— Она поправится?
Медсестра вздыхает.
— Надеюсь. Не знаю. Мы стараемся довести вес девочек до более здорового уровня, проводим групповую терапию, индивидуальные беседы, но очень многое зависит от них самих. Некоторые полностью выздоравливают. Другим временно становится лучше, но потом их состояние резко ухудшается. А некоторые…
— Они… умирают?
— На определенной стадии процесс становится необратимым. Организм сжигает все жиры и принимается за мышечную ткань. Девочки знают, что происходит, но не могут остановиться.
Я могу остановиться. Я не могу остановить Зои. Но я могу остановиться сама, не дать себе сделаться такой, как она.
Мне по-прежнему кажется, что я толстая, хотя и сбросила вес. По-прежнему хочется стать по- настоящему стройной. Но я не хочу заболеть. Не хочу умереть от голода.
Я иду домой. Анну переполняют вопросы, но она видит, что я не в состоянии об этом говорить. На ужин она приготовила салат.
— Фу, гадость. Я хочу чипсы, — говорит Моголь.
— Можешь взять чипсы к салату, — говорит Анна.
Она ничего больше не добавляет, но ужин явно приготовлен специально для меня: обезжиренный творог, клубника, авокадо, салаты — рокет и радиччо. Анна исподтишка с опаской поглядывает на меня. Я кусаю губы. В голове уже защелкало: я подсчитываю калории, ужасаюсь по поводу авокадо. Я прижимаю руку ко лбу — надо остановиться! Я смотрю на тарелку с любовно приготовленной едой, аккуратно разложенной красно-зелеными кольцами вокруг белоснежной творожной горки.
— Анна, как красиво! — говорю я. — Спасибо тебе большое.
Я начинаю есть. Откусываю. Жую. Глотаю. Моголь болтает без умолку, но Анна с папой молчат. Они смотрят на меня, затаив дыхание.
— Все нормально, — говорю я. — Я больше не буду прятать куски по карманам. Не буду выплевывать еду в носовой платок. Не буду вызывать у себя рвоту.
— Слава богу! — говорит папа. — Ах, Элли, даже не верится — ты опять ешь!
— Я тоже ем! — говорит Моголь. — Я все время ем, а меня никто не хвалит. Мы же не будем каждый день готовить салат специально для Элли, правда?
— Будем, а как же, — говорю я, но в то же время подмигиваю Анне, чтобы показать, что я шучу.
После ужина я сразу направляюсь к себе в комнату. Папа тут же начинает трепыхаться.
— Куда ты собралась?
— Иду делать уроки. Честное слово, папа.
И это правда. Ну, честно говоря, домашнее задание по французскому меня не слишком вдохновляет. А математику завтра спишу у Магды — придется ее подкупить. Весь вечер я провожу за домашним заданием по рисованию, пытаюсь изобразить автопортрет.
И не один. Я нарисовала полдюжины автопортретов, но все они безнадежны. Я смотрю в зеркало и по-прежнему вижу там толстую девочку в мелких кудряшках, которая сердито смотрит на меня. На рисунке она получается еще толще и хмурится, как будто вот-вот заплачет.
Стук в дверь. Анна.
— Можно, Элли? Я только что уложила Моголя. Мы с папой хотим попить кофе. Ты будешь?
— Да, спасибо.
Она слышит мой вздох и заходит в комнату.
— Что случилось? Ой, Элли, какая прелесть!
— Нет, не прелесть. Я просто уродина.
— Ты нарисовала себя гораздо толще, чем на самом деле… И вид у тебя не очень счастливый.
— Ничего удивительного. Я не способна рисовать даже за конфетку, — говорю я и безжалостно комкаю рисунки.
— Ой, не надо! Они были такие хорошие. Покажи папе.
— Нет. Я завтра еще попробую. — Я протираю глаза. — Устала…
— Я тоже.
— Анна… Спасибо тебе, что ты такая милая.
'Милая' — дурацкое, пошлое слово. Наша учительница английского просто рвет и мечет, если увидит его в сочинении. Но Анна улыбается, как будто услышала высшую похвалу.
