юного Санта Клауса, как мы привыкли видеть его на фотографиях: в меру серьезное, с темными усами, с круглым вздернутым носом и разбегающимися лучиками морщинками у глаз, хотя ему еще не было и двадцати трех лет. В глазах, да и во всем лице было что-то бессмысленное, нерешительное; ему казалось, что в его внешности чегото недостает и он никогда не сможет восполнить этот недостаток. Этого было достаточно, более того, это было удивительно. Он с улыбкой кивнул своему новому знакомому и, поворачиваясь, бросил на него быстрый взгляд через плечо. Когда он поднимался вверх по лестнице, на одном из поворотов ему неожиданно встретилась Дэйли Алис, которая спускалась ему навстречу. На его лице теперь уже не было глупой улыбочки, да и девушка больше не хихикала. Увидев друг друга, они замедлили шаг; проходя мимо, она слегка прижалась к нему и повернула голову. Смоки стоял на ступеньку выше, ее волосы коснулись его щеки, а губы оказались на расстоянии поцелуя. Его сердце отчаянно забилось от страха и переполнивших его чувств, вся кровь бросилась в голову и он поцеловал ее. Губы девушки шевельнулись в ответ, длинные руки обняли его за плечи и, зарывшись лицом в ее волосы, Смоки чувствовал себя так, будто в кладезь его мудрости прибавилась еще одна драгоценность. Наверху послышался шум и они отпрянули друг от друга. Это была Софи, которая стояла, широко раскрыв глаза и закусив губу. Заметив, что ее присутствие обнаружено, она пританцовывая, двинулась дальше. - Ты скоро уезжаешь,- сказал Смоки. - Да, сегодня вечером. - Когда ты вернешься? - Не знаю. Он снова обнял девушку и это второе объятие было спокойным и уверенным. - Я боялась,- сказала она. - Я знаю,- торжествующе ответил он. Господи, какая же она высокая. Как бы он обнимал ее, если бы не лестница?!
МОРСКОЙ ОСТРОВ Смоки был довольно сильным молодым человеком, к тому же его не очень хорошо знали в городе. Он всегда задумывался над тем, как женщины выбирают мужчин, какими критериями они пользуются может быть, это зависит от их каприза, а, может быть от вкуса женщины. Как бы то ни было, он всегда предполагал, что женщины действуют в соответствии с заранее принятым решением - неизбежным и вполне определенным. А ему оставалось ждать их, ждать, пока его заметят. Посмотрим, думал он, стоя тем вечером на ступеньках лестницы, посмотрим, как все повернется. Она так же возбуждена, как и я, она так же сомневается, она так же борется с желанием и ее сердце бьется так же, как и мое, когда я держу ее в руках. Я знал, чувствовал, что все было именно так. Он долго стоял на лестнице, подставляя легкому ветерку разгоряченное лицо. Ветер дул с океана и приносил с собой запах морского прилива, берега, прибрежных скал; он был одновременно кислым и соленым и горьковато-сладким. Я осознавал, что огромный город был, в конце концов, всего лишь маленьким островком в море. Морской остров. Но в то время, пока вы жили там, вы забывали об этом немаловажном факте. Это было удивительно, но это была правда. Он спустился со ступенек и пошел по улице, а ветер подхватывал звук его шагов по тротуару и уносил прочь.
ПЕРЕПИСКА Джордж сказал, что у них нет телефона и назвал ее адрес, который был очень прост: 'Эджвуд' - это и все. Так как у него не было выбора, Смоки уселся, чтобы выразить свою любовь при помощи почты. Он делал это с тщательностью, которая редко встречается в мире. Его толстые конверты с письмами отправлялись в Эджвуд и он ждал ответа, а когда ожидание становилось невыносимым, он снова писал письмо и так их письма путешествовали, как полагается настоящим любовным посланиям. Она перевязывала их бледно-лиловой лентой и тщательно скрывала от постороннего взгляда - спустя много лет ее внуки нашли эти письма и прочитали историю невероятной страсти этих людей. - Я нашел парк,- писал он,- на колонне у самого входа есть мемориальная дощечка, на ней написано, что это памятник Маусу Дринквотеру и стоит год 1900. Там есть маленький павильон Времен года и статуи, а дорожки настолько заросли травой, что по ним невозможно идти. Парк, конечно, маленький, но здесь, как нигде, мне все напоминает тебя. - Я нашла стопку старых газет,- говорилось в ее письме, которое встретилось с письмом Смоки в дороге /два почтальона помахали рукой друг другу из голубых почтовых кэбов, встретившись туманным утром на шоссе/. - В газете было несколько смешных строчек о мальчике, который мечтает,- писала она.