самостоятельного значения не имеет.
Известен и другой эпизод из жизни Аристиппа. Когда кто-то предложил философу решить трудную задачу, тот ответил: «Зачем, глупец, хочешь ты распутать узел, который, даже запутанный, доставляет нам столько хлопот?»
Философия и образование способствуют осознанию подлинной цели человеческой деятельности – стремлению к удовольствиям – и освобождают от тех социальных условностей, которые препятствуют постижению этой цели. Аристипп пытается, насколько это возможно, упростить жизнь – и учит этому всех остальных.
Однажды сам Аристипп просил у царя Дионисия о чем-то за своего друга, а тот отклонил просьбу. Аристипп бросился в ноги царю, и кто-то из присутствовавших засмеялся. Аристипп сказал: «Не я виноват, а Дионисий, у которого уши на ногах растут». Так, из любого, даже самого неудобного жизненного положения Аристипп умудрялся находить выход и не стеснялся казаться бессильным и слабохарактерным трусом.
По мнению киренаиков, «мудрец чужд зависти, любви и суеверия, ибо эти чувства порождаются пустою мнительностью, но ему знакомы горе и страх, которые порождаются естественно».
Сильная сторона этики Аристиппа и киренаиков вообще состоит в том, что они прославляют живого, единичного индивида, полностью властвующего над своим существованием. Киренаики считают, что абстрактные нравственные нормы, соображения стыда и приличий должны подчиняться человеческой потребности в наслаждении. Последователи Аристиппа Феодор Безбожник и Гегесий усилили антисоциальные мотивы в своих философско-этических воззрениях.
Например, Гегесий прославился тем, что доказывал, будто стремление к наслаждениям неизбежно приводит к страданиям, а раз так, значит достичь наслаждения невозможно. Тогда, по логике Гегесия, высшая цель человеческого существования недостижима, следовательно жить незачем. История свидетельствует о том, что, проповедуя эти идеи в Египте, Гегесий убедил многих своих слушателей совершить самоубийство.
Суть этики киренаиков состояла в проповеди самоутверждения конкретного субъекта, который отвергает мораль как некую силу, препятствующую достижению поставленных целей: они провозглашали в качестве высшей моральной ценности саму его жизнь в ее позитивных, чувственных проявлениях. Но последовательное следование гедонистическому принципу обернулось совершенно противоположным результатом: благо индивида признается неосуществимым, и жизнеутверждение сменяется жизнеотрицанием.
Известно, что глава философской школы киренаиков Аристипп Киренский не только на словах, но и в жизни следовал принципам собственной философии. Так, однажды путешествуя вдоль моря и неся на плечах мешок с золотой утварью, Аристипп почувствовал усталость, сбросил мешок на песок и пошел дальше налегке, совершенно довольный испытанным облегчением.
48) «СУДЬБА ПОКОРНОГО ВЕДЕТ, А НЕПОКОРНОГО ТАЩИТ» (ДРЕВНЯЯ СТОЯ)
Данный постулат провозглашен древними стоиками и явился основой их этических воззрений. Основателем стоической школы был Зенон Китийский. К нему примкнули Хриссип, Апполодор и Стилл, а также Евдром, Диоген Посейдонский, Посидоний и другие. Самыми известными учениками Зенона и философами стоической школы являются Персей Китийский, Аристон Хиосский, Эрилл Карфагенский, Дионисий Перебежчик и другие.
Зенон – сын Мнасея из Кития (Китиона), греческого города на Кипре. Учителем его был Кратет, а потом он учился 10 лет у Стильпона и у Ксенофонта, а также у Полемона. Когда учился у Кратета, он писал свое «Государство». К другим его сочинениям принадлежат: «О жизни, согласно с природою», «О страстях», «Об обязанностях», «О порыве, или человеческой природе», «Этика» и другие.
