- Капитан Вадимир? Этот серьезен. Слово сдержит - как пить дать... - Сет потупил взгляд, задумался. - Ты и вправду не знаешь?
- Что? - безуспешно попытался сообразить я.
- Да ты и впрямь... не отсюда, - он сверлил меня взглядом. - Была б моя воля... Чую, доставишь ты хлопот нам...
- Это еще почему? - я вскинулся, почуяв невысказанную угрозу.
- То б нас повесили - и дело с концами... Боюсь, пытать станут.
- Что-о-о?! - я бы остановился, если б не тянувшая вперед цепь.
- Сдается мне, братец, лазутчик ты. Белгрская ищейка... И историю, на твоем месте, я придумал бы повеселей, чем про лабиринт россказни. - Одним взглядом он измерил меня вдоль, поперек и вглубь. - Не выбираются такие как ты из лабиринта. Будет тебя Вадимир расспрашивать, молчи лучше со своими сказками.
Если, разговаривая, он приблизился почти вплотную, то теперь демонстративно отступил - на всю длину в принципе короткой цепи.
Я задумался над его словами. Крепко задумался. Капитан не поверил моему рассказу о девочке. Очевидно, ей удалось хорошо спрятаться в лесу, а солдата оглушил кто-нибудь из грабителей, тот, кому повезло больше, чем товарищам. И я уже не знал - так ли это хорошо, как кажется на первый взгляд. Ребенок. Один. В лесу. Допустим, она без труда проведет там день, а если не испугается и не заплутает, может и вернуться в избушку. Но маленькая девочка. Одна. В лесу... Ночью.
Я зябко поежился - так неприятна была эта внезапная мысль. О том, что она может рискнуть и попытаться найти дорогу домой, я предпочитал даже не думать. Огляделся: солнце вставало над вершинами самых высоких деревьев и начало уже припекать, дорога подсыхала, жижа под ногами превращалась в вязкую грязь. Прошло часа полтора - не больше, еще есть время, но с каждой секундой путь обратно становится все длиннее. Итак, мне надо было срочно покинуть обоз.
- Сет, - он отшатнулся, когда я качнулся к нему, уперся плечом в плечо.
- Боже! Откуда же ты взялся? - он зло вздернул верхнюю губу, - Чего тебе еще?
- Помоги мне бежать, Сет!
- Да ты спятил! - теперь запнулся он, нарушив равномерное движение в связке. - Кем ты себя мнишь?
- Если ты мне не поможешь, я... - губы внезапно пересохли, - Я сдам тебя Вадимиру!
- Да? - кажется, я развеселил его, - и как же ты это сделаешь? Расскажи, мне очень любопытно.
Облизывая пересохшие губы, я в последний раз прикинул, все ли правильно рассчитал.
- Я не только сдам тебя, Кат... - тонко выдержанная пауза позволила мне заметить чуть дернувшийся уголок глаза, - я расскажу капитану, кто именно обещал всеми силами помогать Белгру.
- Ты не из Белгра! Никто в Белгре не ведет себя так. Вадимир расколет тебя. Просто поговорив раз.
Это не вселяло надежд, обыкновенный грабитель видел меня насквозь. Но я уже не мог отступить.
- Конечно, я не прибегу и не стану выкладывать ему все на тарелочке. ... Но если я буду молчать... Вполне естественно на допросе вспомнить лишь самое главное и опустить хорошо известные мелочи, тебе так не кажется? - Я снова склонился к самому его уху и зашептал, не в силах замолчать, - Как ты думаешь, долго ли будут вас пытать, прежде чем повесят, в этом случае?
Выложив всё, я понял, что меня слушает связка до последнего человека. Слушает молча и очень внимательно.
- Нет, ты точно спятил... Ты этого не сделаешь, - Сет уже не пытался отстраниться. Мы шли в ногу, плечо к плечу, сцепившись взглядами, за нами наблюдала вся цепь, и я затылком чувствовал, что и мальчишка, приснувший было на ворохе корзин, встрепенулся и, сонно протирая глаза, повернул любопытный нос в нашу сторону.
