Сэм гордо шагал, держась за руку отца. Приятно быть похожим на Па, хотя все и говорят, что у него, Сэма, губы матери и брови дедушки Бенджамина.
Сегодня Па приколол к куртке медаль. Он получил ее на войне. Почему Па не носил ее каждый день? Когда он, Сэм, станет взрослым, отец подарит ему медаль, и он никогда-никогда ее не снимет! Семеня рядом с отцом, мальчик видел себя сержантом Паркером, так же как Па воображал себя священником, когда читал молитву.
Возле школы стояли одни отцы. (К преподобному Джошуа мальчиков провожали мамы.) Почему-то все белые. Сэм хотел спросить отца и тут заметил, что Па чем-то огорчен. «Может, я что-то сделал не так?»
— Па… — начал он несмело.
Ничего не ответив, Па стиснул ему руку. Сэм осмотрелся вокруг. И остальные отцы какие-то мрачные. Наверное, из-за начала занятий у всех испортилось настроение… А вообще-то здорово, что здесь есть портик!
Внезапно отцы повернулись к ним спиной. Одновременно! Будто подхваченные порывом ветра! Только теперь Сэм заметил во дворе полицейских. Сколько их! Четыре, десять, двадцать, пятьдесят. С неподвижными лицами они наблюдали за происходящим.
Сэм очень любил полицейских. Ведь они тоже бывают сержантами! У него было туманное представление о войне — это когда полицейские приходят в другие страны наводить порядок. Когда он вырастет большим…
Отец наклонился, обнял Сэма так крепко, что чуть не задушил: «Иди!» Потом подозвал и обнял снова. В толпе мальчиков Сэм узнал четырех знакомых из квартала. Черных барашков было только четверо. Он обернулся и увидел отца. Тот стоял с напряженной шеей, широко раскрыв глаза. Сэм помахал ему рукой. У Па заколотилось сердце. Ему казалось, что взмах маленькой черной руки — призыв на помощь — слишком поздно!
Детей вели по гулким светлым коридорам. С Сэмом никто не разговаривал. «Новенькие, как и я, — подумал Сэм, — может, и у них побаливает живот…». Его внимание сразу привлек очаровательный белокурый мальчик. «Маленький принц!» Сэму казалось, что он всю жизнь ждал этой встречи. Он был крепче большинства ребят и без труда пробился локтями и сел рядом с маленьким принцем.
— Андерсон и Паркер, садитесь вместе слева, возле окна! — неуверенно скомандовал учитель, не поднимая глаз от записей.
— Сесть вместе? — повторил Сэм, раскрыв рот от удивления. Андерсон нахмурился и сделал знак: «Давай скорей!» Сэм с сожалением взглянул на маленького принца и сел у окна.
За весь урок учитель не задал им ни одного вопроса. Время от времени он украдкой посматривал в их сторону. Как-то взгляды учителя и Сэма встретились, и каждый прочел в глазах другого тревогу. Но Сэму было на все наплевать: он любовался маленьким принцем, ему хотелось быть ему братом, защищать его…
Словно повинуясь настойчивому взгляду, белокурый мальчик посмотрел на негритенка, прищурив глаза на надменном невыразительном лице. Сэм, одаривший своего избранника сверкающей улыбкой, расстроился. Он не знал, что маленькие принцы бывают близорукими.
Сэм выглянул в окно и вдруг… Как он раньше не заметил? В углу двора весь залитый солнцем возвышался портик. Он ущипнул Андерсона и пальцем указал на портик. «Ну и что?» — не понял тот. Эх! Показать бы это чудо маленькому принцу! Но со старого места ничего не разглядишь. Правда, Сэм мечтал о другом портике: две бесконечные лестницы, как у Иакова из Священного писания, и беспорядочное нагромождение балок, подобно реям трехмачтовых судов (со страницы «Корабли» в словаре). Но и этот школьный портик, белый и приземистый, восхищал его. Вот он поднимается вверх, прыгает, раскачивается… Острый голос Андерсона (он был на два года старше Сэма) призвал его к порядку — надо вести себя, как учат взрослые.
