Эти слова, произнесенные усталым, бесцветным голосом, принесли мне невероятное облегчение. Я резко, всем корпусом обернулся.
Этот всадник был облачен в стальную кирасу, защищавшую мощный торс. Шлем и мелкозернистая кольчужная сетка скрывали лицо, рука в кожаной перчатке сжимала длинное черное копье. Стальной наруч был испачкан запекшейся кровью. К седлу у бедра крепился небольшой щит с изображением черной, сгорающей в желтом пламени, птицы. Взгляд мой уперся в навершие спрятанного в ножны меча.
Опустив копьё, воин слегка ткнул меня острием в плечо, очевидно, приказывая поворачиваться и идти. Признаться, я повиновался с радостью. Именно он опрокинул, развернул бесновавшуюся толпу назад: он или приведет меня к девочке, или поможет ее найти. Почему-то я был в этом абсолютно уверен. Маньяк на вороном жеребце громко расхохотался, и, все еще смеясь, тронул коня прочь.
Пока мы шли к самому хвосту обоза, я высматривал девочку среди вяло плетущихся телег. Её, однако, нигде не было видно. Когда обоз, наконец, ушел вперед, я увидел толпу людей, таких же избитых и оборванных, как и я сам. Окруженные плотным кольцом солдат, они сидели прямо на земле. И тут до меня дошло. Я остановился как вкопанный. Острие копья ужалило спину. Кольцо разомкнулось. Обернувшись, я решительно шагнул к воину. Тот, явно удивленный, вскинул древко вертикально.
- Послушайте... - жеребец скосил выкаченный глаз, потянулся губами. Я отвел морду рукой, взялся за повод.
- Но, но! Полегче! - воин направил животное в сторону, я выпустил ремень.
Спрыгнув в жидкую грязь разбитой дороги, он приторочил копье к седлу, снял шлем, нацепил на луку. Обернулся, пятерней расчесывая длинные и светлые, ниспадающие до плеч волосы. Спешно подбежавший солдат принял уздечку, повел коня к обозу.
- Ну, - воин плюнул на наруч, растер прикипевшую кровь, поморщился недовольно - что у тебя?
- Это... ошибка, - я понял вдруг, что не смогу ничего объяснить. Ничего, никому. Современный человек, сознание которого, казалось бы, уже предельно восприимчиво, и тот не поверил бы. Я сам, сам! не верил своим глазам... до сих пор я даже не пытался внятно думать!
- Кто с тобой был? - темные глаза смотрели пристально, рука в кожаной перчатке механически полировала сталь, та уже проблескивала сквозь красно- бурую грязь.
- Со мной? - высохшие было ладони вспотели вновь.
- Да. С тобой, с тобой, - кажется, я начинал раздражать его. Я понял, что должен, обязан убедить этого человека.
- Девочка. Просто маленькая девочка. Мы не грабители. Мы шли по лесу, заблудились, хотели отдохнуть в избушке... Мы плутаем уже сутки! Пошлите в лес солдат. Ребенка надо найти. Её дома ждут!
Я тараторил так быстро, как только мог, и чем больше говорил, тем чётче понимал - не то, не то он ожидал услышать и теперь не отпустит ни меня, ни девочку, пока не получит объяснений, удовлетворивших бы его. Я замолчал.
- А теперь, послушай-ка сюда, - он приобнял меня за плечи, шагнул, увлекая далее, - скачи ты верхом хоть трое суток, а до ближайшего людского поселения не доберешься. Что, скажи на милость, этот 'ребёнок' делает здесь, с тобой? Ты украл девочку у родителей? Думаю, нет. Эта маленькая бестия, оглушила одного из моих солдат, стянула его нож и запутала следы так, что наш лучший следопыт до сих пор разобраться не может, - я замер, тот подтолкнул меня в спину, к сидевшим на земле пленным, - так что тебе придется идти вместе с нами. В столицу. Эй! В кандалы его!
Я вскинулся, но рука, только что лежавшая у меня на плече, вцепилась в шею, сдавив намертво. Я вскрикнул, резкая боль заставила присесть, подоспевшие солдаты заломили руки за спину, пальцы, впившиеся в ложбинки между ключиц, ослабили хватку, я дернулся, но было уже поздно. Щелкнул замок, закрепляя за мной новый статус. Высокий белокурый грабитель, сидевший рядом, покосился зло и недоверчиво.
- Твой человек, Кат?
Белокурый зашипел сквозь зубы - гневно раздулись ноздри хищно загнутого носа - дернул головой.
- Я не Кат. Меня зовут Сет. И убери отсюда этого... - смерил меня взглядом, будто кипятком ошпарил. Не найдя достойного определения, сплюнул в грязь. - Хочешь подсадить крысу? Не утруждайся. Обещай замолвить за меня словечко, и еще до Мадры я сдам тебе атамана, - он улыбнулся криво, - тёпленьким....
Воин усмехнулся, сокрушенно качнул головой, присел рядом на корточки.
- Звать-то тебя, может, и Сет, а прозывают - точно Катом. Ты известный грабитель и душегуб... Разве что с Одноглазым сравнишься? Нет? Не повезло Одноглазому - не такое теплое у него местечко... А то, глядишь, и заткнул бы тебя за пояс, а? - он длил паузу, дожидаясь ответа. Сет улыбался молча. - Ну, ничего... - поднимаясь, воин хлопнул ладонью о колено. Звук вышел глухим и влажным, - ... прибудем на место, всех вас перевешаем. Разбору не будет.
