собственном примере показывал, как нужно закаляться. Летом он снимал с себя одежды и подолгу лежал на горячем песке, а зимой совершал пробежки босыми ногами по холодной земле и обнимал заснеженные статуи.
Ко всем без исключения людям Диоген относился с презрительной насмешкой – и говорил, что иногда ему кажется, будто человек – самое разумное существо на земле. Но когда он на своем пути встречал людей, кичащихся богатством или славой либо обманывающих простой народ ради собственной выгоды, то люди казались ему гораздо глупее остальных Божьих тварей. Он утверждал: для того, чтобы жить как следует, нужно иметь, по крайней мере, разум.
Диоген по природе своей был этаким циником (несложно догадаться, что «циник» – искаженное римлянами «киник»), не щадящим ни себя, ни кого бы то ни было. Он говорил, что люди изначально злы и коварны – и при любом удобном случае норовят столкнуть рядом идущего в канаву, и чем дальше, тем лучше. Но никто из них даже не предпринимает попыток сделаться добрее и лучше. Он удивлялся, что люди смотрят вдаль, не замечая простых и повседневных вещей, которые происходят совсем близко. Его раздражало то, что они молят Бога о крепком здоровье, в то же самое время занимаясь обжорством на многочисленных пирушках.
Философ учил, чтобы люди, по возможности, сами о себе заботились, ели простую пищу и пили чистую воду, коротко стриглись, не надевали украшений и вычурной одежды, как можно чаще ходили босиком и больше молчали, потупив взгляд. Людей, обладающих красноречием, он считал пустословами с ограниченным мировоззрением.
Будучи глубоко верующим, Диоген считал, что все происходящее на земле находится во власти богов. Мудрецов же он полагал приближенными к богам избранными людьми, их близкими друзьями, а так как у друзей все общее, то абсолютно все на свете принадлежит мудрецам. Он же был уверен, что судьбу можно перехитрить, если вовремя проявить отвагу и мужество. Закону он противопоставлял природу, а человеческим страстям – разум.
Тем, кто боялся недобрых снов, Диоген говорил, что лучше бы они беспокоились о том, что делают днем, а не о глупых мыслях, которые приходят в голову по ночам. Но как бы цинично он ни относился к людям вообще и к себе в частности, афиняне любили и почитали Диогена. И когда однажды бедный мальчик случайно разбил его дом – бочку, этот мальчик был подвергнут жестокому наказанию, а Диогену дали новую бочку.
Часто он объявлял во всеуслышание, что изначально боги даровали людям легкую и счастливую жизнь, но те сами испортили и омрачили ее, постепенно придумывая для себя различные блага. Причиной всех бед он считал жадность – и самым горестным в жизни называл старость, которая застигает человека в нищете. Такое прекрасное чувство, как любовь, Диоген называл делом бездельников, а благородных и добродушных людей – подобиями богов. Жизнь человеческую считал злом, но не всякую жизнь, а лишь дурную.
Славу, богатство и знатное происхождение он высмеивал, обзывая все это прикрасами порока. И единственным истинным государством считал весь мир. Диоген говорил, что жены должны быть общими и, значит, сыновья тоже общие. Отрицал законный брак. Утверждал, что все существует во всем и через все, то есть в хлебе содержится мясо, в овощах – хлеб; и вообще, все тела проникают друг в друга мельчайшими частицами через невидимые поры.
У Диогена было множество учеников и слушателей, несмотря на то, что он по меньшей мере слыл личностью необычной и неординарной. Они продолжили его дело, тем самым обеспечивая развитие идеи аскетизма в философии.
Однажды знаменитый полководец Александр Македонский проезжал через Афины и остановился, чтобы посмотреть на местную достопримечательность – философа Диогена. Александр подошел к бочке, в которой жил мыслитель, и предложил сделать для него что-нибудь. Диоген ответил: «Не загораживай мне солнце!».
47) «НАСЛАЖДЕНИЕ – ЦЕЛЬ ЖИЗНИ» (КИРЕНАИКИ)
Данное утверждение было провозглашено античными философами, которое входили в состав единой школы и назывались киренаиками. Их постулат весьма приятен на слух, оттого он был взят за основу при зарождении и развитии многих других философских теорий.