- Сделаю. Если не покину обоз сегодня же... сделаю! Мне все равно уж будет, - я врал вдохновенно, потому что и сам верил лжи. По крайней мере, на тот момент. И, кажется, Сет дрогнул.
- Посмотрим, - буркнул он, отворачиваясь.
И мы пошли дальше. Связка молчала, бросала временами косые взгляды, но все чаще и дольше, понурив головы, смотрела под ноги. Чем выше вставало солнце, тем труднее было идти. Грязь сначала загустела, потом засохла комьями и, наконец, осыпалась мелкой рыжей пылью. Ярко-рыжей, почти красной пылью. Я так устал, что лишь когда, вздымаемая десятками ног, колес и копыт, взвесь начала подниматься клубами и окутала нас облаком, вяло подумал, что действительно попал куда-то очень далеко-далеко от родных суглинков и черноземов. Люди кашляли, и прятали лица в ткань - натягивали на нос широкие вороты рубашек, я пытался защититься майкой, долго не мог зацепить тугую резинку и, наконец, орудуя зубами, кое-как справился. Я уже давно не чувствовал под собой ног, но больше всего мне хотелось пить. Я с нетерпением ожидал вечера. Мне казалось, что тогда у меня появится шанс.
Лучи, падающие с ясного неба, впивались в плечи раскаленными иглами, выжигали глаза, заставляя опускать голову, поливали спину нестерпимым жаром. Долгожданные сумерки принесли некоторое облегчение, а с наступлением темноты был объявлен привал и разложены сторожевые костры. Обоз, днем вялый и разморенный, ожил.
Мы опустились на горячую, разогретую за день землю. Люди рядом жаловались на затекшие в одеревеневших, заскорузлых от грязи сапогах, ноги. Просили снять цепи, чтобы разуться, почиститься. Многие просили воды. Солдаты делово сновали мимо и не обращали внимания на просьбы и требования пленников. Обозники раскладывали свои, маленькие, костерки, ставили на них незамысловатую глиняную посуду и варили походные похлебки: от всей сморенной, вяло шевелящейся ленты поднялся и растекся широко вокруг одуряющий аромат мяса, овощей, специй. С голодухи у меня закружилась голова. Рот наполнился вязкой слюной. Я сглатывал, но чувствовал лишь сухую крупу дорожной пыли с солоноватым привкусом пота. Вокруг смеялись и оживленно переговаривались довольные, располагавшиеся на отдых люди. Теперь я слушал другую часть истории нападения на обоз. Она подтверждала мои догадки. Обычная тактика грабителей: пропустить богатую, хорошо охраняемую голову обоза и отсечь пару десятков последних телег - мелких купцов и крестьян - в этот раз не принесла успеха. Буквально перед стычкой обоз нагнал свежесформированный отряд вольных дружинников, направлявшийся в столицу. Джентльменам удачи изменила их своенравная покровительница. Появись дружинники чуть раньше, и они обогнали бы обоз, так и не узнав, что происходит за их спинами, задержись чуть в пути - и пришлось бы преследовать грабителей по остывшим следам, в чужом, плохо знакомом лесу, родном доме шайки. К моему несчастью, я попал в самую гущу событий: дружинники сильно потрепали шайку, да и преследование тех, кто пытался скрыться, сложилось удачно. Но Вадимир был порядком рассержен. Внезапное и непрошенное вмешательство озлобленных постоянными грабежами крестьян стоило жизни шести молодым, не обученным еще толком дружинникам. И потому ликование спасенных торговцев было тихим и сдержанным, с оглядкой на посуровевших солдат, потерявших своих товарищей, еще не успев толком приступить к службе.