Развернувшись, он побрел куда-то в сторону, на ходу снимая и складывая на руки семенящему рядом солдату тяжелую, глухо звякающую амуницию. Я провожал его взглядом, пытаясь осмыслить услышанное, поверить в происходящее. Бред принимал всё более ужасающие формы. Хотелось кричать, и я вскрикнул - от боли, когда что-то, холодно и бодряще, нырнуло под ребра. Обернувшись, я наткнулся на серо-стальной взгляд.
Глава 2.
Со мной никто не разговаривал. После того, как я упомянул лабиринт, пленные старались держаться подальше - насколько позволяла цепь. Да после того как нас подняли и - тычками и ударами - погнали вперед, вдогонку успевшему скрыться обозу, никто и не болтал. Мы бежали. Сначала вразнобой, конвульсивно дергая сковывавшую нас в одну связку цепь. Потом, когда Сет раздал достаточно команд и пинков - ровно и слаженно, будто воинская часть на марше. Хорошо хоть не в полной выкладке, но с руками - скрученными за спиной. Пообщаться с солдатами мне не хотелось - я и без разговоров боялся сорвать дыхалку.
Мы с Сетом бежали в паре, он был ближе всех в связке, я ориентировался на него. Сет дышал через нос и смотрел под ноги. Я, борясь с искушением вывалить язык на плечо, захлопнул пасть и тоже начал следить за дорогой - земля, разбитая десятками ног и колес, казалась одной, сплошной и гладкой, поверхностью. Вглядываться в это жидкое месиво было бесполезно, я следил за ступнями, в надежде поймать и упредить тот момент, когда нога подвернется в щиколотке, запнувшись о камень, спрятанный под водой.
Но когда, наконец, послышался и неслаженный скрип колымаг, и разноголосый говор людей и крики животных, солдаты дали команду 'шагом'. И мы пошли. Быстро, но пошли. Догнав плетущиеся в хвосте волокуши, мы уже выровняли дыхание и даже чуть сбавили шаг. Я понял - эта длинная живая цепочка движется со скоростью последнего составляющего ее звена. А последними идут люди. Пользуясь раскатанной будто специально для них дорогой, они тянут смастеренные из лозы и гибких пород дерева волокуши, на которые валом свалено сено, а поверх - нехитрые изделия деревенского ремесленника. Не иначе на продажу в город... или на ярмарку.
- Съели, да? - на ворохе корзин, придерживая их, и держась за них - одновременно, ехал мальчишка лет семи. Облаченный в грязную, но крепкую робу, босой... Босой. Я подумал эту мысль дважды, и все же она не желала укладываться в голове.
- Сколько вас полегло? Половину перебили дружинники? Больше? - мне невольно захотелось надрать наглецу уши. Триста метров бегом, да в одной связке странно сблизили меня с грабителями.
- Храбрый, да? - заговоривший попытался плечом утереть разбитый в кровь нос, не сумел и, в два шага нагнав товарища, теранулся о его спину, - где бы вы были, кабы не дружинники? Перерезали б мы горло твоему папашке, а тебя к себе бы взяли, - он шмыгнул, затянувшись глубоко, прочистил горло и сплюнул бурые сгустки, - только язык сперва укоротили бы... Храбрец.
Связка грянула хохотом, верховые обеспокоенно подтянулись ближе, хозяин волокуши нервно передернул плечами, вся плетеная конструкция опасно покачнулась, но мальчишка удержал равновесие.
- Заткнись! - Сет рявкнул это одновременно с отцом ребенка. Вскинул голову, смерив балагура взглядом. Тот заткнулся. Не на долго.
Обоз плелся вяло, лес у обочин не занимал взгляд, и через несколько минут разговор возобновился.
- Грех тебе глумиться, последыш. Думаешь, нам твои корзины нужны были? Ну, взяли бы, конечно, парочку... на хозяйство. Так то - добыча не богатая.
- Я не последыш. - Мальчишка настороженно прищурился, - С чего ты взял, будто я - последыш?
- А как же, - грабитель обернулся, подмигивая идущим следом товарищам, - раз ты на базар едешь, значит, ты и младшенький, а прибьем тваво батьку - как раз и останешься... последыш!
- Твоя неправда! - слезы зазвенели в голосе, и только поэтому он сумел перекрыть гогот, - Неправда ваша! Как вы батьку прибьете, когда вы связанные?!
- Ой, связанные! - балагур никак не унимался, - вот погоди, ночь придет - весь обоз перережем! Чай с замками обращаться умеем, и ножи в руках держать - сподручные!
- Мооол-чать! - охрана не выдержала, солдат дернул коня в сторону, ожег весельчака плетью.
Гогот стих. Лишь некоторые крутили еще головами, стряхивая набежавшие на глаза слезы, а неугомонный балагур - тихонько похохатывал.
Мальчишка обиделся и заметно испугался. Осторожно перебирая ногами, забрался повыше. Не рискуя повернуться спиной, стал смотреть по сторонам, на медленно плывущие мимо деревья.
В связке завязались тихие разговоры:
- ... телег по десять...
- Да, сколько раз уже было...
- Ей-ей, лучше ... голову отсекли ... встал бы обоз ... от хвоста путь загородил...
- ... полегло бы народу сколько...
- ...да, уж все меньше ... взяли бы добычу богатую...
- ...да, тут уж не товар ... тугие кошельки в голове ... охрана знатная...
- ... ту охрану считать поздно...
Я крутился во все стороны, пытаясь уловить суть. Хотя разговор шел почти шепотом, пленные грабители без труда слышали друг друга, я же - скорее читал по губам.
- Ты уши не больно-то развешивай - Сет ткнул меня локтем в бок.
Я обернулся.
- Он это серьезно? Что всех повесят? Без разбору?
