- Оператор слушает, - отозвался Шегель.
- Что там стряслось, Олег Орестович?
Между инженерами начался оживленный разговор, столь густо пересыпанный специальными терминами, что разобраться в нем могли лишь посвященные. Ларин вначале прислушивался с интересом, потом потерял нить рассуждении, запутался и заскучал. Нечаянно, боковым зрением он заметил, как контрольная лампа реактора, горевшая зеленым светом, вдруг сменила его на желтый и начала мерно мигать. Секунду Ларин смотрел на нее, ничего не понимая. Потом с некоторым усилием и скрипом воспринял случившееся реактор вышел на форсаж! Вышел на форсаж, хотя Ларин слышал все еще продолжающуюся дискуссию о том, можно и целесообразно ли производить эту операцию! Что-то случилось. Что? Неисправность сигнализации? Ошибочное механическое действие Шегеля? Или самопроизвольное возрастание активности?
- Оператор, - вклинился Ларин в разговор специалистов, - проверьте режим реактора!
- Режим? - удивился Шегель и замолчал. - Реактор на форсаже, удивленно доложил он через секунду, - это вы включили?
Этот вопрос разом все поставил на свои места. У Ларина екнуло сердце и засосало под ложечкой. Страх, самый обыкновенный страх. Случилось самое неприятное из того, что может вообще случиться на ядерном корабле, реактор пошел вразнос, подбираясь к бесконтрольному режиму, который закономерно венчается сверхмощным взрывом. Привычным, давно отработанным усилием воли Ларин загнал страх в самые подвалы сознания. С этого момента Ларин словно раздвоился. Один Ларин, командир рейдера и опытнейший испытатель, действовал четко, продуманно, не теряя напрасно ни одного мгновения, а другой, живой, чувствующий Ларин смотрел на него со стороны и, вообще говоря, не совсем верил в происходящее. Авария реактора? Чепуха! Не может наяву случиться такая нелепость!
- Стоп реактору, - коротко приказал Ларин и вышел на внешнюю связь.
- 'Спутник', я 'Вихрь'. Авария реактора. Тревога!
- Что вы говорите? - изумился главный плазменник.
В наушниках что-то клацнуло, видимо, руководитель испытаний задел за тангенту, выхватывая из рук инженера микрофон.
- 'Спутник' понял, - послышался его торопливый голос, - объявляю тревогу!
Ларин следил за контрольным табло. На индикаторе одна за другой пробегали стоп-команды: первая, вторая, третья. Ларин был уже готов сбросить с плеч невидимый тяжкий груз, но четвертая? Четвертая, главная? Зависла, проклятая! Неужели автоматику успело сжечь?
- Отказ стоп-системы, перешел на аварийную, - с некоторым недоумением доложил Шегель.
Он еще не осознал до конца, что произошло.
- Тревога объявлена, - послышался подчеркнуто спокойный бас руководителя испытаний.
Ларин знал, что скрывается за этим спокойствием: пронзительный вой сирен, яркие мигающие надписи: 'Ядерная тревога!', вереницы людей, спешащих под защиту лучевых экранов, щелканье герметически закрывающихся переборок и молчаливые, сосредоточенные спасатели, натягивающие скафандры высшей защиты. А четвертая, решающая команда снова зависла, зависла, проклятая!
- Отказ аварийной, перешел на дубль! - прокричал Шегель.
Вот когда случившееся стало раскрываться перед ним во всей своей грозной неотвратимости!
- 'Вихрь', я 'Спутник'. Уточните ситуацию.
- Ждите! - отрезал Ларин.
Он не спускал глаз с контрольного табло. Сейчас за считанные мгновения должна была решиться судьба 'Вихря'. Единственный шанс оставался для его спасенья. Шегель привел в действие дубль-аварийную стоп- систему. Она сработает напрямую, от аккумуляторов, минуя блок автоматики. Все четыре стоп-команды при этом проходят разом. Правда, реактор после этого подлежит обязательной переборке, зато вероятность срабатывания стоп-системы возрастает во много раз. Если сетку не успело сжечь, реактор остановится!
Но он не остановился.
- Отказ дублю! Реактор вышел из-под контроля! - выкрикнул Шегель.
Все, рейдер обречен... Взрыв реактора неизбежен.
Теперь Ларин должен сделать так, чтобы этот взрыв наделал как можно меньше бед.
- 'Спутник', я 'Вихрь'. Реактор вышел из-под контроля. Обеспечьте старт.
- Понял. Старт разрешаю.
Ларин снял рейдер со стопоров и выжал ходовую педаль. Легкая перегрузка, и стрелки приборов дали знать, что корабль тронулся с места.
- Реактор вышел из-под контроля! Вы меня поняли? Реактор вышел из-под контроля! - кричал между тем Шегель.
Похоже, сорвался и потерял голову. Да разве мудрено? Ядерный взрыв неизбежен. Только спокойно, от старт-спутника надо отойти на самом малом ходу, а то выходная струя двигателя наделает немало бед.
- Понял, Олег Орестович, - будничным тоном ответил он Шегелю. - Сколько до взрыва?
- Мало! Реактор неуправляем!
- Точнее. Сколько до взрыва, - холодно сказал Ларин.
- Это... это надо посчитать по производным.
- Посчитайте.
- По... понял.
Старт-спутник остался в стороне. Ларин довернул рейдер на маяк входных ворот зоны испытаний и прибавил ход.
- Я 'Вихрь'. Освободите первую зону.
- Зона свободна:
Теперь остались пустяки. Надо катапультировать экипаж, пройти ворота зоны, дать кораблю самый большой ход и катапультироваться самому. В защитной капсуле. Остальное - дело спасателей. Но Шегеля катапультировать рано, он еще нужен.
- Я 'Вихрь'. Готовьтесь принять оператора.
- Понял. Спасательный бот следует за вами.
Хотя бы раз использовался этот бот по своему прямому назначению? А теперь пробил и его час, придется лезть в самое пекло. Как только не называли этот курбастенький кораблик охочие до шутки и острого словца космонавты! 'Колобок', 'черепаха', 'бронтозавр'. Истинно 'колобок'! Корпус у него больше метра толщиной, он и термоядерное облако проскочит.
- Командир, до взрыва сто девяносто плюс-минус пять секунд, - четко доложил Шегель.
Молодчина, взял себя в руки! Ларин пустил секундомер и вышел на внешнюю связь.
- Я 'Вихрь'. Подхожу к зоне. Имею резерв три минуты.
- Понял, три минуты.
Большая стрелка десятисекундника резво бегала по циферблату. Оборот десять секунд. Еще семнадцать оборотов с лишним успеет она сделать, а потом 'Вихрь' превратится в раскаленное ничто, в маленькое злое солнце, испепеляющее все вокруг.
- Бот, я 'Вихрь'. Готовьтесь принять оператора.
- Я бот, понял. Иду рядом, слежу за вами.
- Андрей Николаевич, - послышался возбужденный голос Шегеля, - есть выход!
Это было как гром среди ясного неба!
- Выход? - оторопело переспросил Ларин.
- Можно попробовать 'заморозить' реактор ходом. Форсажным ходом! Гарантия успеха - процентов тридцать пять!
- Понял! Все понял!
Как это просто! Почему он сам не додумался до этого? И почему до этого вообще никто не додумался? Может быть, потому, что 'замораживать' аварийный реактор - это все равно что ходить по краю пропасти с завязанными глазами?
При разгоне корабля из горячей зоны реактора с колоссальной скоростью выбрасывается плазма, а поэтому активность этой зоны на ходу заметно меньше, чем при холостой работе, когда плазма 'варит'
