— Ничего не мелю. Ветер его перетащил!
Выслушал я это и думаю: «Да, это мой Мыльный Пузырь. Но как докажешь?» Решил рассказать ребятам. А они меня на смех.
— Ты, — говорят, — просто ему завидуешь!
Я чуть не заплакал от обиды.
Потом у нас были состязания по бегу. Мы, все ребята, отправились на луг. Дистанцию назначили метров пятьсот — от водокачки до дуба. Встали, выстроились. И Мыльников с нами стоит. Вожатый дал старт. Бежим. Я как ринулся, так ничего не видел вокруг себя. Видел только, что Мыльников ещё и с места не тронулся, когда я ринулся. Бегу… Вижу — первый бегу, ребята сзади пыхтят. Вот и дуб недалеко. Ещё поднажал… Пот глаза заливает. Подлетаю к дубу — вдруг Мыльников вихрем мимо меня! Понимаете? Я к дубу, а он уже стоит у дуба, улыбается.
Ну, ребята опять кричат, хвалят Мыльникова. А я столько тренировался! И бежал отлично. Но этот увалень почему-то в один миг меня перегнал.
Вовка, наш болельщик, конечно, был тут же.
— Вовка, — говорю ему, — ты что-нибудь заметил?
— Заметил, — говорит. — Вы побежали, а Мыльников на месте топчется, семенит, как курица. Совсем бегать не умеет. Вижу — ищет ветерка попутного. Ветер подул — Мыльников подпрыгнул. Ветер его и отнёс к дубу. Вот что я заметил.
Я пошёл к вожатому и говорю:
— Это же Мыльный Пузырь. Он всяким попутным ветром пользуется, а сам-то не умеет ничего!
А вожатый смеётся:
— Брось завидовать, Ваня! Зависть — нехорошее чувство.
Так нас и дурачил этот Мыльников — первый спортсмен, первый чемпион в посёлке. А сам ходит, нос кверху, улыбка до ушей.
Я один раз ему сказал:
— Думаешь, я не знаю, кто ты? Ты же Мыльный Пузырь!
А он засмеялся:
— Знаешь? Ну и знай себе на здоровье!
— Смотри, лопнешь!
— Не лопну. Скорей ты лопнешь от зависти.
Скоро его выбрали председателем нашего спортивного кружка. Ходит, важничает. Только и знает:
— Тренируйтесь, ребята, работайте!
Но вот пришлось нам ехать в соседний район на спортивные соревнования. Тут и случилось это чрезвычайное происшествие.
Вышли мы в поле на состязание по бегу. Стоим, волнуемся. А вожатый смеётся:
— Что вы, ребята! Ведь Мыльников с нами!
Ну, как обычно, дают нам старт.
Бежим. Бежим так, что земли под собой не слышим. Мы тренированные, но и противники наши тоже не уступают. Бежим — дух вон! И всё-таки они нас обгоняют.
«Где же Мыло это, — думаем, — чего там дожидается?»
А Мыльникова нет и нет. Вот и финиш, я пришёл вторым. Первым пришёл парень из той команды. Но где же Мыльников?
Слышим крики какие-то, шум, смех…
— Лопнул! — кричат. — Лопнул ваш чемпион!
Оказывается, Мыльников прыгал, прыгал на месте, попутный ветер ловил. А ветра-то не случилось, Он пыжился, пыжился да и лопнул.
Вот какие бывали у нас дела!..
…Иван Андреич замолчал. Ребята слушали его не шевелясь.
— Так и ты, Федя, — сказал Иван Андреич. — Не проси помощи, не жди попутного ветра. Чему сам научишься, то и будет твоё. А что другие за тебя сделают, твоим никогда не будет.
Незаметно проходили летние дни. Лёне казалось, что эти деньки идут, взявшись за руки, будто в хороводе. Или как цветы в венке — синие, розовые, золотые… Синие как река, розовые как утро, золотые как солнышко.
— А у нас детки вылетели! — сказала как-то Феня. — Смешные такие!
Феня приходила домой по своим делам.
А когда собралась опять на ферму, Лёня отправился с ней.
Аринка сейчас же увидела, что Лёня пошёл с Феней.
— Лёня, на озеро?
— На озеро!
— И я!
Дружок тоже не отстал. Хотя он и знал, что на ферму его не пустят, что ему придётся ждать у калитки неизвестно сколько времени, но всё равно побежал за Лёней.
Лёня и Аринка сразу помчались к Тополю, который раньше был Пугалом.
А у Тополя было веселье. Целая стайка маленьких, ещё желторотых, скворушек сидела на ветках. И все они чирикали, пищали, звали отца и мать, требовали корма… А Тополь боялся даже листочком шелохнуть, чтобы не испугать этих деток.
Скворчиха-мать сначала встревожилась, когда ребята прибежали к Тополю. Но Тополь тихонько прошептал:
— Не бойся, это свои.
Скворчиха узнала Лёню и Аринку.
— Здравствуйте, — пропела она, — вот мои детки!
И полетела искать гусеницу или улитку. Дети её хоть и вылетали из гнезда, пищу себе находить ещё не умели. Тут явился Скворец с каким-то червяком. Птенцы бросились к нему, выхватили червяка и запищали ещё громче.
— Ну вот, видели? — сказал Скворец. — Чем больше кормишь, тем они голоднее! Мы уже все огороды обшарили, все капустные грядки осмотрели. А они всё есть просят!
— Э, э, как не стыдно! — сказала Аринка птенчикам. — И крылья у вас есть, и хвосты есть, и клювы, а вы всё за отцом да за матерью вяжетесь!
— А мы ещё не умеем! А мы не умеем! — запищали птенцы. — А мы не знаем, где улитки живут!
Прилетела Скворчиха с улиткой в клюве. Птенцы мигом выхватили у неё улитку и опять запищали.
— Беда с вами! — сказала Скворчиха. — Вздохнуть некогда. И придумали же люди песенку: «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда!..» Отдыха мы не знаем — вот что! — И снова улетела.
— Ничего, ничего, — сказал Скворец, — скоро станут совсем взрослыми. Сами будут добывать пищу. К осени им надо как следует окрепнуть — полетят вместе со стаей в тёплые страны. А туда путь не близкий. Вы географию знаете?
— Не очень, — ответил Лёня. — А куда вам лететь?
— В Африку нам лететь, — со вздохом сказал Скворец, — очень далеко. Много дней летим туда. Но когда над землёй летишь, это ещё ничего. Можно опуститься, отдохнуть, поесть. А вот когда над морем, то и отдохнуть негде. День летишь, ночь летишь… Крылья уже как неживые, еле машут. Иногда думаешь — ну, конец, ещё раза два взмахну и упаду в море. Но сожмёшь клюв — и машешь, машешь… И на деток оглядываешься — как они? Не отстают ли, не падают ли?.. Хорошо, если островок — так все птицы на него