Отец ждал Сэма у выхода. Он был чем-то встревожен, как учитель. Сэм бросился в объятия Па: «Пойдем, я покажу тебе портик!» Но Па быстро увел его. За их спиной послышались выкрики. «С чего бы это? — недоумевал Сэм. — Сегодня не праздник. Разве что начало занятий?» Он попытался вспомнить, было ли в прошлом году… Но ни о чем не спросил отца. Полицейских было вдвое больше, чем утром, и это его порадовало.
— Не говори матери, что эти люди кричали нам вслед, — Па говорил непринужденно, но каким-то осипшим голосом.
— Не скажу, — пообещал Сэм, — это мужское дело!
Па наклонился и обнял сына. Сэм почувствовал на щеке прохладное прикосновение медали.
Если Ма плакала, она становилась отяжелевшей и распухшей от слез, как дерево после ливня. Она ни о чем не спросила сына, даже не заставила его взять добавку. Обнимая его на пороге, Ма забыла сказать, что, переходя дорогу, надо смотреть под ноги. Дверь закрылась. Сэм догадался, что мама опять плачет, и испытал угрызения совести.
В тот же день после полудня мастера Паркера вызвали в кабинет директора завода. Во время воины директор был его ротным командиром. Па называл его «Господин Джеймс», а тот обращался к Па «дружище».
«Зачем он меня вызывает? — думал Па, — Хочет поговорить о предстоящей встрече ветеранов нашего отряда? А может, из-за моего предложения о сменном дежурстве в бригаде?»
Господин Джеймс усадил Па, сел рядом, предложил сигарету и поинтересовался, как дела у Сэма.
— Он весит шестьдесят шесть фунтов, господин Джеймс.
— Точно, как Том, мой младший.
— Они почти ровесники — разница около двух месяцев. Мы оба принесли их в своих солдатских мешках, господин Джеймс! — засмеялся только Па.
— Да, конечно, — сказал патрон, пряча глаза, — к тому же они учатся в одном классе. Мне неприятно говорить об этом, Паркер, напрасно вы отдали Сэма в федеральную школу…
— Почему, господин Джеймс?
— Вы прекрасно знаете, дружище!
— «Федеральная школа», что это означает? — произнес Па после долгого молчания.
— Школа… э… государственная школа.
— И что же, Сэм не живет в государстве, господин Джеймс?
Директор придвинулся почти вплотную к мастеру. Лучшее средство поладить — это жить отдельно. Молодые хозяйки стремятся быть подальше от свекрови, и он от души расхохотался. На этот раз серьезным остался Па.
— Детям очень хочется сблизиться и понять друг друга, господин Джеймс!
— Безусловно. Со временем они подрастут, из них получатся юноши и девушки, которые тоже захотят «сблизиться», а это уже другое дело, Паркер.
— Значит, в федеральной армии, — нахмурился Па, — белые и цветные стоят в одном ряду, а в федеральной школе это невозможно?
— Именно так, дружище.
— Что хорошо для войны, для мира не годится? Да, добрые тогда были времена, господин Джеймс!
Он с трудом отыскал пепельницу и потушил сигарету.
— Решать вам, сержант Паркер, я больше не командир.
Па натянуто улыбнулся.
— Мне нравилось исполнять ваши приказы, мой капитан, но мне не нравятся ваши советы, — сказал Па дрогнувшим голосом.
Они пожали друг другу руки. На пороге патрон задержал мастера:
— Ваше предложение о сменной работе бригады меня заинтересовало, Паркер. Мы к нему еще вернемся. Они разошлись, довольные, что снова оказались на дружеской ноге.
На перемене Сэма и Андерсона вывели во двор. Там уже стояли двое черных ребят. Смотритель повел всех четверых к служебной двери в противоположную сторону от главного входа. Проходя мимо портика, Сэм спросил:
