автор нижеприведенной басни, форма которой, кажется, напрочь опровергает мои рассуждения. Тем не менее, я от них не открещиваюсь.
Лирический герой на пороге бытия
Однажды, когда я работал в редакции журнала «Югра», мне пришло письмо со стихотворением об осени. Автор удачно подобрал звучные слова и передал свежие приметы осени. Но строфы произведения жили отдельно, не было связи между ними. Стихотворение как бы разваливалось.
Мне трудно было что-либо посоветовать автору, так как лирика – вещь очень индивидуальная. Но все- таки через некоторое время идея пришла. В стихах речь шла о деревенской избушке, опадающих листьях, дожде.
Я предложил автору расположить строфы слегка по-другому. Чтобы тот человек, от лица которого идет лирический монолог, совершал по ходу стихотворения какое-то естественное действие. Пусть он надевает плащ и выходит из дома, либо наоборот, продрогший, с улицы заходит в дом.
Автор понял мою подсказку правильно. Он переставил строфы и ограничился изменением лишь одной строки – в ней лирический герой собирается ступить на порог избушки. Тем не менее, стихотворение полностью преобразилось.
Прояснилось место действия в пространстве. Движение лирического героя стало легко представить, оно дало связь отдельным частям изображаемого. Впечатлением цельности повеяло от общей картины.
К сожалению, некоторые начинающие авторы относятся к своим трудам полурелигиозно: Их идеал – верующий в автора почитатель, а не читатель со здоровым воображением. Труды, вышедшие из-под их пера, подобно священным индийским коровам, не терпят обычного обращения.
Недавно ко мне обратилась писательница из Нефтеюганска. Предварил нашу встречу телефонный звонок из мэрии. Звонила сама писательница. Она объяснила, что находится в нашем городе проездом, ей посоветовали обратиться ко мне, и попросила о встрече.
Пришла невысокая женщина лет сорока. Она сразу же огорошила меня признанием, что чувствует себя как на медицинском приеме. Впрочем, последующий разговор был недолгим. Попросив ее показать рукопись, я получил подборку разнородных листочков. Тут были наклеенные на бумагу мятые газетные вырезки, ксерокопии, машинописные и рукописные страницы в самом причудливом сочетании.
Признаться, за годы работы в литобъединении приходилось видывать и не такое, поэтому попытался внимательно ознакомиться с текстами. Увы, даже слабого намека на связный текст я не обнаружил. Зато пришлось выслушать опасение поэтессы, не станет ли она жертвой плагиата. Потом она заявила, что не желает менять в своих текстах ни строчки. Когда она еще добавила, что весь этот материал находится на каком-то засекреченном сайте в Интернете, осталось только пожать плечами и распрощаться.
Провожая даму к выходу, я нечаянно бросил взгляд на ее обувь. Исключительное внимание к духовному творчеству, довело эту женщину до полного презрения ко внешнему виду. Туфли расползались по швам, из которых торчали какие-то не совсем чистые ремешки. Передо мной был образ законченной графоманши.
К сожалению, подобные личности встречаются не так уж редко.
Некоторые черты авторской глухоты и нетерпимости встречались, наверное, у всех классиков. Вспомним, например, резкое неприятие Шекспира Львом Толстым, переписку Клюева и Есенина. А милые прелести, испокон делящие русскую литературу на «западников» и «славянофилов», «интеллектуалов» и «деревенщиков»?
Напротив, многолетнее общение с любителями самодеятельного литературного творчества показывает, что в основном это люди самокритичные, уравновешенные, дружелюбные. Те из них, кому скорее удается преодолеть личные пристрастия и познать вкус настоящей литературной работы, легче добиваются значительных успехов. Они пополняют впоследствии стан профессиональных писателей.
Свободное обращение с поэтическими средствами, как с могучими инструментами литературного творчества дается многим далеко не сразу. Кому-то помогает музыкальная одаренность, кому-то элементарное филологическое образование. Вот пример удачи Виктора Кононова. Аллитерация в стихотворении «Буря», позволяет ему ярко передать звуковые ощущения от переживаемой грозы:
Аллитерация (опора стиха на особый согласный звук или повторяемую комбинацию звуков) позволила развернуть звуковой образ грома. В сочетании «Р» с согласными «Г» («К», «Х») отражаются первые, резкие удары, а в последнем стихе «Р» звучит более одиноко, что позволяет передать слабые, отдаленные раскаты.
К сожалению, стихия обыденной речи руководит начинающими авторами порою так властно, что вытесняет из их стихотворений не только аллитерацию, но и другие красоты, оставляя только любезную всем рифму, да намек на стихотворный размер.
«Кровь с молоком» или молоко с кровью
Часто начинающие авторы заявляют: «В такой-то газете опубликовано очень слабое стихотворение. Печатают же такие вещи! А почему мое стихотворение нельзя сразу напечатать? Отчего мне отказали?»
Обычно приходится пояснять, что не все журналисты и редактора сведущи в поэтическом искусстве. Не всегда иное замечательное стихотворение соответствует направлению, выбранному печатным органом. А в последние годы весьма актуальной стала необходимость СМИ зарабатывать на рекламе, что порой не оставляет поэзии вообще никакого места.
Приходится объяснять разницу между газетной и журнальной публикациями, а так же публикацией поэтической книги.
Обычно такое разъяснение помогает понять, что поэзия есть нечто особенное по сравнению с иными видами художественной речи.
Часто я добавляю, что среди читателей всегда найдется человек искушенный в поэтике, поэтому равняться следует именно на него, а не на того, кого рифмованные строчки привлекают только изредка.
По-моему, самый искушенный читатель является и самым доброжелательным. Поэтому он терпеливо переносит недостатки, встречая многочисленные рифмованные поделки на радио, телевидении, в местных газетах. Он знает, что с таких поделок начинали когда-то и самые выдающиеся таланты.
Да и сам опытный читатель когда-то был обычным учеником. И все-таки равняться начинающему автору надо именно на него. Надо стараться самому стать, в конце концов, таким же способным на всестороннюю оценку литературного произведения.
А начитать анализ поэтического произведения, необходимо с исследования инверсии. Несмотря на относительную свободу в расстановке частей речи относительно друг друга, мы всегда используем ограниченное количество вариантов.
К узнаваемому виду прозаической речи можно в принципе свести и любое поэтическое высказывание.
«Однажды в зимнюю, студеную пору, я вышел из лесу. Мороз был сильный.
Гляжу, в гору медленно поднимается лошадка, везущая воз хворосту. И мужичок-с ноготок, важно шествуя чинной походкою, ведет лошадку под уздцы.
А сам в овчинном полушубке, в больших рукавицах, в больших сапогах».
«Друзья Руслана и Людмилы!