- Все его мечты смешны. Его страна Грез замечательна: дворцы и слуги всегда отступают и исчезают или наоборот становятся огромными, а когда ты подходишь ближе, чтобы лучше разглядеть все это, все происходит, как в настоящих снах - огромная женщина, напоминающая облако, говорит, что она спасла их ради человека по имени Стоун, который был архитектором Города. Этот мальчик-мечтатель всегда выглядит заспанным и удивленным одновременно, и он напоминает мне тебя. Начавшись довольно робко, их письма постепенно становились настолько личными, что когда они, наконец, встретились в баре старого отеля, за окнами которого падал снег, они оба удивлялись, не произошла ли какая-то ошибка - может быть, их письма попадали не по адресу, и их получал какой-нибудь рассеянный и нервный незнакомец. Через некоторое время это ощущение исчезло без следа. Снег перешел в метель, в кафе стало холодно, а они все говорили, перебивая друг друга, и настроение их поднималось. - Вам не пришлось скучать здесь в одиночестве все время? спросил Смоки, когда они немного привыкли друг к другу. - Скучать? - казалось, она была удивлена. Было похоже, что эта мысль никогда не приходила ей в голову.- Нет, и к тому же мы не одиноки. - Ну... я не имел в виду... А что они за люди? - Какие люди? - Люди, с которыми вы не чувствуете себя одинокими. - Ах, эти? Ну, обычно это фермеры. Сначала они были эмигранты из Шотландии - Макдональд, Макгрегор, Браун. Но теперь здесь не так много фермерских хозяйств, хотя, конечно, они есть. Многие из этих людей стали в своем роде нашими родственниками. Вы понимаете это? Он толком не понял. Временами их разговор прерывался молчанием, потом они начинали говорить одновременно и снова замолкали. - Это большой дом? - спросил Смоки. - Огромный,- улыбнулась она. Ее карие глаза казались бархатными.- Вам понравится наш дом,- продолжала девушка,- он всем нравится, даже Джорджу, хотя он и утверждает обратное. - Но почему? - Он всегда теряется там. Смоки улыбнулся при мысли о том, что Джордж - следопыт, лучше всех ориентирующийся в пользующихся дурной славой ночных городских кварталах, опозорился в самом обыкновенном доме. - Могу я сказать тебе кое-что? - спросила она. - Конечно,- его сердце неожиданно беспричинно сильно забилось. - Я знала тебя, когда мы встретились. - Что ты имеешь в виду? - Я хочу сказать, что я узнала тебя.- Она наклонила голову и золотые завитки волос закрыли ее лицо, потом девушка бросила быстрый взгляд на Смоки и украдкой оглядела полупустой бар, как будто проверяя, не может ли кто-нибудь подслушать ее. - Мне говорили о тебе. - Наверное, Джордж,- предположил я. - Нет, нет. Это было давным-давно, когда я была еще ребенком. - Обо мне? - я был чрезвычайно удивлен и заинтригован. - Ну, не именно о тебе. Вернее о тебе, но я не знала этого, пока не встретила тебя.- Опершись локтями о стол, покрытый скатертью в крупную клетку, сложив руки и подавшись вперед, она снова заговорила.- Мне было девять или десять лет. Я помню, что шел дождь, который не прекращался несколько дней. Потом, однажды утром я отправилась прогулять Спака в парке. - Кого? - Спаком звали нашу собаку, ну, а парк - ты знаешь, что это такое. Дул ветер и было похоже, что дождь прекратится. Мы промокли до нитки. Я посмотрела на запад и увидела радугу. И я вспомнила, как моя мама говорила: 'Если утром увидишь радугу на западе - жди улучшения погоды'. Он ясно представил себе девочку в желтом плаще и высоких резиновых ботиках, ее волосы - еще красивее и кудрявее, чем они были сейчас; он молча удивлялся про себя, откуда она тогда знала, с какой стороны находится запад. Для него самого это и сейчас была проблема, которую он не мог разрешить. - Это была настоящая радуга и такая яркая, и казалось, что она упирается прямо в землю совсем рядом со мной; ты знаешь, я видела, что трава сверкает и переливается всеми цветами радуги. Небо сразу стало высоким, знаешь, таким как оно становится после затяжных дождей, когда наконец проясняется и казалось, что до всего можно дотронуться рукой: радуга была совсем рядом и больше всего мне захотелось подбежать и взобраться на нее и посмотреть сверху вниз, и тоже переливаться всеми цветами радуги. Смоки рассмеялся. - Это трудно было сделать. Она тоже засмеялась, слегка опуская голову и прикрывая рот рукой жестом, который показался мне до боли знакомым. - Конечно,- ответила она,- казалось, так будет вечно... - Ты имеешь в виду... - Каждый раз, когда тебе кажется, что ты уже рядом, то, к чему ты стремился, оказывается далеко от тебя и совсем в другом месте; а когда ты подходишь к тому месту, оказывается, что цель опять недоступна; ты бежишь, задыхаясь, но не становишься ближе. А знаешь, что нужно сделать? - Не рваться к цели, а уходить прочь,- сказал я и сам удивился тому, как уверенно прозвучал мой голос. - Конечно. Правда, это легче сказать, чем сделать, но... - Нет, я так не думаю.- Он перестал смеяться.- Но если ты сделаешь все правильно... - Подожди,- сказал Смоки,- это нереально. - Слушай дальше,- продолжала девушка.- Я шла за Спаком. Я дала ему полную волю, потому что он не был так озабочен, как я. Я сделала еще шаг, повернулась и... угадай, что. - Я не знаю. Ты оказалась внутри радуги? - Нет, не совсем так. Когда ты находишься снаружи, ты видишь цвета внутри, а когда попадаешь внутрь... - Знаю. Ты видишь цвета снаружи. - Да. Весь мир становится цветным, как если бы на него смотреть сквозь пламя свечи, нет, как если бы он был сделан из радуги. Нежный и легкий мир
