мир сузился для него до узкой щели целика, в которую он старательно ловил перебегающие и падающие фигурки врагов. Атаки и артналеты сделали свое черное дело и новый штурм, сильно поредевшие защитники встретили довольно жидким огнем. Справа и слева дело дошло до гранатных разрывов, и казалось, непокорной застава обречена. Вот уже и Карасев, отставив бесполезный пулемет, ствол которого казалось вот-вот раскалится до красна, швырнул через бруствер одну за другой пару гранат, а затем, вскинув ППД, выстрелил не целясь, в скатившегося в траншею в нескольких шагах от него, немецкого солдата. Ошалевший от близких разрывов и разгоряченный боем, тот даже не успел поднять оружие, когда короткая очередь ударила его в грудь. Сзади послышался шорох осыпающейся земли и Андрей развернулся как раз, вовремя, чтобы подставить свой автомат под удар приклада второго противника. Резким движением, отбросив в сторону карабин, он торцом автоматного диска, что было сил, двинул в оскаленную физиономию врага, а когда тот отшатнулся, добил его выстрелом в упор.
Разгоряченный схваткой Карасев не заметил, когда в затихающую страшную какофонию боя казалось, кто-то вздохнул новые силы.
- А-а-а-а - сначала глухо и все ближе и ближе, словно грозный морской прибой нахлынул на разбитую позицию. Легко узнаваемые и ставшие вдруг такими родными 'голоса' 'мосинок' и СВТ, деловито- басовитый 'разговор' 'максимов', перекрыли звуки рукопашной.
Над головой, одним махом перескочив окоп, один за другим, промелькнули несколько бойцов с трехлинейками наперевес.
- Жив курилка? - в ячейку ловко спрыгнул молодой парень в защитной гимнастерке с малиновыми стрелковыми петлицами и новенькой, зеленой каске, и тут же принялся деловито пристраивать сошки ручного пулемета на полуразрушенном бруствере.
Внезапной и стремительной атакой 2-й батальон 306-го полка 62-й стрелковой дивизии отбросил блокировавших заставу немцев.
- Живой, не ранен?- из-за поворота траншеи вышел старшина заставы. Обычно идеально чистая и подогнанная гимнастерка изорвана голова под фуражкой, перевязана окровавленным бинтом.
Внимательно посмотрел на устало скорчившуюся на дне окопа фигуру Карасева, распорядился - давай на КП, там всех живых собираем. Оружие не забудь.
Тяжело поднявшись, закинув на плечо автомат, Андрей поковылял в указанном направлении, как на трость, опираясь на ДП.
Возле штабного блиндажа собрались чуть больше полутора десятка человек, все, что осталось от шестидесяти двух бойцов 9-й пограничной заставы 90-го Владимир-Волынского погранотряда.
В окоп спустился Рыбаков и неизвестный стрелковый старлей.
- Становись - скомандовал старшина, и шагнув к подошедшим командирам, четко доложил - товарищ политрук личный состав 9-й погранзаставы в количестве семнадцати человек построен.
- Это все? - пехотный командир, повернулся к Рыбакову - здорово вам досталось.
- Нет, еще двенадцать тяжелых в блокгаузе - политрук, окинул внимательным взглядом перемазанных землей и кровью, оборванных и в большинстве своем перевязанных подчиненных - вольно товарищи. Мы не пропустили фашистскую сволочь на нашу Советскую землю, смогли продержаться до подхода частей Красной Армии. Застава поставленную задачу выполнила. Спасибо вам товарищи и вечная память павшим...
Еще в той, прошлой жизни, Андрея всегда дико коробили напыщенные речи разного рода 'рукамиводителей', строивших из себя мудрых отцов-командиров и считавших нужным выступить с напутственным словом по поводу и без. Слова политрука странно цепляли за душу, наполняли сердце гордостью за содеянное вот этими, в большинстве своем зелеными юнцами, и им самим, бывшим старшим оперуполномоченным Андреем Карасевым, уроженцем циничного, расчетливо - корыстного двадцать первого века. Или, дело было в том, что в кои-то веки, впервые на его памяти такие, может быть громкие фразы, произносил командир, который плечом к плечу со своими бойцами рисковал жизнью под обстрелом, дрался в рукопашной, отражая атаки врага, а значит, имел полное право их произносить? Кто знает?
