- А что это ты меня так выспрашиваешь о них?
Теперь Купец пожал плечами:
- Ты хорошо знаешь, что шеванезы и сиваши приносят мне шкуры. Когда ты их загонишь в резервацию, я тоже вынужден буду уйти отсюда.
Бородатый человек, в котором я только теперь узнал одного из послов, приезжавших в наш лагерь, снова начал разливать огненную воду и что-то сказал по-своему. Другие громко рассмеялись.
Вап-нап-ао не смеялся, только быстро опрокинул свою кружку. В его светлых, как лед, глазах промелькнула быстрая тень.
- Это правда? - спросил Купец после слов бородатого.
Вап-нап-ао кивнул головой:
- Правда. Похоже на то, что они решили вымереть от голода, а из долины не выходить.
- Так что же ты будешь делать?
- Что-нибудь сделаю.
- Что?
Вап-нап-ао достал трубку, набил ее светлым табаком, закурил. Его лицо оживилось.
- Они все еще слишком сильны, чтобы пытаться одолеть их силой. Но, когда они достаточно ослабеют, их можно будет взять даже голыми руками. Я еду к начальнику за подкреплением. Если достану человек тридцать, то через месяц открою динамитом каньон и заберу все племя без единого выстрела. Они еще и благодарить меня будут, что спас их от голодной смерти.
- А они не убегут?
- Кто? И куда? Горы содрогаются от лавин. Через засыпанный каньон никто не пройдет. Я оставил там четырех человек. Сами воины, может быть, и сумели бы вырваться из долины, но ведь они не оставят семей.
- Да, - медленно повторил Купец. - Семей они не оставят.
Вап-нап-ао что-то злобно буркнул на своем языке.
Его люди уже поели и начали устраиваться на отдых. Но он еще продолжал сидеть за столом. Его глаза остро блестели из-за клубов голубого дыма его трубки.
Купец тоже закурил трубку и спустя некоторое время промолвил:
- Неприятно умирать с голоду.
Вап-нап-ао сначала дернулся, будто хотел его ударить, но овладел собой и вновь откинулся спиной к стене, как очень утомленный человек.
Его голос звучал теперь очень устало.
- Слушай, Франсуа, - сказал он. - Слушай ты, глупый Толстый Купец. Я совсем не хочу, чтобы они сдохли с голоду. Я молю бога, чтобы они добровольно вышли из проклятой долины, чтобы бросили свою проклятую свободу и чтобы пошли наконец в свою проклятую резервацию. Я не хочу их смерти. Я даже не хочу, чтобы они шли в неволю. Я только должен выполнить приказ.
- Зачем?
- Ты не знаешь зачем?
- Нет.
Вап-нап-ао поднес ко рту кружку, хотя там уже ничего не было.
- Я думал, что вся чаща об этом знает.
Купец скривился:
- Чаща, может быть, и знает. Я не знаю.
Рука Танто сжимала мое плечо.
Каждое их слово попадало в нас, как стрелы в раненого лося.
Вап-нап-ао пожал плечами:
- Мне обещали, если я приведу шеванезов в резервацию, освобождение от службы, награду и полную выслугу лет. Ты понимаешь? Выслугу лет не как сержанту, а как лейтенанту. А я уже двадцать лет сержант - с тех пор, как краснокожие впервые вспороли мне копьем спину. Понимаешь?
- Нет.
- Купец, - голос Вап-нап-ао был сердитым, - перестань меня дразнить! У меня четверо детей. Их мать не чистокровная белая. И мои дети тоже не чистокровные. Если я не оставлю им достаточно денег, они будут голодать, как...
- Как те, в Долине Соленых Скал?
Вап-нап-ао ударил кулаком по столу:
- Почему краснокожие не слушаются закона?
- Это не их закон.
- Но мой и твой.
Купец замолчал. Вап-нап-ао шумно дышал, как после долгого бега. Был ли это гнев? И только ли гнев?
Он медленно встал и, наклонившись к Купцу, сказал:
- Если мы не послушаемся этого закона, он сломит меня и тебя. Понимаешь?
Купец с неожиданной покорностью кивнул головой:
- Понимаю.
С минуту они мерили друг друга взглядом. Вап-нап-ао наконец лениво зевнул:
- Разбуди нас в полдень.
- Вы не переночуете?
- Нет.
Купец покачал головой, будто равнодушно чему-то удивляясь. Вап-нап-ао лег на его шкуры и сразу заснул. Купец вышел.
Мы уже знали: не предаст. Мы знали и многое другое. Ладонь Танто ослабела на моем плече, ослабели мои пальцы на рукоятке ножа. Закрыв глаза, я видел перед собой то лицо Купца, то Овасеса. Было слышно шумное дыхание спящих, с улицы ежеминутно доносился лай и рычание собак. Наверное, Купец кормил своих. Да, это он кормил своих собак перед дорогой в Долину Соленых Скал. Потому что, если белые поедут в полдень, мы с Купцом вскоре после них сможем двинуться туда.
Солнце медленно двигалось. Солнечное пятно все больше приближалось к окну. Наконец в дверях появился Купец и закричал что-то на языке белых. По его тени на пороге было видно, что уже полдень.
Люди Вап-нап-ао поднимались медленно и неохотно. Как же неповоротливо они собирались в дорогу! Только сердитый окрик Вап-нап-ао заставил их поспешить.
Купец прощался с ними, стоя в открытых дверях.
Мы слышали всё: лай собак, хруст саней по снегу, щелканье бичей. Потом все начало удаляться, затихать. К нам возвращалась тишина. Она окружила нас, как ласковое дыхание весеннего ветра. На пороге виднелась неподвижная фигура Купца.
Наконец мы услышали его голос:
- Вап-нап-ао уехал. Мои братья могут выйти.
- Пусть Толстый Купец простит сына Высокого Орла за то, что он обидел его в своих мыслях. Я думал, что мой белый брат - друг Вап-нап-ао и что он ставит его закон выше жизни и свободы племени шеванезов. Теперь я знаю, что мой белый брат - великий воин и храбрый человек и мысли его ясны и чисты, как вода на солнце. Шеванезы никогда не забудут дружбы Толстого Купца и всегда будут его друзьями, а сын Великого Орла всегда будет его братом.
Так сказал Танто, когда мы вылезли из тайника. Толстый Купец слушал его с неподвижным лицом. Когда Танто закончил, я поднял вверх руку и сказал:
- Сат-Ок, младший сын Высокого Орла, вождя шеванезов, тоже навсегда останется братом Толстого Купца.
Купец положил мне руку на плечо и сказал просто:
- Моя мать была из племени кри.
Потом он сел к столу и начал набивать трубку.
Мы с братом тревожно переглянулись. Что бы это могло значить?
