– Я не стыжусь своих ног. Кстати, вы уже закончили на них пялиться?
Джон так и подскочил на месте, а затем послушно перевел взгляд с ног повыше. На грудь.
– Вы за словом в карман не лезете, мисс О’Лири.
– В вашем голосе звучит нечто вроде одобрения или у меня галлюцинации? Итак, мы договорились? Ладно, мистер Карлайл, бросьте. Без меня вам не обойтись.
Джон с подозрением посмотрел на рыжую богиню раздора. Что там Мерседес ей напела про Каседас? Морин фыркнула.
– Ой, боюсь! Сейчас вы мне голову откусите! Я имела в виду лишь то, что времени в обрез, а половину работы я все равно уже сделала. Кроме того, у меня ваш чек.
– А может, он и сойдет за компенсацию?
Странно, но на мгновение Джон испугался, что она на это согласится...
– Нет, мистер Карлайл, не сойдет. Я приехала, я останусь, а в утешение могу сказать, что вы об этом не пожалеете. Я умею работать.
Джон с шумом втянул воздух и выпалил:
– В таком случае... позаботьтесь об униформе. Ничего вызывающего. Что-нибудь поскромнее.
Морин, склонив голову, оценивающе прищурилась. Очень странно. Парень хорош, как бог, сексуален до предела, но на женщин у него явный комплекс.
– Вы до такой степени не доверяете женщинам? Всем вообще или только мне? У вас был неудачный сексуальный опыт?
Джон едва не прикусил язык, но голос его звучал спокойно и даже насмешливо:
– Мисс О’Лири, вы должны отдавать себе отчет в том, что ваше пребывание здесь полностью зависит от вашего поведения.
– Зовите меня просто Морин. Кстати, я понятия не имею, как именно ведут себя хорошие девочки.
– Например, они не уединяются с женатыми мужчинами в чужом доме.
Морин вздохнула и шагнула прямо к Джону.
– Вот что, босс! С этим надо покончить. Боско меня практически изнасиловал. Хотя, не спорю, я сама, как идиотка, пошла с ним в тот кабинет. Он меня уверял, что хочет показать редкую вещицу из Африки.
Джон помолчал, а затем задал наиглупейший из всех возможных вопросов:
– Он вам нравился?
– Ой господи, конечно нет! С такими, как Боско Миллиган, я не рискну находиться рядом даже посреди базарной площади в солнечный воскресный день.
– Но вы не сопротивлялись...
– Я мало что помню. Мне было очень страшно, ужасно противно и... неожиданно, понимаете? Стремительно и ужасно, как в кошмаре. Он просто повалил меня на кушетку и сорвал платье. Так быстро... Всего несколько секунд – и он бы меня... Огромный, сильный мужик.
– Вас тоже малюткой не назовешь.
Джон заметил, как в зеленых глазах плеснули обида и скрытая боль.
– Знаете, мистер Карлайл, в школе меня, разумеется, дразнили Коротышкой, так что из-за своего роста я маюсь большую часть своей жизни.
Джон в это не верил. Скорее ее должны были утомить бесконечными комплиментами.
– Знаете, мисс... О’Лири, я вам не верю ни на грош. Вы потрясающе красивы, это правда. И это, кстати, одна из причин, по которой я соглашаюсь на ваши услуги в качестве хозяйки и распорядительницы вечеринки в Доме На Сваях.
Невесть откуда прилетел сухой листок и застрял в рыжих кудрях. Джон Карлайл могучим усилием воли подавил желание осторожно убрать его, коснувшись при этом золотой гривы...
Морин тряхнула головой и задумчиво протянула:
– Простите мне мой вопрос, но... у вас разве нет подруги, которая могла бы выступить в роли хозяйки? Мерседес объяснила, что ваша мачеха очень нервничает из-за приема и боится не справиться, но...
– Как это мило со стороны Мерседес.
Морин взяла его за руку, и Джон вторично окаменел. Это было сродни удару тока, ожогу расплавленной лавой, обжигающему прикосновению бича...
– Не сердитесь. Я вовсе не лезу в дела вашей семьи и не собираюсь никого осуждать или обсуждать. К тому же нервничать по такому поводу вполне естественно. Не всякая женщина способна хладнокровно встретить армию гостей, успеть за всем уследить, да еще и улыбаться направо и налево. Это даже физически трудно.
– А вы?
– А я, на ваше счастье, просто очень люблю это занятие.
– Так Мерседес вам и насчет подруги наговорила?
– Не сверкайте так глазами. Она ничего не говорила, а я ни о чем не спрашивала. Кстати, мистер Карлайл, вы хоть имеете представление о том, каким устрашающим вы можете выглядеть? Слабая натура уже грохнулась бы в обморок.
– Я слова не успел сказать!
– Зато успели посмотреть. Так есть подруга или нет подруги? Или она, как и вы, больше привыкла к непокорным мустангам и дикой сельве, чем к светским раутам?
Джон смерил Морин убийственным взглядом и впервые в жизни устыдился своих драных джинсов и сапог.
– К вашему сведению, я юрист по образованию, а мустангов объезжаю только четыре месяца в году. Прошу в машину!
– Мерси, мерси. На юриста вы не похожи. Скорее на немногословного мустангера Мориса Джеральда. Майн Рида читали? Кстати, не поможете перенести мой багаж?
Джон ехидно ухмыльнулся.
– Судя по длине вашей юбки, вся ваша одежда должна уместиться в дамской сумочке через плечо.
– О, мой добрый мустангер, вы и в самом деле не слишком искушены в дамской моде. В моем багаже найдется наряд для всех случаев жизни...
– А можно рассчитывать на что-нибудь... подлиннее?
– Знаете что, мистер Карлайл?..
– Джон.
– Хорошо. Джон. Так вот, я вам просто все покажу, а вы выберете то, что вам понравится. То, что подходит Хорошим Девочкам. Мы об этом поговорим, о’кей?
Джон сердито посмотрел на нее.
– Я начинаю сомневаться, с вами ли я говорил по телефону.
– Со мной, со мной.
– Ох, не зря я представлял вас совершенно другой! А багаж мы ваш брать не будем. За ним сюда сейчас приедут мои люди.
– Да? Надеюсь, среди них нет фетишистов. Мое белье мне очень дорого. Я к нему привязана в некотором роде. И потом, Хорошая Девочка без трусов...
– Мисс О’Лири!
– Морин. Просто Морин. И я больше не буду... Джон.
Она легко вскочила в машину, одарив напоследок Джона лучезарной улыбкой, а он почувствовал, что расплывается в такой же улыбке в ответ.
Возможно, вполне возможно, что Морин О’Лири – Роковая и Развратная Распутница. Совершенно очевидно, что на язык ей лучше не попадаться. Несомненно и то, что она редкая красавица.
Однако самое главное заключается в том, что она умна, остроумна и обаятельна. Ровно настолько, чтобы Джон Карлайл почти влюбился в нее. Без памяти.
Разумеется, утверждение, что к Дому На Сваях нельзя подобраться иначе как по воде, не совсем верно. На самом деле дороги здесь есть. Не совсем, правда, дороги. Скорее колеи. Или даже – бывшие колеи...
Старый Ричард Карлайл прожил в этих краях всю жизнь. Он знал и сельву, и пампу как свои пять