В «Жизнеописаниях» древнегреческого историка Зенон выглядит следующим образом: «Рассуждения свои он излагал, прохаживаясь взад и вперед по расписной стое..., потому что искал места малопосещаемого; а именно здесь при Тридцати тиранах было погублено почти 1400 граждан. Сюда стали приходить люди послушать его, и за это были прозваны стоиками, равно как и его ученики; а до этого они назывались зенонцами», как о том свидетельствует и Эпикур в своих письмах». Историк уточняет, что «стоиками раньше называли стихотворцев, препровождавших свое время в стое...»
Известно, что «афиняне оказывали Зенону великий почет: они даже вручили ему ключ от городских стен и удостоили его золотого венка и медной статуи»; кроме того, «им гордились китийцы, которые жили в Сидоне. Сам царь Антигон выражал ему благосклонность и не раз его слушал, когда бывал в Афинах. Он даже приглашал философа к себе...». Из этого следует, что Зенон был весьма известной личностью в свое время.
Таким образом, стоицизм, возникший одновременно с другими древнегреческими философскими направлениями и схожий с ними в обосновании свободы личности индивида, способности быть счастливым независимо от внешних обстоятельств, связывает добродетель с пониманием царящей в природе необходимости. Необходимость, по мнению стоиков, неумолима, не знает никаких исключений, в ее роковой ход включен и человек. Правда, он обладает разумом – и может осознать неотвратимость судьбы, в этом и состоит его свобода, источник невозмутимости человеческого духа. Такова основная мысль этики стоицизма.
Родоначальник стоицизма Зенон первый заявил в своем трактате «О человеческой природе», что конечная цель человеческого существования – это жить в согласии с природой, а это то же самое, что жить в добродетели. Вывод Зенона: «Сама природа ведет нас к добродетели». О том же говорят и другие стоики: Клеанф, Посидоний и Гекатон. Исходя из вывода стоиков, жить добродетельно – значит жить по опыту всего происходящего в природе, потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, соответствующая природе, – жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а «закон этот – верный разум... это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека...»
Не убегать от мира, а, напротив, целиком и полностью принять его – так обосновывают стоики свой этический подход. Из жесткого хода природных событий нельзя вырваться ни при каких обстоятельствах, поэтому высшая мудрость человека состоит в том, чтобы полностью (не только физически, но и душевно) идти навстречу природной необходимости.
Изначальное природное влечение живого существа заключено в его стремлении к самосохранению, которое существует в стихийно-инстинктивной форме. Но, как считают стоики, у животных оно сопряжено с представлением о вредном и полезном для его природы. У человека помимо такого представления есть разум, логически стройное мышление, которое позволяет ему охватить весь порядок (ход вещей) в природе и точно судить, что соответствует его природе, а что нет. Разум ему дан для более совершенного руководства своими действиями. В связи с этим стоики связывают специфику человеческой природы именно с разумом: «Жить по природе – значит жить по разуму, потому что разум – это наладчик побуждения».
По мнению стоиков, разум является природной характеристикой личности и направлен к Божественной сущности Космоса. Разумная жизнь является принципом не только человеческой природы, но и природы в целом и выступает одновременно как требование совершенствования всякой личности. Для стоиков добродетельность и человеческое совершенство состоят в том, чтобы развивать свой разум до состояния, когда он сблизится с Космическим Разумом. Таким образом, жить в согласии с природой и жить разумно и добродетельно – одно и то же.
Иными словами, человек совершенно не властен над обстоятельствами собственной жизни, но он ничем не ограничен в оценке этих событий, во внутреннем отношении к ним. Привилегия разумного индивида – присущая ему свобода – состоит в том, что он имеет собственное внутреннее отношение к этой необходимости, неотвратимому ходу событий. Счастье его зависит от его конкретного положения в мире, от того, как он воспринимает и внутренне оценивает свою включенность в мир. А его страсти – это материя, через которую он обнаруживает свою нравственную сущность. Так стоики провозглашают бесстрастность, в частности безжалостность, которая способствует преодолению чувственных страхов и ведет к свободе от них. Это в свою очередь ведет к рассудительности, к правильному знанию человеком того, что делать и что не делать, руководствуясь долгом.
