? Я не сумасшедший! Я не сумасшедший! ? скрипя зубами, выкрикивал он. ? Вы не смеете, не имеете права! Я не сумасшедший!
Сестра опять кинулась успокаивать его, стараясь усадить обратно, он вырывался, и я уже начал подумывать, не пора ли снова прибегнуть к физическим мерам. Но тут Зина, так же неожиданно, как вспылил, утих и опустился на место.
? Я-то не сумасшедший, ? произнес он усталым, но совершенно ровным тоном, а я снова обратил внимание на эту семейную у них частичку «то». ? Сумасшедший у нас, к сожалению, был папенька. Опасный, между прочим, сумасшедший. Если уж начистоту ? просто маньяк.
? Боже мой, Зина, ? пролепетала опять готовая зарыдать Люсик. ? Как ты можешь... Об отце...
? Вот именно, ? подтвердил он, мрачно кривясь. -Да если б он не был моим отцом, я его сам... лично... Придушил бы, как хорька!
Это уже становилось любопытно.
Люсик, подняв голову к потолку, пыталась не дать пролиться переполнявшим глаза слезам. Зина пыхтел и подпрыгивал на своем стуле, как закипающий чайник.
Я спросил:
? Ну и что вам нужно от меня?
? Мне ? ничего, ? опередив сестру, быстро выпалил Зина. ? Кто бы папеньку ни зарезал ? так ему и надо. Люсик, пошли отсюда, прошу тебя!
Но Люсик придерживалась другого мнения. Лицо у нее потемнело, обретя нездоровый серый оттенок, и даже веснушки сделались похожи на болезненную сыпь.
? Какой ни есть ? это мой отец, ? с совершенно новой интонацией, в которой ощущался застывающий вокруг железной арматуры бетон, произнесла она, чеканя каждое слово. ? Я хочу найти убийцу. Кто бы он ни был.
После чего повернулась ко мне, и в ее все еще блестящих, но уже сухих глазах я увидел одну лишь решимость:
? Сколько это будет стоить?
Краем глаза отметив, что Прокопчик уже деловито пододвигает к себе калькулятор, я пробормотал:
? Недешево... И вообще, не понимаю, зачем вам платить частному сыщику? Даже если маньячка, как вы уверяете, здесь ни при чем, уголовный розыск пока этого не знает. Поэтому они будут интенсивно заниматься в том числе смертью вашего отца и в конце концов...
Наверное, моему голосу не хватало нужной убедительности. Люсик, терпеливо дождавшись конца моей без всякой опоры повисшей в воздухе тирады, повторила так, будто ничего не слышала:
? Сколько? Можете не стесняться: я достаточно зарабатываю.
? Двести долларов в день плюс расходы. Аванс -две тысячи, ? брякнул я в последней надежде, что ее отпугнет сумма. Но она только молча коротко кивнула.
? Это шарлатаны, Люсик! ? каркнул, словно у него сдавило горло, из своего угла Зина. ? Посмотри, куда тебя занесло: один инвалид, другой психопат! Ты выкидываешь деньги на ветер!
Но его сестра уже лезла в карман куртки за кошельком, отсчитывала купюры. Прокопчик тем временем проворно выщелкивал на клавиатуре компьютера, заполняя стандартный бланк договора. А я сидел посреди всего этого, обреченно понимая, что опять втягиваюсь в очередную неприятную историю.
Из задумчивости меня вывел мой помощник. Увидев, что начальство углубилось в себя, он решил временно принять командование.
? Так к-какая, говорите, у вашего отца была с-сексуальная с-специализация? И в чем он, т-так с- сказать, п-провинился? ? прокурорским голосом полюбопытствовал Прокопчик.
В мгновение ока вся решительность и твердость Люсик куда-то делись. В бетон явно переложили песка ? он осыпался на глазах, обнажая хлипкий проржавевший остов. Рыжая клиентка открыла рот, потом захлопнула его, быстро-быстро заморгала в растерянности ресницами-крыльями, однако так и не сумела что-нибудь из себя выдавить. Но тут ей на помощь пришел брат.