Основателем школы киренаиков является происходивший родом из Киреи ученик Сократа Аристипп (умер после 366 года до н. э.). Учениками Аристиппа были его дочь Арета, Эфион из Птолемаиды, Антипар из Кирены и другие. Аристипп приехал в Афины, привлеченный славой Сократа. Занимаясь софистикой (философией), он первым из учеников Сократа начал брать плату со слушателей и отсылать деньги учителю. В философии Аристиппа заметно влияние Сократа.
Из воспоминаний современников Аристиппа известно, что он «умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, играя свою роль в соответствии со всею обстановкой. Поэтому и при дворе Дионисия он имел больше успеха, чем все остальные, всегда отлично осваиваясь с обстоятельствами. Дело в том, что он извлекал наслаждение из того, что было в этот миг доступно, и не трудился разыскивать наслаждение в том, что было недоступно...».
Современники Аристиппа отмечали его остроумие, полную свободу от всяких предрассудков и условностей, в том числе нравственных. Например, известен случай, когда царь Дионисий плюнул в Аристиппа, а тот стерпел. Когда же философа упрекнули в отсутствии гордости, он ответил: «Рыбаки терпят морские брызги, чтобы поймать мелкую рыбешку, почему бы мне не стерпеть брызги слюны, чтобы поймать большую рыбу».
Именно такой взгляд на вещи и лежал в основе философских воззрений Аристиппа. Он считал, что ощущения не имеют никакой познавательной ценности; следовательно, с их помощью невозможно достоверно познать окружающий мир, они только могут свидетельствовать о психологическом состоянии субъекта. Человек, по Аристиппу, подобен осажденному городу, то есть знает достоверно только то, что происходит внутри него самого. Этот постулат послужил Аристиппу выводом о необходимости субъективного действования. Поскольку ощущения не способны дать адекватного отражения внешнего мира и его законов – значит, единственным критерием поведения могут служить субъективные состояния индивида. Ощущения же Аристипп характеризовал как движения и подразделял их на легкие (удовольствия) и бурные (неудовольствия). Было также среднее состояние – отсутствие и того, и другого.
Аристипп считал удовольствие (наслаждение) единственным благом, к которому следует стремиться. Неудовольствие (или страдание) Аристипп считал злом и говорил, что его следует избегать. Таким образом, Аристипп явился родоначальником этического гедонизма, причем единственным в истории европейской этики до конца последовательным представителем этого направления.
Стремление к удовольствиям стало не только исходным пунктом, но и существенным содержанием этики Аристиппа. С его точки зрения, качество удовольствия не зависит от способа его удовлетворения: «Наслаждение является благом, даже если оно порождается безобразнейшими вещами». Удовольствия (наслаждения) Аристипп измерял только их интенсивностью, потому подлинными для него являлись лишь телесные удовольствия, которые имели преимущество перед духовными. Под удовольствием, по Аристиппу, следует понимать положительное состояние, а не освобождение от боли. Удовольствие есть нечто наличное, относящееся к настоящему, а не воспоминание о благе и не ожидание его. Он призывал не смешивать удовольствие как отдельное ощущение со счастьем, представляющим собой сумму ощущений. «К частным наслаждениям следует стремиться ради них самих, а к счастью – не ради него самого, но ради частных наслаждений».
Выходит, что удовольствие заключено в самом себе: для его понимания нет необходимости выходить за его пределы. Однако удовольствия часто сопряжены со страданиями, и наоборот, так как нет человека, который только наслаждался бы или только страдал. По словам Аристиппа, мудрец не испытывает одних удовольствий, как и жизнь глупца не является сплошным страданием. Возникающие в эмпирической деятельности противоречия индивид может решить с помощью разума, образования, философии.
Как и Сократ, Аристипп обращается к знаниям как к средству преодоления реальных противоречий, но считает (в отличие от Сократа) это средство вспомогательным. Знания имеют ценность постольку, поскольку позволяют более полно наслаждаться, поэтому они полезны только в той степени, в какой способствуют цели деятельности – достижению приятных ощущений. А умственная деятельность сама по себе
