Но когда доктор и его помощник совершали очередную вылазку в город, игра оборачивалась жуткой реальностью. Доктор прятал свое лицо под маской Жнеца, в прорезях которой темнели глаза. Марка он тоже заставил носить маску, объяснив, что она служит не только защитой от заразы, но и знаком того, что он находится на службе. Оказавшись за порогом башни, доктор Теофилус старался говорить как можно меньше и ходить как можно быстрее. Когда он перебирал инструменты или бутылочки с лекарствами, Марк замечал, что пальцы его слегка дрожат. Марк смотрел на руки доктора неотрывно — это избавляло его от необходимости смотреть на искаженные отчаянием и болью лица, окружавшие его со всех сторон.
Марк ничем не мог помочь этим людям. Ему оставалось лишь радоваться, что сам он не может снова заразиться серой чумой — так сказал ему доктор. Марк мало что понял из объяснений своего наставника, долго распространявшегося об очищении жизненных соков, но он твердо верил — доктор не станет вводить его в заблуждение. Тем не менее всякий раз, когда Марк оказывался на городских улицах, его охватывал страх.
Главной причиной этого страха был запах. Марк с ранних лет привык к запаху гниения, тухлой рыбы и речной тины. Вонь, распространяемая рекой Орой, насквозь пропитала бедняцкие кварталы, расположенные на ее берегах. Но над рекой всегда сияло небо, и порой это небо бывало голубым. Теперь, когда Марк вслед за своим хозяином бродил по закоулкам трущоб района Рыб, отдаляясь от портовых кварталов, где прошло его детство, небо исчезало за нагромождением крыш, почти касавшихся друг друга. Воздух, насквозь пропитанный болезнетворными миазмами, забивал Марку нос и рот, и у него начинала кружиться голова. Уродливые тени крались за ним по пятам, угрожая поглотить его целиком. Здесь, на этих грязных темных улицах, люди не имели привычки здороваться друг с другом и проходили мимо, понурив головы.
Иногда Марком овладевало желание заглянуть в свой прежний дом и узнать, жив ли отец. Но он чувствовал, как его что-то сдерживает. Пытаясь передать Лили свои ощущения, он сказал, что пространство между башней и родительским домом стало непреодолимым, и девочка поняла его. Он был благодарен ей за понимание. Оба догадывались, что, вернувшись домой, Марк, скорее всего, найдет там окоченевший труп отца. В противном случае его ожидала встреча с человеком, продавшим своего сына. Марк не мог решить, какой вариант представляется ему наихудшим.
В башне по-прежнему было сумрачно и пыльно, но за несколько месяцев Марк научился наслаждаться царившей там атмосферой безопасности. Прежде древнее здание внушало ему ужас, ныне, находясь за его пределами, он постоянно искал глазами силуэт башни и сознавал, что именно там теперь его дом. Всем болезням и недугам был закрыт доступ за эти надежные каменные стены. К тому же в башне обитало так мало людей, что переносить заразу было попросту некому. Когда после звездного дня Марка прошла неделя и настала пора сделать выбор, мальчик без колебаний заявил о своем намерении стать учеником доктора. Вслед за своим наставником он с готовностью оттиснул печать на расплавленном воске. На печати доктора был изображен герб его дедушки — шесть звезд, заключенных в круг. Но на диске нашлось место также для изображения двух змей, обвившихся вокруг палки, — символа целительства.
Теперь, когда у Марка было собственное кольцо с печатью, он чувствовал себя увереннее. Иногда, лежа в постели, он доставал кольцо и любовался им в свете догорающей свечи. В неровных отблесках казалось, что морская звезда двигается и шевелит лучами. Мальчик думал о том, что после обретения кольца он стал другим человеком, куда более значительным, чем прежде. Прежде он был просто Марком, теперь превратился в мистера Марка, владельца печати с морской звездой, ученика доктора Теофилуса. Впервые в жизни Марк знал, кто он такой, и это было чрезвычайно приятно.
Разумеется, в жизни его хватало и неприятных моментов. Ему по-прежнему приходилось прятаться, услыхав колокольчик графа. Несмотря на то что старый хозяин башни в течение нескольких лет не покидал своей обсерватории, он запрещал нанимать новых слуг, в особенности тех, что могли оказаться разносчиками заразы.
Когда Марк спросил у Лили, как ей удалось поступить на службу к графу, на губах девочки мелькнула грустная улыбка.