А те не особо спешили заниматься нуждами пленных. Помимо костров на периметре, они поставили костры поменьше, на которых и готовили в объемных походных котлах какое-то густое варево. Торговец средней руки в знак благодарности предоставил один из своих фургонов капитану Вадимиру и его офицерам. И вскоре после того, как обоз окончательно замер - жующий и успокоенный - за мной пришли. Пара солдат подошла, молча и деловито сняла оковы. Получив возможность разогнуть руки, я сообразил, как же они затекли, просто зашипел от боли. С трудом встал - все равно, что подниматься без помощи верхних конечностей - был подхвачен с обеих сторон дюжими парнями в кольчугах и то ли отведен, то ли оттранспортирован к фургону капитана.
- Эй! Куда?! А как же мы?! - возмущались за спиной, но никто не обратил внимания на эти крики.
Пока меня волокли мимо костров - я явно не успевал за широко шагавшими и сытно отужинавшими парнями - со всех сторон вслед несся едва различимый гневный ропот. Многие ехали на базар с семьями, и женщины не могли сдержать торжествующего гнева. Мне пообещали и каторгу, и веревку на шею, и вечные муки ада. Я же пытался размять руки и срочно придумать какую-нибудь правдоподобную историю.
Фургон, с приподнятым на шестах боковым полотнищем, был ярко освещен изнутри парой фонарей, распространявших густой, тяжелый запах масла. Под своеобразным навесом расположился сооруженный из снятого борта фургона стол, за которым, сидя на чурбаке, меня ждал капитан. Он писал что-то на длинном куске то ли бумаги, то ли пергамента - фонари давали ровный, ярко-желтый свет. Я почему-то ожидал увидеть перо, по типу фазаньего, но капитан вертел в пальцах и покусывал длинное тонкое стило. Я так и не смог придумать ничего более-менее подходящего для предстоявшего разбирательства, хотя опыт общения с грабителями убедил меня в серьезности намерений абсолютно всех здешних обитателей. Я готовился к худшему и уповал на импровизацию. Однако капитан не обратил на меня ровно никакого внимания.
- Карманы. - Бросил он коротко.
Почуяв движение, я опередил расторопных служивых, и сам вывернул содержимое наружу: зажигалка, складной нож, блокнотик из заднего кармана джинсов. Один из конвоиров принял добычу, другой - обшарил-таки мои карманы сам, провел ладонями вдоль пояса, проверяя ремень, приподнял брючины, ощупал голени. Кроссовки живо его заинтересовали.
- Гляди-ка, чудная обувка... - капитан вскинул голову, скользнул взглядом, но остался равнодушен, а вот часы на руке его привлекли больше.
- Ну-ка, сними браслет.
- Это не браслет, это часы, - брякнул я, расстегивая замок.
- Тебя забыли спросить.
Солдат принял часы, пару раз щелкнул замком, пока нес к столу капитана, передал в руки и покрутил головой удивленно.
- Такая дорогая вещица в такой дешевой оправе, серебро было бы много богаче. С какого чудака ты это снял?
- Что за металл? Сталь? - Капитан покрутил мои титановые часы, закрыл-открыл браслет, отложил в сторону. Взял блокнот, пролистал. Вернулся на первую страницу. - Соколов Никита Александрович. Это чье?
- Моё, - я был готов ко всему, но этот вопрос меня ошарашил. Я стремительно терял уверенность в собственных силах.
- Значит это твое имя? - кажется, столь легкое признание мной собственного имени внушало ему сомнения.
- Да.
- Ну-ну. А почему здесь, - он развернул блокнот ко мне, указал на бледно серое печатное слово name, - письмо Белгрское, а все остальное написано по- нашему?
Я не нашелся, что ответить. Боюсь, что и выражением лица я создал себе ряд дополнительных проблем, - Вадимир рассматривал меня крайне внимательно. Наконец, он вздохнул удрученно.
- С глаз! - Я не успел еще сообразить, что же он имел ввиду, как два верных конвоира вновь подхватили меня под руки и развернули - назад, к пленным.
- Стойте! Да постойте же! - я рисковал свернуть шею, а Капитан даже не поднял голову.