Она и правда милая. Я никогда не смогу полюбить ее так, как я люблю свою родную маму. Но раз мамы со мной нет, может, Анна — лучшая возможная замена?
Спускаюсь вниз пить кофе. Беру к нему испеченное Анной печеньице и наслаждаюсь каждым кусочком. Мне становится страшно — вдруг захочу еще и еще, буду лопать, пока банка не опустеет…
Нет. Никто не заставляет меня обжираться. Никто не заставляет меня голодать. Я не хочу стать такой, как те несчастные девчонки в отделении вместе с Зои. Я буду есть, что хочу и когда хочу. Я могу это сделать. Я могу!
Я сплю крепко в первый раз за долгое-долгое время и просыпаюсь рано, полная сил. Мне хочется поплавать, но нельзя — из-за Мика и его ужасных дружков.
Нет, можно! Я не позволю этим идиотам помешать мне делать то, что я хочу.
Я надеваю под школьную форму купальник, хватаю полотенце. Анна в кухне намазывает маслом булочки.
— Анна, я не буду завтракать.
— Что? — пугается Анна.
— Просто я иду плавать. Я возьму булочку с собой и съем ее после плавания, ладно?
— Ладно, — говорит Анна.
Похоже, она мне не совсем доверяет. Я и сама не знаю, можно ли мне доверять. Я шагаю к бассейну, но, когда подхожу ближе, меня начинает подташнивать. Скорее всего, Мик с дружками тоже здесь. Я не знаю, что они мне скажут, что они мне сделают. В тот раз я дала ему пощечину. В бассейне дежурит спасатель, так что они не смогут меня по-настоящему утопить, но гадостей наговорить могут.
Если они Магду называли дешевкой, так для меня придумают что-нибудь похуже. Меня бьет дрожь. Нет, я точно сошла с ума! Я не могу идти в бассейн!
Могу, могу, могу.
Я покупаю билет, вхожу в раздевалку, раздеваюсь. Судорожно хватаюсь за новый купальник, натягиваю до пояса, потом до груди, спешу и дергаю. Я все еще кажусь себе толстой, хотя никогда еще я так сильно не худела. Я ощупываю себя в темной кабинке. Вспоминаю бедную Зои — ей тоже все мерещилось, что она толстая, хотя от нее остался один скелет весом в тридцать два килограмма.
— Я не толстая, — шепчу я. — Мне кажется, что я толстая, а на самом деле нет, а если даже и толстая, то это не важно, из-за этого не стоит умирать. А сейчас я выйду из раздевалки. Какое мне дело, если кто-то будет хихикать, увидев меня в купальнике? Пусть дружки Мика обзывают меня самой жирной дурой и дешевкой на свете, я просто не буду обращать на них внимания.
Я решительно выхожу на свет, целеустремленно шагаю, высоко подняв голову. Эффект несколько портит то, что я спотыкаюсь о чьи-то шлепанцы и чуть не падаю носом. Прыгаю в воду и быстро плыву, пока никто не успел меня рассмотреть. Без очков я почти ничего не вижу. Понятия не имею, здесь Мик с дружками или нет. Постепенно я попадаю в ритм и перестаю волноваться. Так приятно вытягиваться в воде, отталкиваться и скользить вперед.
Какие-то мальчишки громко ржут в другом конце бассейна. Я не уверена, не они ли это и не надо мной ли они потешаются. Но я доплываю до конца, поворачиваю обратно, и никто не хватает меня, не толкает под воду, не тянет за купальник. Они даже не приближаются ко мне. Наверное, это совсем другие мальчишки. Слава богу!
Я не хочу рисковать понапрасну. Быстро выскакиваю из воды, бегу в душевую, ополаскиваюсь. Все во мне словно звенит, и на душе так хорошо! Я насвистываю, вытираясь, натягиваю одежду на влажное тело. В кармане блейзера нащупываю Аннину булочку в целлофановом пакетике. Вынимаю ее и с удовольствием съедаю, пока сушатся волосы.