Поднявшись со стула, он зверски закрутил пальцами мочку уха, оттопырил вялый подбородок и проговорил с отвращением, будто мусорный бачок вывернул:
? Наш папаша был старый развратник, пьяница и педофил. Я считаю, с ним еще гуманно поступили - если учесть, сколько он за свою поганую жизнь детей перепортил.
2
Покойного Игоря Ивановича Шахова я вспомнил, когда увидел фотографии.
Вернее, одну из фотографий. Ту, на которой он был меньше всего похож на себя: в гриме, в женском платье и косматом парике Бабы Яги. Это была сцена из спектакля, где я тоже принимал посильное участие -изображал за сценой гром, кидая на пол жестяной таз. Просто я напрочь, оказывается, запамятовал, как звали нашего тогдашнего трудовика, а по совместительству главного организатора и вдохновителя всех школьных спектаклей. И только тут соединил в своей голове зверски зарезанного жильца Стеклянного дома с учителем труда по прозвищу Кияныч.
Забыл я и то, как он выглядел: персонаж с других карточек ни с кем из знакомых мне личностей не ассоциировался. На меня смотрел невысокий изящный тонконосый и тонкогубый человек лет сорока со смуглым миловидным лицом, открытым и улыбчивым, украшенным очаровательными, почти девичьими ямочками.
? Мужен-нственный мужчина, ? пробормотал у меня за спиной Прокопчик.
На некоторых фотографиях Кияныч был в аккуратном рабочем халате, с каким-нибудь слесарным или столярным инструментом в руках, в окружении стриженных под полубокс подростков. Я поискал среди них знакомые лица, но никого не нашел.
Зато вспомнил, за что Игорь Иванович получил свое прозвище. Был он чрезвычайно вспыльчив, любил за малейшую провинность отвешивать нам подзатыльники ? ладонью или металлической линейкой. Мог также больно ущипнуть за плечо или за ухо. Но коронным его номером считалась киянка ? большой деревянный молоток для рихтовки металлических изделий. Оплошавшему ученику предлагалось положить ладонь на верстак, после чего Игорь Иванович, картинно размахнувшись, с грохотом лупил по ней киянкой. Испытуемый, конечно, каждый раз успевал отдернуть руку, но со стороны аттракцион был впечатляющим.
Фотографии оказались единственным вещдоком, который Люсик предоставила в наше распоряжение.
Причем главным образом не эти семейные (они просто находились в общей куче), а те, что принадлежали ее отцу как автору.
Оказывается, Кияныч еще много лет назад покинул педагогическое поприще (на самом дне памяти, как в русле пересохшего ручья, под слоями заилившегося мусора угадывались ошметки воспоминаний о каком-то связанном с этим школьном скандале). Переквалифицировался он в фотографы, да так удачно, что вскоре сделался владельцем фотомодельного агентства. Именно это имела в виду Люсик, говоря, что у ее папаши не было необходимости давать объявления о знакомствах ? свою тягу к юным девушкам он мог удовлетворять, не прибегая к особым ухищрениям. В подтверждение она вывалила из сумки целый ворох цветных журналов, где товар Кияныча в широком ассортименте подавался не только лицом, но и многими другими частями тела.
На протяжении рассказа сестры Зина сидел в углу, глухо сопя и временами всхрапывая. Он только однажды подал голос. Когда на мой вопрос о возрасте отцовских фотомоделей Люсик, подумав, сообщила, что вообще-то чаще всего приходили девочки от тринадцати до семнадцати.
? Подонок! ? сказал он, как харкнул.
? Для порнографических изданий ваш отец тоже работал? ? спросил я напрямик.
? Ну что вы! ? испугалась Люсик. ? До такого он не опускался! Только солидные издания вроде «Плейбоя», «Космополитэн» и наших, но того же типа.
? И что, все эти девочки проходили через его постель? ? задал я очевидный вопрос и тут же пожалел об этом. Краска багровыми пятнами выступила на беломраморных щеках Люсик, словно кровь на снегу.
? Я этого не говорила, ? пролепетала она.
? Зато я скажу, ? фыркнул, кривя лицо, ее братец. ? Все как одна! А в модели если и пробились -то две из сотни!
