руками. А отцу Бертрано - облачение. Представляешь - белые кружева тончайшей работы. Трудилась целый год - и все так вдохновенно, возвышенно!
- Ты никогда не была лентяйкой, Ди. Я помню даже кукольные платьица, которые ты шила из лоскутов. Они были лучше, чем игрушечные наряды в самых дорогих витринах.
- 'Ленивых шедевров не бывает', сказал Сальватор Дали. - Ди виновато пожала плечами: - Не обращай внимания, я все время будут ругать сына и цитировать гениального усатого живописца. Самое ужасное состоит в том, что у них одно имя.
- Постараюсь не путать. И вообще... Кажется, мы составим забавную пару. Ты - с парадоксами эксцентричного Дали, я - со своими потрепанными 'баранами'. Эх... У меня здесь, - Эн покрутила пальцем у виска, - целая библиотека самых развесистых, самых махровых банальностей.
Вечером, в ранних промозглых сумерках, сестры сидели на балконе. Кое-где уже пылали ярким неоном разноцветные вывески. За металлическим парапетом набережной сварливо вздыхало свинцовое, сливающееся с горизонтом, море.
- Хорошо, что я купила это пальто. Вообрази - его уценили чуть ли не вдвое из-за оторванной пуговицы! Я заменила все на костяные - получилось намного эффектней. Не подумай, я не стеснена в средствах и вовсе не скряга. Терпеть не могу бессмысленного расточительства. Это не шик - это глупость. - Ди с удовольствием закуталась в мягкую ткань и отчетливо выговорила: Чистейшая шерсть. Фантастика, оказывается, я не забыла русский. Только, наверное, кошмарный акцент.
- Есть немного. Скоро пройдет. Если уж ты помнишь слово 'скряга' и так ловко разбираешься с 'ч' и 'ш' - прогноз самый оптимистический. - Эн, сидящая в своем кресле у баллюстрады, глубоко вдохнула воздух. Чувствуешь: вареные креветки из 'Ламса' и ещё этот противный душок. Третий день не убирают берег после шторма, водоросли здорово подгнили.
- О нет, милая! Здесь виноваты не водоросли. - Ди принюхалась. Поверь - я знаток. У меня в усадьбе три кошки и свора собак.
- Угадала! - обрадовалась Эн. - Я забыла сказать - у Зайды Донован живет скочик Фанфан. Здесь все его знают. Целый день сидит у порога её лавки, словно игрушка - черный лохматый столбик с острыми ушками. Косматые смоляные брови, а из-под них зыркают - умные, слишком умные для такого безобразника глаза... Эх, чем только она его не прыскала, чем не посыпала!
- Пса?!
- Кашпо с лавром. Фанфан упорно задирает на него лапку. Вероятно, что-то имеет в виду, какой-то определенный смысл и пытается таким образом объясниться.
- Хулиган - вот и все. Надо посоветовать мадам Донован дезодорант 'Контро'. Говорят, он помогает даже на корриде. Я могу прислать целую упаковку. - Ди на секунду задумалась: - Вот только не соображу, кто должен им пользоваться - торреро или бык? Ах, да черт с ним, с этим дезодорантом... - Она замолкла и отвернулась.
- Ди... Эй, Ди... - Эн взяла руку сестры с тоненьким обручальным кольцом, одетым по-вдовьи. - Ты ведь хочешь меня о чем-то спросить?
Ди подняла на неё широко распахнутые голубые глаза. - О жизни, Эн. О целой жизни.
- Это потом... У тебя чудесная кожа и все такие же глаза, - улыбнулась Эн. - Круглые, синие, наивные. Как у отца.
- Тени и бархатная тушь. - Ди закрыла лицо руками. - Эн... всхлипнула она, - я должна была признаться сразу... Это нечестно, совсем нечестно... Она утерла нос ароматным платочком и решительно вздернула подбородок: Осенью я сделала подтяжку в хорошей клинике. Обновила лицо, шею... Я была жутко обрюзгшая, помятая и так... так хотелось ухватить за хвост ускользающую молодость. Прости...
- Молодец! - кивнула Эн. - Теперь я знаю, как могла ты выглядеть, если бы влюбилась в кюре.
- Откуда ты знаешь про отца Бертрана?!
- Я ж понимаю, Ди, - вывязать праздничное облачение способна только монашка. Но монашки не делают косметических операций. Следовательно, труженницу озаряло иное вдохновение. Логично?
- Ты угадала... Это очень плохо?
