Маятник веков

(тут он подмигнул). И уставился на Александра сдобным профессорским взглядом: уважаю, мол, и понимаю, и сочувствию - не напрягайся, будь самим собой... Александр, конечно, понимал, что это профессиональная игра, но все же несколько размяк: ведь человек действительно старается, ищет пути, как помочь... Да и специалист он, видно, неплохой, и человек достаточно приятный - повезло, можно сказать! Но разве можно взять и выложить даже ему всю правду? Тут, наверно, не о бюллетене речь пойдет, а уж наверняка о койко-месте! А, с другой стороны, кому же, если не ему? В себе носить - с ума сойдешь! Попробую, пожалуй, рассказать сугубо как о сновидениях: дам ему понять, что у меня и в мыслях нет считать это чем - нибудь реальным! И начал, заикаясь поначалу, даже замолкая временами, повествовать о происшедшем накануне. Врач слушал внимательно и с явным интересом, но нельзя было понять верит он или не верит и как он все это расценивает. Он почти не прерывал его какими - то вопросами, лишь изредка прося что - либо уточнить. Когда рассказ закончился, он заявил, что очень благодарен: все это настолько интересно... Просто, знаете ли, неизъяснимое удовольствие Вы мне доставили - честное слово! Но мне показалось, что Вы это все понимаете только как сновидения... Я не ошибся? - Нет, Вы правильно поняли... А как - же понимать иначе? - Вот это и есть самое интересное! Именно это! Ну, бред, галлюцинации можно исключить сразу: поверьте - у меня есть опыт! А можно Вас спросить: Вы твердый материалист? - Да нет, знаете ли, отнюдь... А Вы? - И я, представьте, тоже... То есть - был когда - то, как и Вы, наверно, материалистом. Но сама моя работа мне давала много материала для сомнений... Только не спешите вешать мне ярлык 'идеалиста': мне кажется, что обе эти позиции примитивны и узколобы: истина же даже не посередине, она где - то сверху: нет, наверное, ни пресловутого 'духа', ни осточертевшей по учебникам 'материи': это, в сущности, условные понятия - они не отражают сути Бытия... Последовала некоторая пауза, и Александр решил ее использовать: заговорил о духоматерии. Да! Конечно! Конечно! Вы правы: именно она! Я рад, что Вы имеете понятие, об этом! Это ведь снимает тот 'основной вопрос философии', из - за которого столько копий впустую поломано! Тут он с досадой взглянул на часы: - Эх, батенька, заговорились мы с Вами! Я ведь на приеме - сейчас начнут двери выламывать! Но у нас еще будет достаточно времени: подержу Вас на больничном, сколько можно. Приходите послезавтра, лучше чуть попозже - чтоб народу было меньше. Ну, всего Вам наилучшего - душевно рад был с Вами познакомиться! Глава 6. Кто - то энергично тряс его за плечи. Временами он ощущал и увесистые тумаки. Но проснуться все никак не мог: глаза не открывались. Потом тряска на минуту прекратилась, после чего вдруг стало холодно и мокро. Тут глаза наконец разлепились, и перед ним оказалась чья - то бородища. - Ну, слава Тебе, Господи! - услышал он слегка знакомый голос и, вглядевшись, опознал 'того' попа. - Я уж боялся, как бы ты во сне не помер! Как вчера заснул, повечеряв, так до самых сегодняшних сумерек не просыпался! Я и к обедне, и к вечерне сам звонил... Ну как, Лександр? болит чего? - Да вроде нет, - промямлил Александр. - Ну, и слава богу! - довольно прогудел в бороду поп. - Подымайся с Божьей помощью - вечерять будем! Мне сегодня прихожане горшок масла да яичек принесли: устроим пир! А то, небось, голодный... Тут он со скрипом отворил маленькую дверцу и сказал кому - то: - Ну, проснулся наш байбак! Идите вечерять! Раздался топот многих босых ног, и в каморку ввалилась целая орава детворы. Они были разного возраста, но одеты были одинаково: в посконные рубашки, да и похожи были друг на друга. Подбежав к Александру, они разом загалдели вперебой кто о чем. Но, в основном, каждый пытался рассказать, как они весь день его будили - так что батюшка, в конце концов, прогнал их, наконец, отсюда - уж больно они изощрялись: залезали на него все пятеро зараз, а потом даже с лавки стащили! - Ох, и брякнулся же ты - ну аки куль с мукой! - тараторили они со смехом. Но тут появилась дородная женщина в сарафане - как видно, хозяйка - неся на ухвате чугун, из которого распространялся аппетитный запах. Дети тут же кинулись к столу и расселись вокруг чугуна, нетерпеливо елозя в предвкушении трапезы. Хозяюшка беззлобно цыкнула на них и обратилась к Александру: - Что, болезный, оклемался? А уж мы то напужались: цельный день не ел - не пил, все спал да спал! Эх, сдается - не только на баб луна действует! - Луна? - переспросил Александр. - Луна, Луна, милок: ведь полнолуние сегодня! Да, помнится, хозяин мой и привел тебя аккурат в прошлое полнолуние! Вот оно что! - подумал Александр. И впрямь, наверно, можно расписание составить! И Евгений Кириллович наверняка обрадуется такой находке! Евгений Кириллович успел стать ему близким приятелем: за те почти что три недели, что он держал его на бюллетене, много у них было разговоров - и довольно содержательных: говорили, так сказать, по-русски: