Нестеренко Юрий
Вторжение
Юрий Нестеренко
Вторжение
Эта повесть задумана в 1988 году как полемика с произведениями Стругацких 'Туча', 'Гадкие лебеди'.
И вышел дым из кладезя бездны, как дым из большой печи; и из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть... На ней были брони, как бы брони железные... Власть же ее была - вредить людям пять месяцев. 'Откровение Иоанна Богослова'
Железной рукой загоним человечество к счастью! Советский лозунг 20-х годов
1.
Здание аэровокзала было набито битком. В воздухе стоял разноголосый гул. Протискиваясь сквозь толпу, Беланов вглядывался в лица этих людей: растерянные, испуганные, мрачные, деловитые, усталые, злые... Люди бежали из города. Одни считали, что это временно, буквально на несколько дней. Другие прощались с городом навсегда. Третьи чувствовали, что проститься придется не только с городом, но и со всем привычным укладом жизни. 'Кто из них прав? - думал Беланов. -Пока, кажется, Туман ничем не угрожает. Впрочем, человек всегда боялся неизвестного... и нередко оказывался прав.'
Он вышел на улицу. Моросил мелкий дождь. На стоянке такси не было ни одной машины. Беланов направился к рейсовому автобусу, как вдруг услышал: -Артур!
Рядом с ним остановился серый автомобиль. Из машины вышел высокий нескладный человек лет сорока, в сером плаще и без шляпы, и поспешил навстречу Беланову.
-Генрих!
Они обнялись.
-Сколько лет мы не виделись? - спросил Генрих.
-Пять лет. Здесь тогда все было иначе. С каждым рейсом прилетали туристы. А теперь все только бегут. И дождь этот мерзкий...
-У нас теперь всегда дождь. Садись в машину.
Автомобиль выехал на шоссе, ведущее к городу.
-Туман притягивает к себе тучи? - спросил Беланов, глядя на серое, без единого просвета небо и мокрое шоссе.
-Черт его знает, может, притягивает, а может, сам плодит... Скоро сам все увидишь.
Беланов пожал плечами.
-Что я могу увидеть, я же не специалист по проблемам экологии. Я кибернетик.
-Я уж не знаю, кто здесь нужен, эколог, кибернетик или священник. Во всяком случае, ни с чем подобным люди прежде не сталкивались.
-Что он из себя представляет? По газетам ничего толком не поймешь.
-Туман как туман, только серый и очень плотный. Ни ветер, ни дождь на него не влияют. Сейчас он занимает уже около десяти квадратных километров и хоть и очень медленно, но растет. Издали это похоже на застывший дым, только без клубов. Сплошное ровное марево. Впрочем, когда увидишься с доктором Кромвальдом, он тебе это распишет по науке.
Автомобиль миновал колонну военных машин, стоявших на обочине.
-В городе много военных? - спросил Артур.
-С каждым днем все больше.
-Но им-то что здесь делать? Какое отношение они имеют к науке?
-Первобытный человек, видя что-нибудь непонятное, хватался за дубину. Потом в сознании людей произошел поворот, и они в таких случаях стали обращаться к богу. (Беланов поморщился - он не любил религию.) Однако все возвращается на круги своя,- продолжал Генрих. -Впрочем, их тоже можно понять. Все-таки второй после столицы город Республики... летняя резиденция Президента...
Автомобиль въехал в город. Улицы были пустынны. На перекрестках мокли полицейские в длинных блестящих плащах. Наконец Генрих остановил машину. Дальше ехать было некуда. Улицу перегораживал полосатый шлагбаум. На нем красовалась жестяная табличка: 'Стой! Предъяви пропуск.' По ту сторону шлагбаума улицу заполняла военная техника: грузовики, амфибии, бронетранспортеры. В конце улицы виднелась еще одна загородка. За ней все терялось в серой пелене.
-Это он и есть?
-Да.
Генрих дал задний ход. Машина развернулась и покатила в объезд.
-Надеюсь, ты не надумал остановиться в гостинице? - поинтересовался Генрих.
-А почему бы и... - начал Беланов.
-Никаких 'почему бы'! Ты остановишься у меня. Не бойся, ты меня ни капли не стеснишь. Я тебе тоже не буду навязывать своего общества.
-Но мне надо нанести кое-какие визиты... Я буду поздно возвращаться...
-Ничего, я сам ложусь поздно.
-А Маргарита не будет возражать?
Генрих прервался на полуслове и как-то сник.
-Я разве не писал тебе? Мы расстались. Уже больше года.
-Извини. Я действительно не знал.
-Да что там... В конце концов, поэт, у которого все хорошо, перестает быть поэтом... А вот мы и дома! - закончил Генрих, тормозя у подъезда. 2.
Несколькими часами позже Артур поднимался по старой лестнице со стертыми ступенями. Дом был построен еще в прошлом веке; таких в городе оставалось уже немного, в основном в центре, и половину их уже поглотил Туман. Артур остановился на площадке четвертого этажа и позвонил. Внутри квартиры послышались шаги и смолкли у двери; очевидно, его рассматривали в глазок. Затем дверь открылась.
-Здравствуй, Эльза.
Она не казалась слишком удивленный.
-Здравствуй, Артур. Я знала, что ты приедешь.
Она провела его в комнату и села у окна. Артур сел напротив и только тут заметил, как она изменилась. Лицо ее было бледно и устало; от глаз разбегались мелкие морщинки, веки покраснели и припухли. Взглянув на нее, Беланов сразу же спросил о здоровье.
-Нормально... Я просто устала, - она вымучено улыбнулась.
-У тебя неприятности? Впрочем, теперь у всех неприятности. Туман...
-Причем тут Туман?
Она встала и повернулась к окну.
-Вон он, отсюда виден... Триста метров до ближайшего ограждения. Соседи говорят - надо уезжать... Сейчас на окраинах много пустых квартир. А то и совсем из города... Наверное, скоро я останусь одна во всем доме. И буду ждать Туман...
-Что с тобой, Эльза? Откуда эта мрачность?
Она резко обернулась к нему.
-Ты видел наших детей, Артур? Ты можешь объяснить, что с ними происходит?!
В этот момент раздался звук ключа, вставляемого в замочную скважину. Дверь открылась и захлопнулась.
-Это он, - сказала Эльза и крикнула: -Роберт!
На пороге появился рослый и крепкий парень лет пятнадцати. Он был в пятнистой куртке военного образца с закатанными рукавами, такой же маскировочно-пятнистой расцветки штанах и тяжелых армейских ботинках. На поясе у него висело некое самодельное подобие полицейской дубинки. На левой стороне груди был приколот странный значок: в черном овале белая буква М. Мокрые от дождя волосы были коротко подстрижены.
-Здравствуй, Роберт, - Беланов поднялся навстречу сыну и протянул руку.
-Здравствуй, - ответил Роберт. Во взгляде его читалось раздражение. Секунды две он раздумывал, пожать или нет протянутую руку. Наконец все-таки пожал, тут же развернулся и вышел из комнаты. Снова раздалось клацанье ключа, хлопнула дверь.
-Погоди... Он что, в дверь своей комнаты замок врезал?
-И ключ всегда с собой носит, - чуть не плача, подтвердила Эльза. -Я ему говорю: 'Неужели ты думаешь, что я буду без разрешения рыться в твоих вещах?' А он:'А кто тебя знает! Вы ведь сейчас все
