бомбардировщики и разведчики не смогли.
Тем временем в штаб немецкой авиационной миссии поступило тревожное сообщение: группа советских бомбардировщиков неустановленной численности осуществила крупные минные постановки. Румынское командование усомнилось в правдивости донесения (слишком много мин неожиданно появилось!), но вылетевшие Не59 подтвердили: новое минное поле обнаружено в районе острова Серпилор. Повторная разведка выявила, что минное поле в действительности оказалось… огромным скоплением медуз. Однако радоваться было рано, обстановка не давала союзникам времени на размышления. Генерал В. Шпайдель предполагал, что мощный удар по Констанце будет осуществлен в ближайшие дни, и не ошибся. Последовал приказ перебазировать на аэродром Мамайя всю группу I(J)/LG2.
Около 15 ч 3 августа к береговым сооружениям и порту приблизилась первая группа из 8 ДБ-3 из 2-го мтап, ведомая зам. командира 2-й эскадрильи капитаном Ф.Д. Гапоненко. Под каждой машиной была подвешена тяжелая бомба ФАБ-1000. Вслед за первой группой к Констанце вышли 18 СБ и 10 ДБ-3, а завершающий удар после 17 ч нанесли 6 Пе-2. Последние неожиданно встретили немецкий связной FW58, обстреляли его, но сбить не смогли.
Противодействие ПВО противника запоздало – сильный огонь зенитки открыли после сброса бомб, а вражеские истребители вступили в бой, когда наша группа отходила от цели.
Кроме указанных тяжелых бомб, на Констанцу упали 18 ФАБ-500, 18 ФАБ-250 и 102 ФАБ-100. Вероятно, именно тогда порт наиболее сильно пострадал: сгорели пять нефтебаков, склады и мастерские, а товарная станция и молы порта на несколько суток вышли из строя. Расположенная на Южном причале немецкая зенитная батарея была уничтожена вместе с личным составом. Серьезные повреждения получили эсминец «Реджере Фердинанд», минные заградители «Адмирал Мурджеску» и «Кароль», плавбаза «Констанца», канонерские лодки «Капитан Думитреску Константин» и «Локотенет Командор Стихи Эуджен», другие, более мелкие корабли и суда, но все они остались на плаву
Немецкие летчики, среди которых были известные германские асы обер-лейтенант Э. Клаузен (Е. Clausen) и лейтенант Ф. Гайсхардт (F. Geisshardi), доложили об уничтожении двух ДБ-3 и четырех СБ. На две победы претендовали румынские истребители и еще на две – немецкие зенитчики. Но реальные успехи противника оказались скромнее: на свои аэродромы не вернулись три наших бомбардировщика и среди них машина капитана Гапоненко. В ходе боя был поврежден ДБ-3 лейтенанта И.И. Жолдака. Однако при попытке добить машину летчик резко сманеврировал и ударил крылом по атаковавшему «мессершмитту»; фельдфебелю В. Шайбу (W. Scheib) ничего другого не оставалось, как покинуть кабину над водами залива, воспользовавшись парашютом. Быстро надув шлюпку, пилот стал подавать сигналы дымовыми шашками, и его спасли. Судьбы 11 наших сбитых авиаторов остались неизвестны; в отчете 8-го спасательного отряда указано, что не удалось поднять из воды ни одного русского.
На следующий день руководство немецкой авиационной миссии провело совещание с немецкими и румынскими офицерами, направленное на повышение эффективности противовоздушной обороны, особенно района Констанца – Плоешти. Противнику удалось наладить четкое взаимодействие между истребителями и зенитной артиллерией, на вероятных направлениях подхода советских бомбардировщиков в 50-100 км от побережья в светлое время суток непрерывно барражировали дозорные He111. Постоянное дежурство на аэродроме в кабинах «мессершмиттов» несли немецкие летчики-истребители.