— Как только я узнала, что переплетчик намерен прогнать меня прочь, я написала графу письмо, — пояснила она. — Сообщила, что прочла все книги великого астролога графа Стелли и горю желанием служить ему. — Лили хихикнула, что случалось с ней чрезвычайно редко. — Кстати, я почти не погрешила против истины. Переплетать мне приходилось исключительно книги по астрологии, так что другого выбора у меня не было. Ответ не заставил себя ждать. На другой день граф прислал мне контракт, уже скрепленный его собственной печатью. По пути в башню я вручила этот контракт контролеру. — Несколько мгновений Лили молчала, разглядывая собственный фартук. — Представь себе, я ни разу не видела графа при дневном свете и почти не разговаривала с ним, — призналась она. — Он предпочитает отдавать распоряжения с помощью записок. Поэтому ему и требовалась грамотная служанка. В первой записке, которую я получила говорилось, что он намерен проверить, действительно ли я умею читать.
Лили. Эта девочка не выходила у Марка из головы. Разумеется, она не была ангелом: ангелам не приходится мыть посуду и чистить нужники. Но иногда Марку казалось, что Лили — героиня одной из тех чудесных историй, которые рассказывала ему мама. Прежде Марк не дружил с соседскими детьми, довольствуясь обществом брата и сестры. О ребятах, живущих в портовом квартале, он знал лишь, что они имеют скверную привычку бросать друг в друга камнями и грязью. Лили ничуть на них не походила. Она казалась серьезной и взрослой, но рядом с ней Марк никогда не скучал. Вечером, закончив работу, она любила поболтать с ним. Если у них выдавалось много свободного времени, они отправлялись исследовать заброшенные комнаты башни, гулкие, покрытые пылью.
Лили редко смеялась, и Марк всегда радовался, когда ему удавалось ее рассмешить. Как-то раз он решил устроить целое представление и с помощью пары мебельных чехлов изобразил призрак, оглашающий воздух душераздирающими стонами. Спектакль имел у Лили такой успех, что Марк повторил его несколько раз, хотя так и не мог понять, что больше веселит девочку — забавные скачки доморощенного привидения или глупость ее нового товарища.
Но иногда, сталкиваясь с Лили посреди дня, он замечал, что она ведет себя совсем не так, как по вечерам. Прежде чем ответить на его приветствие, она отрывалась от своего занятия — стряпни или уборки — и некоторое время глядела в пространство, словно все еще находилась во власти тайных размышлений, недоступных пониманию Марка. В такие моменты мальчик всегда обращал внимание на ее глаза. Огромные глаза, такие же темные, как и ее волосы. Он знал, у Лили нет от него никаких тайн, она всегда разговаривала с ним откровенно, без всяких недомолвок. Доктор Теофилус часто повторял, что Лили — настоящее сокровище. Хотя порой Марк чувствовал себя неуютно в ее присутствии. Как-то мама рассказывала ему о древнем духе, который способен взглядом вытянуть у человека душу. Наверняка глаза у этого духа были в точности такими, как у Лили.
Правда, мамины истории не имели ничего общего с теми, что рассказывались в книге, которую подарила Марку Лили. Уроки чтения продолжались, и Марку удалось добиться немалых успехов. Весь день он с нетерпением ждал того момента, когда они с Лили сядут рядом, поближе к весело потрескивающему очагу, и откроют книгу. Под руководством Лили Марк начал постигать смысл букв, слов и предложений. Настало время, когда он смог прочесть первый рассказ, однако там не упоминалось ни о героях, ни о демонах. Марк потратил немало усилий, чтобы разобрать несколько страниц, на которых шла речь о столь прозаической вещи, как приготовление пирога с бараниной.
— Я думал, эта книга рассказывает о чем-то интересном, — разочарованно протянул Марк, с укором посмотрев на Лили. — А тут одна скукотища.
— Смотря с какой стороны взглянуть, — пожала плечами Лили. — Этот пирог с бараниной представляет особый интерес, потому что одному мальчику пришлось украсть мясо. Иначе его мать умерла бы с голоду. А едва они успели проглотить этот несчастный пирог, за ними явились контролеры.
Марк вздрогнул.
— Мне больше нравятся старые истории. Никаких контролеров там нет, только демоны. Конечно, они тоже способны на всякие пакости. Но с ними всегда можно договориться.
Контролерам, как и чумной заразе, доступ в башню был закрыт, и благодаря этому обстоятельству новый дом представлялся Марку особенно надежным убежищем. В трущобы, где он жил прежде, контролеры заходили редко, а появившись, непременно уводили с собой какого-нибудь бедолагу, который не сумел вовремя выплатить долги, был замечен в мошенничестве или, что еще хуже, в воровстве. Завидев темно-синюю форму, маленькие дети начинали плакать, бросались врассыпную или прятались под юбки
