мало!»
Все, что могла сделать Джейни, — это не прыснуть со смеху. При этом она заметила, что Брум тоже едва сдерживается. Выходит, что чудить на белом свете способны не только мужчины. Похоже, странности бывают у обоих полов. Что ж, каждый день учишься чему-то новому и порой даже не понимаешь, где почерпнешь больше — в юридическом колледже Саутгемптонского университета или в обычной жизни.
Размышления Джейни, направлявшейся к своему красно-белому «мини-куперу», прервал писк мобильника, предупредившего о поступлении нового сообщения. Она посмотрела на дисплей.
«Сегодвеч. 20.30?»
Джейни улыбнулась и ответила кратким «целую». Затем, дождавшись, когда пройдет автобус и следовавшая вплотную за ним вереница машин, открыла дверцу «мини-купера» и несколько секунд сидела, собираясь с мыслями и думая о планах на день.
У ее кота Обжорика на спине появилась опухоль и теперь неуклонно растет. Джейни это совсем не нравилось, и она хотела отвезти его к ветеринару. Она наткнулась на Обжорика два года назад: оголодавший до предела бродяжка пытался залезть в один из ее мусорных баков. Джейни впустила кота в дом, и тот не изъявил ни малейшего намерения уходить. Может быть, из типично кошачьей независимости — мол, где хочу, там и живу, — а может, она сама его разбаловала. Но, черт возьми, Обжорик оказался ласковым и нежным созданием, а больше баловать ей было некого. Надо будет попробовать договориться сегодня на конец дня. Джейни прикинула, что если появится у ветеринара к половине седьмого, то у нее останется куча времени.
В обеденный перерыв надо купить поздравительную открытку и подарок отцу: в пятницу ему стукнет пятьдесят пять. Они не виделись уже месяц, поскольку папа мотался по делам в Штаты. Похоже, в последнее время он ездит в командировки все чаще, болтаясь, как потерянный, в поисках женщины, способной ему понравиться и заменить жену, а его дочери — мать. Отец никогда не говорил с ней об этом, но Джейни знала, насколько он одинок. К тому же он очень беспокоится о своем бизнесе, который, судя по всему, переживает не лучшие времена. И то, что они живут всего в пятидесяти милях друг от друга, положения не спасает.
Застегивая ремень безопасности, Джейни никоим образом не подозревала о направленных на нее с расстояния чуть более двухсот ярдов телескопических линзах цифровой фотокамеры «Пентакс», чье едва слышное пощелкивание тонуло в шуме моторов.
— Она выезжает, — сказал в трубку мобильника наблюдавший за девушкой мужчина.
— Ты уверен, что это она? — Стальной голос его собеседника прозвучал четко и отрывисто.
«Посмотреть на такую цыпочку — одно удовольствие», — подумал человек с «пентаксом». Даже через несколько дней круглосуточного наблюдения за Джейни — как у нее дома, так и повсюду, где она только бывала, — девчонка по-прежнему «била ниже пояса».
— Да, уверен, — буркнул он, хотя счел вопрос просто-напросто дурацким.
2
— Я в поезде! — проорал в мобильник сидевший рядом с Томом здоровенный жирный увалень с физиономией умственно отсталого младенца. — В поезде. В по-ез-де!.. Да-да, хреновая связь.
Тут поезд вошел в туннель.
— Твою мать! — буркнул Увалень.
Зажатый на скамье между ним справа и яростно строчившей что-то в блокноте девицей, источавшей тошнотворный приторно-сладкий запах духов слева, Том Брайс криво усмехнулся. Симпатичный тридцатишестилетний мужчина в шикарном костюме с приятным открытым лицом, в данный момент слегка осунувшимся от усталости, и спадающей на лоб темно-каштановой челкой, он то и дело ерзал в удушающей жаре вагона, утирая пот и чувствуя себя столь же неуютно, как приобретенный для жены букетик цветов в багажной сетке наверху. Температура в салоне зашкаливала за тридцать, но казалось, что гораздо жарче. В прошлом году Том ездил первым классом — в вагонах с кондиционером и не так плотно набитых, но сейчас приходилось экономить. Несмотря на то, что раз в неделю или около того он по-прежнему любил порадовать Келли цветами.