Глубокомысленные размышления нарушила отданная Ковальчуком команда: 'разойдись', жидкий строй пограничников распался. Отойдя пару шагов в сторону, Андрей уселся на краю воронки, рядом с плюхнувшимся на 'пятую точку' Галиулиным, и с наслаждением вытянул ноги.
- Как думаешь Андрюха - приятель был непривычно мрачен - все уже закончилось?
- Нет, думаю, только начинается.
- Да, кстати, обеда не будет, и ужина тоже - после недолгого молчания, ни с того, ни с сего заявил Тимур - складской блиндаж миной накрыло. Про столовку я вообще молчу, одни угольки остались. Павлюка ранило, теперь будем голодными сидеть. Может у пехотских удастся чем-нибудь разжиться?
- Надо у фрицев дохлых, в ранцах поискать.
- Каких таких фрицев? Это ты про немцев, что ли? Ты че Андрюха, это же мародерство называется.
- Не мародерство, а сбор трофеев - Карасев поднялся - пошли, а то пехота все растащит.
- Ну, не знаю - Галиулин все еще сомневался, но голод оказался сильнее и в конце концов он махнул рукой - а, пошли.
На чужие трофеи Андрей не претендовал, но имущество лично им уничтоженных в рукопашной схватке врагов, счел законной добычей, а посему поспешил вернуться на свою позицию. В окопе было пусто и тихо, пехотинец - пулеметчик уже куда-то исчез и только два убитых немца 'украшали собой' окружающий пейзаж. Специфика милицейской службы давно уже приучила его к виду безжизненных человеческих тел в различной степени сохранности и комплектности, поэтому, отбросив в сторону ненужные переживания и эмоции, он принялся вдумчиво и тщательно собирать 'хабар'.
Для начала - оружие, вопреки тщательно культивируемому в будущем советским, а потом и российским телевидением и кинематографом образу 'фашиста с автоматом', оба покойника при жизни были вооружены карабинами. При ближайшем рассмотрении немецкий карабин большого впечатления не произвел. Внешне чем-то схож с отечественной 'старушкой' - трехлинейкой. Принцип действия тот - же. Может, и были какие-то различия, неискушенный взгляд Карасева их не обнаружил. Необходимости присваивать себе сии 'карамультуки' он совершенно не почувствовал, а посему, решив попозже сдать старшине, аккуратно прислонил их к стенке траншеи и занялся непосредственно владельцами 'стволов'.
Ремни снаряжения и висящие на них подсумки с патронами бросил рядом с карабинами. Два длинных широких штыка заинтересовали несколько больше. Рассудив, что лишний нож в хозяйстве не помеха, один он повесил на пояс, туда же пристроил саперную лопатку в чехле. Ножны со вторым штыком и гранату-колотушку на длинной рукоятке запихал в пустой вещмешок из-под пулеметных дисков. В него же отправились: пара упаковок с полевыми рационами, котелок, термос, 'мыльно-рыльные' принадлежности, плащ-палатки и еще кое-какая мелочевка вроде фонарика, зажигалки и прочего весьма полезного в быту. Никаких угрызений совести от беззастенчивого ограбления покойников Андрей не ощущал. Все его нехитрое солдатское имущество фрицы сожгли вместе с казармой, и кто как не они должны были теперь возмещать нанесенный ущерб.
- Товарищ боец, что здесь происходит? Мародерством занимаемся? - на краю окопа возникла невысокая щуплая фигура в синих командирских галифе, зеленой гимнастерке и фуражке с малиновым околышем. Чин новый персонаж имел невысокий, о чем явственно говорили два кубика в петлице, зато алая звезда, вышитая на рукаве гимнастерки просто-таки кричала о его принадлежности к племени политработников.
- Вот, трофеи собираю, товарищ младший политрук - вид этого юнца, изо всех сил старающегося что-то из себя изобразить, вызвал у Карасева невольную улыбку.
- Сбором трофеев должна заниматься специальная команда. А ты мародерствуешь. Под трибунал захотел? - тщетно стараясь придать себе грозный вид, возопило пехотное начальство, на которое улыбка бойца подействовала как красная тряпка на быка.
Настроение и без того не блестящее сразу испортилось окончательно, и все из-за какого - то молокососа, некстати возомнившего себя столпом законности и порядка.
- А не пошел бы ты ... - спокойно глядя в глаза, четко и раздельно выговаривая слова, предложил Карасев.
