— Ну, поцелуи… и все прочее. — Брету не хотелось вдаваться в подробности.
— Ей нравится «все прочее»?
— Я не прошу Симон заполнять анкету и оставлять ее на ночном столике.
— Ах, какой ты вспыльчивый!
Брет встал с кровати и подошел к окну.
— Я не хочу больше это обсуждать.
— Но именно так я провожу свои исследования! Изучаю предмет со всех сторон, уточняю детали, а затем уже обобщаю весь материал. Я не смогу помочь, пока не буду знать о вас с Симон все.
— Ты уже достаточно знаешь, — сухо возразил Брет. — Просто научи, что делать, чтобы она полюбила меня.
— Почему ты думаешь, что Симон не любит тебя?
— Во-первых, она никогда не говорит об этом.
— А ты?
— Это к делу не относится.
— Очень даже относится. Ты ожидаешь, что она первая откроет тебе свою душу и сердце?
— Я думал, что женщины любят признаваться в любви.
— А мужчины не любят?
— Они обходятся без слов, — возразил он.
— Ну вот, опять все сначала! Секс не всегда то же самое, что любовь.
— Это хорошо. Тогда, может быть, она любит меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. — Брет, не отрываясь, смотрел в окно, у него щемило сердце.
Внутренний голос издевательски нашептывал ему, что такой женщине, как Симон, не может нравиться выходец из низшего класса. В юности у него было много неприятностей: его обвиняли в нарушении общественного порядка и вандализме, он едва не сел в тюрьму для несовершеннолетних.
Краем глаза Брет увидел, что Джо направляется к нему. Черт, вот этого не надо! Он не хочет, чтобы его жалели.
— Брет! — Джози дотронулась до его руки.
От ее нежного прикосновения его решимость растаяла. Он закрыл глаза.
— У меня были женщины, — признался он, — но эта…
— Что в ней особенного?
Брет сделал глубокий вдох и приготовился открыть ей свою душу.
— Прошло уже четыре месяца, а мы не… — Он посмотрел Джози в глаза. — Почему она не хочет заниматься со мной любовью, Джо?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Джози хрустела леденцом и, услышав неожиданное признание Брета, прикусила язык. Она пискнула и поднесла руку ко рту.
— Вот это здорово! Спасибо за понимание, — обиженно сказал Брет, глядя в сторону.
— А икуиа яык, — пробормотала она сквозь навернувшиеся слезы.
— Извини, латынь я не изучал.
— Язык! Я прикусила себе язык! — пояснила Джози. Мигнув несколько раз, она вновь отчетливо увидела Брета. Его потерянный вид тронул ее. — Я давно не ела таких леденцов, — попыталась она оправдаться. — Для этого надо иметь определенный навык.
Так же, как нужно иметь определенный талант, чтобы не принимать слишком близко к сердцу слова мужчины, когда он поверяет тебе интимные подробности и страхи, показывает свою ранимость.
Джози казалось, что она справится, но, когда Брет заговорил о физической близости, вернее, об ее отсутствии, она поняла, что проиграла. Одно дело — помогать своему закадычному другу, и совсем другое — представлять, как он страстно ласкает свою возлюбленную.
Отдающий всего себя. Именно таким любовником будет Брет. Джози инстинктивно чувствовала это и не могла избавиться от картины, созданной ее воображением. Обнаженный Брет лежит на постели. У него крепкие мышцы и удивительно нежные руки. И он весь отдается любви — мягко, напористо…
— Я принесу воды со льдом. — Она кашлянула.
Направляясь в кухню, Джози бранила себя за очередное проявление слабости. Ведь это Брет, а не… кто? После смерти Дэнни она не позволяла себе близости ни с одним мужчиной.
Ее потеря была невыносимой. Как будто отсекли часть тела. Она чувствовала себя как человек, который бродит в тщетных поисках этой утраченной части. Джози поклялась, что никогда в жизни больше не пустит никого в свое сердце.
Затем пришло осознание того, что она потеряла не только мужа, но и себя: она во всем зависела от Дэнни. Такая зависимость больше не повторится.
Джози выросла под присмотром чересчур заботливых братьев. Все четверо — большие мастера давать ненужные советы. Выйдя замуж за Дэнни, она избавилась от их надзора, но вместо этого попала под ненавязчивый надзор мужа. Нет, он не командовал ею — просто брал все на себя, и она не возражала.
После его смерти Джози поняла, что не умеет заботиться о себе и что ей придется научиться этому. Меньше всего ей хотелось возвращаться домой, чтобы вновь попасть в зависимость от родных. Те, конечно же, любили ее и желали ей добра. Однако пришло время жить самостоятельно. Потребовались годы, чтобы она превратилась в сильную женщину, способную поменять масло в карбюраторе с такой же легкостью, как мужчина, и теперь Джози не собиралась жертвовать своей с трудом завоеванной независимостью.
По этой причине она держала мужчин на расстоянии. Зачем стремиться лучше узнавать их? Возможные страдания страшили ее; она подозревала, что любовь бывает только раз в жизни. Дэнни был ее героем, ее опорой и единственной любовью.
Джози услышала доносившиеся из гостиной звуки телевизора.
Брет. Ее друг, ее новая опора.
Нет. Она никогда не будет зависеть от мужчины, никогда не отдаст себя целиком, пока не сможет определить, где заканчивается она и начинается он.
У нее не будет близости с таким мужчиной, как Брет. Его работа связана с постоянной опасностью. Дэнни занимался безопасным семейным бизнесом в сфере недвижимости, и вот как закончилась его жизнь: он погиб, не дожив до двадцати пяти лет. Невозможно объяснить, почему не раскрылся его парашют. Так случилось. Брет же не просто рискует, задерживая пьяного водителя или оказывая помощь полиции Роллинг-Хиллза в качестве тайного агента. Он встречает опасность с распростертыми объятиями.
Брет может быть для нее только партнером по игре в кегли, утренним пробежкам и по доеданию остатков ее пиццы.
Взяв из холодильника лимонад, Джози наполнила стакан. Наверное, Брет готовился к визиту Венди и днем сделал кое-какие покупки.
Она содрогнулась, вспомнив поведение подруги и ее намек на то, что Джози нужно кое-что посерьезнее, чем дружба с Бретом. Венди ошибается. Как настоящему другу, Джози остается только одно: помочь ему. Она превратит его в идеального мужчину, посвятит в то, что любят женщины, даже если это сведет ее с ума. Ведь должен же кто-то быть счастлив в любви.
— Принести тебе что-нибудь? — крикнула Джози из кухни.
— Я бы не отказался от пива.
Брет растянулся в своем любимом кожаном кресле с откидной спинкой. В свисающей руке он держал пульт. Грусть скрыла игривость, обычно искрившуюся в его сине-зеленых глазах. Джози было невыносимо видеть, как этот высокий, сильный, обычно веселый мужчина терзается, мучимый страхами.
— Я в самом деле прикусила язык, — сказала она, присаживаясь на диван всего в нескольких сантиметрах от него.
— Интересное объяснение!