Полминуты спустя, стоило поезду вырваться из туннеля, Увалень снова нажал на кнопку мобильника, и кошмар возобновился.
— Только что проехали туннель! — проорал он так, словно они все еще находились там. — Да, мать твою, просто не верится! Неужто до сих пор никто не придумал такие провода или еще какую-нибудь хреновину, чтобы наладить нормальную связь? В туннеле, понимаешь? Кое-где в автомобильных туннелях она ведь уже есть, верно?
Том постарался отвлечься и сосредоточиться на электронной почте в ерзающем у него на коленях ноутбуке «Макинтош». Всего-навсего очередное паршивое завершение очередного паршивого дня в конторе. Ему надо было ответить более чем на сто писем, а их с каждой минутой становилось все больше. Он разбирал эти авгиевы конюшни каждый вечер, прежде чем отправиться в постель, — только это незыблемое правило помогало поддерживать рабочую форму на высоте. Какую-то часть составляли анекдоты (их Том собирался просмотреть позже), какую-то — не слишком благопристойные послания друзей со скабрезными картинками, которые он по опыту зарекся открывать в поезде: с тех самых пор, как, сидя рядом с почтенной леди, имел неосторожность заглянуть в очередное послание, где оказалась обнаженная блондинка, с увлечением орально ублажавшая осла.
Поезд постукивал и позвякивал, раскачивался и трясся, мелко вибрировал, въезжая в очередной туннель по пути к Брайтону… В щели приоткрытых окон над головой со свистом задувал ветер, а стук колес, отражаясь от невидимых в темноте стен, создавал гулкое эхо. Неожиданно в вагоне запахло старыми носками и копотью. Висевший на крючке кейс начал раскачиваться, и Том нервно посмотрел вверх, проверяя, не собирается ли тот упасть. На пустой доске объявлений над головой толстой, неряшливого вида девицы в тесной юбке, читавшей журнал «Хит», кто-то коряво намалевал черной краской из баллончика: «ЧАЙКИ — ЗОСРАНКИ!»
Вполне в духе футбольных фанатов, подумал Том. Даже свои любимые ругательства не могут написать грамотно.
По его шее стекали струйки пота, проникая за воротник, и сшитая на заказ белая рубашка неприятно липла к коже. С каким бы наслаждением Том сейчас снял бы пиджак, распустил узел галстука, а заодно скинул слишком узкие черные туфли от Прады. Когда поезд наконец вырвался из очередного туннеля и он оторвал покрытое испариной лицо от монитора, воздух за окном мгновенно изменился: теперь он был напоен сладким и густым ароматом даунлендского разнотравья, а еще через несколько минут в нем появится и едва заметный привкус соли, принесенный ветром с Ла-Манша. После четырнадцати лет непрерывных разъездов Том мог с закрытыми глазами определить, когда приближается к дому.
Некоторое время он любовался из окна на проплывающие мимо поля, фермерские коттеджи, мощные опоры акведука и водохранилище, отдаленные пологие холмы, а затем вернулся к электронной почте. Том прочитал и удалил письмо от своего менеджера по продажам, затем ответил на жалобу — вот еще один важный клиент сердится, что заказ для летней рекламной кампании не поступил вовремя: на сей раз шариковые ручки с названием фирмы, а ранее — именные зонтики для гольфа. Весь его отдел заказов и доставки пребывал в полном беспорядке — отчасти из-за установки новой компьютерной программы, но в большей степени — из-за не способного разобраться в ней идиота. На уже довольно тесном рынке это наносило Тому серьезные убытки: два крупных клиента — бюро проката автомобилей «Авис» и компьютерная фирма «Эппл», — недолго думая, на одной неделе ушли к конкурентам.
Кошмар, да и только!
Бизнес скрипел по швам под тяжестью долгов, отчаянно требуя расширения поля деятельности и применения новых методов работы. Это было то же самое, что перезаложить дом. Он никогда бы не позволил Келли уговорить его сменить жилье — во всяком случае, не в тот момент, когда цены на рынке