- Глупышка. Любовь не бывает плохой - обидной, оскорбительной, глупой. От кого бы и к кому бы ни была направлена. Любишь ли ты Папу Римского, своего кота, Френка Синатра, это не столь уж важно. О, смотри, смотри! Седой старик с болонкой. Болонка Эмми водит сюда хозяина, чтобы пококетничать с Джони. Тоже ведь теплые чувства.
- Но и самому сеньору, похоже, нравится хозяка песика мадам Донован.
- Быстро схватываешь. - Эн ласково посмотрела на Ди. - Я уж и забыла, что такое иметь сестру- близнеца. У нас покраснели носы. Пора заварить смородинного чаю. Мы ведь хотим хорошенько выспаться, чтобы завтра от души поболтать.
- Да, мы очень хотим выспаться, - эхом откликнулась Ди. - Но было бы неплохо добавить к чаю капельку ликера.
- А ещё орешки! Поехали, покажу, где хранятся мои запасы. Иногда нападает такое обжорство! Я словно белка - все время грызу что-нибудь. Развернув кресло, Эн направилась в комнату.
- Точно как я! Особенно идут кешью и финики. - Подхватила Ди.
- Или кусочек солями. - Эн притормозила, развернулась, в упор глядя на сестру. - Господи, мы и вправду похожи.
- Мы сделаны под копирку, дорогая моя. Это только в самый первый момент... В первый момент мне показалось, - Ди смутилась.
- Ты подумала, что я сильно изменилась. Ты не узнала меня и разозлилась, решив, что я предала себя... Нас - нас обеих... Ведь мы клялись остаться молодыми, прекрасными, счастливыми.
- Не забыла... - Ди снова присела на краешек плетеного кресла. Резкий ветер трепал лозы плюща, крутил цветные бумажные пропеллеры на лотке с игрушками. - Мы были совсем девчонками.
- Да! И считали себя особенными! Ты смеешься над этим, Ди? Ты полагаешь, что именно наша схожесть, наше осознание двойного могущества и тайного предназначения стало причиной многих бед?
- Бог мой, все не так, Анна! Мы были единым целым и разрушили связь. Поначалу это так непривычно. Да и потом мне частенько приходилось думать о том, как страшно стоять одному в центре Вселенной. Ведь каждый человек центр и от него ведется отсчет. Понимаешь? Моя боль, мои желания, страхи, привязанности... Мои и только мои...
- Понимаю. Каждый из нас, живущих - избранный. Это совсем не смешно. Скорее - прекрасно.
- Это страшно, Эн... - По лицу Ди пробегали пестрые блики от мигающей внизу неоновой рекламы. - Иногда это очень страшно. И не можешь понять, отчего так несчастен - либо ты сам плох - зол, завистлив, мелочен, глуп либо мир вовсе не таков, как должен быть - лжив, жесток, несправедлив. Не тот, кого можно любить чистым сердцем, сострадая и умиляясь.
- Конфликт мечты и реальности - самая банальная из неувядающих банальностей. Рецептов преодолеть его - множество. У каждого свой . Существовать в ладу с миром, то есть получать от своего, какого бы там ни было бытия радость - большая проблема. Я выбрала самый простой путь. Ведь ты уже давно хочешь спросить меня об этом? - Эн осторожно сняла и протянула сестре смешные круглые очки со стеклами цвета малинового сиропа.
- Посмотри вокруг, что ты видишь, Ди?
- Солнце... - Ди заправила за уши гибкие дужки. - Я вижу теплый летний вечер, Эн.
2.
Прошло пять лет. Ди так и не уехала. Сестры жили вместе, проводя большую часть времени в комнате с балконом. Зимой они сидели у окна, а как только начинало пригревать солнце, - выбирались на 'волю' - так Эн называла балкон. Она сидела в своем кресле, укутанная пледом с театральным биноклем в руке. Ди всегда была рядом, приспособив для работы передвижной столик. На нем висели два вышитых гладью мешка с клубками ниток, кусочками кружева, лоскутов, пенал с ножницами, крючками, иголками. В салон Зайды Донован специально приезжали покупатели, чтобы приобрести вещицу 'от Дианы Кордес ученицы Сальваторе Дали', как представляла её Зайда. Ди ходила в магазины, готовила обеды, вела хозяйство, вывозила сестру на прогулки по окрестностям. Они без конца болтали, никогда не скучая друг с другом.
Частенько, особенно в сумрачные зимние дни, Эн зажигала все лампы, люстры, бра и, вооружась мягкой тряпочкой, объезжала свои владения. Каждую вещь она подолгу держала в руках, обтирая пыль, проверяя,