В опубликованных после войны воспоминаниях высокопоставленных германских чиновников и генералов из немецкой авиационной миссии в Румынии, а также начальника оперативного отдела Генерального штаба люфтваффе генерала X. фон Вальдау (H. von Waldau) подчеркивается относительно невысокая эффективность ударов русских по нефтяным месторождениям, разработкам в районе Констанцы и Плоешти, но диссонансом является дополнение к директиве Верховного главнокомандования вооруженных сил № 34. В последнем документе перед группой армий «Юг» в качестве важнейшей задачи в середине августа ставится задача «овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет особенно большую угрозу румынским нефтяным районам»
Уже 5 августа три из девяти Пе-2 из рейда на Констанцу не вернулись. В последующие дни активность действий черноморской авиации по румынским промышленным и военным объектам заметно снизилась. Подводя промежуточный итог осуществленной операции, авторы труда «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» справедливо отмечали:
«Своими действиями авиация вызывала большое напряжение в работе констанцкого порта, что влекло за собой сокращение вывоза нефтепродуктов. Однако разрушить военно-морскую базу противника авиация Черноморского флота не смогла. Это объясняется главным образом тем, что в ударах участвовало сравнительно небольшое число сил и они использовались не совсем правильно»
Под последним замечанием авторы труда подразумевали практиковавшийся в то время принцип выделения каждому звену или даже одиночному самолету самостоятельной точечной цели (корабля, нефтяного терминала, складов, аэродрома, позиции зенитной батареи и т.д.) в пределах черты порта. Сосредоточенного удара, как правило, не получалось, хотя одновременно могло атаковываться до десяти объектов. Вера в высокие боевые возможности бомбардировочного звена, изрядно подорванная «зимней войной», на Черном море сохранялась в течение длительного времени.
«Звено Вахмистрова»
Несмотря на ожесточенное противодействие, авиационные налеты на румынские нефтяные поля продолжались. Что же касается Чернаводского моста, то первые попытки разрушить его силами 63-й авиабригады ВВС ЧФ не дали положительных результатов. И неудивительно, ведь бомбометание по узким целям, подобным мосту, с горизонтального полета (а иначе СБ и ДБ-3 бомбить и не могли), как правило, малоэффективно. Воздушное пространство в районе моста было объявлено немцами зоной, запрещенной для полетов. Немецкие и румынские зенитчики получили приказ открывать огонь по любому самолету, приближающемуся к мосту, в связи с чем на боевом курсе наши самолеты всегда подвергались ожесточенному обстрелу. Внезапности достигнуть никак не удавалось.
В начале августа командование ВВС Черноморского флота решило нанести еще один удар по Чернаводскому мосту и выделило для этого группу в составе пяти дальних бомбардировщиков ДБ-3Ф из 2-го мтап и шестерки пикировщиков Пе-2 из 40-го бап. Кроме того, в состав группы включили три «звена СПБ». Здесь хотелось сделать небольшое отступление, чтобы подробнее рассказать об этих составных летательных аппаратах и истории их возникновения.
В 1930-е годы в Советском Союзе под руководством инженера Владимира Сергеевича Вахмистрова велись работы по созданию летающих авианосцев. Известный авиаконструктор и историк конструкций советских самолетов В.Б. Шавров отметил, по крайней мере, девять комбинаций самолетов, получивших обозначение «звено». В качестве самолета-носителя двухмоторный бомбардировщик ТБ-1 вскоре был заменен более мощным четырехмоторным ТБ-3, а как носимые самолеты использовались истребители И-4, И-5, И-Z и, наконец, И-16. В испытаниях «звеньев» приняли участие многие видные советские летчики, например, В.П. Чкалов, А.Ф. Анисимов, С.П. Супрун, В.А. Степанченок, П.М. Стефановский и др.
В течение девяти лет удалось отработать технику взлета и посадки истребителей на носителе, а также научиться отцеплять и подцеплять их в воздухе, что являлось достаточно сложной технической задачей. Испытания показали: «верхние» варианты (т. е. установка истребителей на крыле бомбардировщика) неудобны тем, что требовали слишком много времени и усилий для накатки их на крыло «Туполева», а «нижний» вариант с установкой истребителя под крылом ТБ-3 показал свою жизнеспособность.
Задачи, которые ставились перед «составными самолетами», время от времени изменялись. В конечном счете основным предназначением разработанной и отлаженной системы «звено СПБ» являлось нанесение ударов с пикирования по важным малоразмерным целям в тылу противника, хорошо прикрытым средствами ПВО, до которых не могли «дотянуться» обычные бомбардировщики с ограниченной дальностью полета.
«К великому сожалению, идея B. C. Вахмистрова по совершенно неясным причинам не получила поддержки в наркомате обороны, – вспоминал известный летчик-испытатель П.М. Стефановский. – Владимир Сергеевич и в такой, весьма неблагоприятной для него обстановке не опускал рук. Ему, разносторонне образованному авиатору, давно были известны те трудности, с которыми сталкиваются бомбардировщики