обо всем на свете! Тот довольно откровенно рассказывал о себе, и этим вызывал на откровенность Александра. А по поводу чудес, происходящих с ним, они договорились сразу: Александр пообещал рассказывать ему все откровенно и во всех подробностях. Его новый приятель, правда, сетовал, что не сумеет оказаться рядом с ним при очередном 'сеансе': а то можно было бы и энцефалограмму снять - прибор бы он достал... И вот теперь, наверное, удастся! Настроение изрядно поднялось. Тем более, что снова появился поп и все прочли полагающуюся перед трапезой молитву. После чего началась сама трапеза. Хозяйка сперва положила из чугуна супругу в глиняную плошку, потом Александру, потом каждому из детей, и потом уж себе. Ели все с аппетитом. Вскоре дети стали ныть, прося добавки. Кто - то из них, видя, что мамаша отвернулась, попытался сам что - то выхватить из чугуна, но тут же получил по лбу деревянным половником. В конце концов все вроде бы насытились. Дети тут же захотели спать и улеглись по лавкам. Хозяйка стала убирать посуду со стола. Александр хотел помочь, но та удивленно взглянула, сказав: - Ты что, милай? Не мужеско дело! -Ну, Лександр, теперь, чай, долго не заснешь! - благодушно пробасил поп. Да и меня чего - то в сон не клонит... Оно, может, и грех полуночничать, да Бог милостив. Давно хотел тебя спросить: не вспомнил ли чего? Вижу - малый вроде честный, служишь справно, никуда не шляешься, детишки тебя любят - значит, человек хороший... Да, похоже, даже грамоте учен: в приказ бы какой мог пристроиться - ох бы как жил! Там каждый проситель чего - нибудь да принесет... Вымогать, конечно, грех, но, ежели сами несут - можно взять: жалованье - то не ахти, да и его - то редко плотют: казна - то кремлевская нонче пуста! - Почто же казна - то пуста? - вопросил Александр, надеясь помаленьку прояснить, в какой же исторический момент он угодил. - Да с чего бы ей полной - то быть? - чуть не взвыл собеседник: - ведь земля - то нища - хуже некуда! Разоряли ее - разоряли, терзали - терзали! - Кто ж терзал - разорял? - Э, милай! Ты спросил бы, кто ее не терзал, кто ее не казнил! Ну, татаре - то эти поганые были давно, да и сгинули милостью Божьей! А царь - то Иван, Грозным прозванный! Уж казнил он казнил правого и виноватого, воевал - воевал: и с Литвой, и с Ливонией, и с крьмцами, и с немцами, да и довоевался: еле Псков и Смоленск отстояли! Да Крымский - то хан на Москве побывал - всю спалил! Да что хан... Сам Иван - то ведь своего старшего сына угробил! Наследника! А младшего, Митю - то отрока, говорят, Годунов погубил - злой татарин! Подослал лихих людей его зарезать! А еще был у царя Ивана один сын - так на голову слаб: товарищ твой по ремеслу только и умел в колокола звонить! Ну, а злые - то бояре воровство по всей земле устроили, казну разграбили! А самый из них хитрый - ирод Годунов - даже царем сделался: сперва царя - глупого Феодора на сестрице на своей женил, да и всю власть себе забрал, а как Феодор этот помер - так его, татарина, на царство и венчали! (Бог - то Федору детей не дал!) Только Бог наказал и его, и нас всех за грехи его тяжкие: земля перестала родить, настал голод великий: хлеб пекли из лебеды, а бабы - ведьмы торговали на базаре пирогами с человечьим мясом. Тут и помер этот ирод не по- христиански: в одночасье, причаститься не успев! А в то время уж другой разбойник подходил к Москве: Отрепьев Гришка, самозванец! По диавольскому наущению выдавал себя за убиенного царевича Димитрия! Да еще еретиков - католиков привел с собой из Польши и Литвы, и сел на трон, разбойник! Но недолго, правда, с этими еретиками поглумился над народом нашим православным да над верой нашей святоотеческой: почитай, через полгода вся Москва поднялась по набату, ворвались наши удальцы в покой охальника: зарубили его топорами, а труп - то его окаянный в торговых рядах у кремлевской стены долго - долго валялся, и все подходили, плевали в него! А потом разложили костер да сожгли его мерзкую плоть, ну, а пепел оставшийся всыпали в пушку, да бабахнули в сторону польской земли! А когда ж это было? - спросил Александр. - Да всего ничего: года нет! - Эге, подумал Александр, - теперь понятно: как раз в 'смуту' угодил! Только - только Шуйского в цари избрали, а тут вскорости и Болотников со своею крестьянской войной подоспеет! Вот так - то, милай: долго не было у нас законного царя, а нынче - появился: бояре - то нашли любезные своего, боярского государя поставили: Шуйского! А он известный прохиндей, промолвил поп, понизив голос: - сам ведь сперва поставил над Москвой этого проходимца Отрепьева, а потом сам же его сковырнул: самому, видать, на царство захотелось! Только какой он там царь! Боярского гонору много, а по хитрости - так всех чертей перехитрит, а вот государского ума ему Бог не дал: будто бы и вовсе нет у нас теперь царя - бояре что хотят, то и творят, и не найдешь на них управы: доведут народ до бунта! А, может, лучше вовсе не иметь царя, чем таких царей, как этот Грозный, или ирод Годунов, или тот же Шуйский? - нерешительно промолвил