дидона, и заменили его настоящим. Вероятно, это было какое-то старинное оружие, принесенное со склада. Когда я допрашивал статистов, один из них, игравший роль солдата, посетовал, что потерял свой кинжал. Вы надеялись, что в горячке действия певица смертельно ранит себя в момент самопожертвования Дидоны. Вот вам и первый мотив, месье Лебраншю! Убрать из жизни узурпаторшу!
– Ложь! Вы лжете! Все это безосновательные домыслы! – завопил журналист, пытаясь встать.
– Сидите, – приказал инспектор. – С вами мы еще не закончили разбираться.
Оба лакея, стоявшие позади обвиняемого, прижав руками его плечи, не позволили ему подняться.
– Вам невыносимо было видеть, как покушаются на вашего кумира, осмеливаются сместить его! Тогда вы попытались убить богохульницу. Зло свершилось, в мгновение ока вы превратились в убийцу! Ну а сценарий ваших дальнейших действий очевиден. Поскольку «Ковент-Гарден» не захотел видеть незабвенную Каллас в роли Кармен, при вашей жизни никто не споет эту партию в Лондоне. Вот вам и второй мотив! Опять же в антракте вы прошли на сцену и с нее добрались до колосников. На вас был черный костюм и свитер с глухим воротом. Сняв пиджак, вы ничем не отличались бы от рабочих сцены, носивших такие же свитера. Нет ничего легче, как сойти за одного из них или за помощника осветителя! К тому же во время спектакля в своем блокноте вы черкали не критические заметки, а набрасывали план точного местонахождения Кармен в начале второго акта. А определить его можно было совсем уж просто – по крестикам на полу; красный, например, указывал место как раз под прожектором, который будет ее освещать. Именно этот прожектор вы и подготовили в качестве орудия убийства!
Эрнест лишился голоса. Это заговор! Он не позволит!..
– Ну а что касается «Диалогов кармелиток», то, казнив сестру Бланш де Ла Форс, вы совершили акт мести в память о той, что была отвергнута в итальянской версии. Не важно, что это произошло в Греции при постановке версии французской! Ваш символический акт был очистительным. Хитро задумано: приехать заранее, купить билеты, чтобы мы все были вместе! Мы, таким образом, обеспечили ваше алиби. Превосходный предлог для объяснения вашего присутствия в Одеоне раньше нас. Во время репетиций вы немного «подремонтировали» гильотину Сары. Хватило одной отвертки, чтобы ослабить предохранительный стопор. Потом вы сняли защитный кожух с лезвия и вернулись поджидать нас у входа. Вот вам и третий мотив!
– Одни предположения! Вы несете чушь! – защищался Мефистофель.
– Неужели? Тогда как случилось, что через несколько дней после драмы в «Троянцах» в Париже вас видели входящим в грим-уборную мадемуазель фон Штадт-Фюрстемберг? Именно там вы спрятали бутафорский кинжал, улику против нее.
– Блефуете, – насмешливо осклабился Эрнест. – Выдумываете!
– А еще я блефую, когда утверждаю, что в Лондоне вас заметили в кулисах «Ковент-Гарден» через несколько минут после убийства Дженнифер Адамс?
– Это ничего не значит. Впрочем, я там был не один, Сента Келлер тоже была в кулисах, я видел ее!
– Итак, вы признаете, что были на месте преступления? Интересно!
Мефистофель понял, что сделал промах. Впредь следует быть поосторожнее и семь раз подумать, прежде чем произнести слово. От инспектора Леграна не ускользнула тревога журналиста. Подметил он и то, что его подозреваемый потерял над собой контроль. Хороший признак: этот тип расколется.
– Таким образом, мы нашли объяснение, почему ни доктор Отерив, ни я сам больше не видели вас в зале после антракта.
– Верно, – подтвердил Жан-Люк, – я это хорошо помню. Ваше кресло в центре первого ряда пустовало.
– Потому что я узнал, что Дженнифер Адамс заменит Сару фон Штадт-Фюрстемберг. А так как мне необходимо было послушать Сару на втором представлении, у меня не было причин оставаться.
– Как вы узнали о срочной замене? – спросил Бертран. – Решение было принято, когда публика уже вернулась в зал. Даже ее партнеры были не в курсе. Знали только костюмерша, дежурный врач, заведующий постановочной частью, постановщик, дирижер и директор театра. Ну и, разумеется, обе певицы. Вы должны были сидеть в своем кресле в момент объявления!
– Но я узнал это от Сары! Я прошел в ее уборную, чтобы похвалить за хорошую игру в первом акте.
